Большой Кыш - Блинова Мила - Страница 13
- Предыдущая
- 13/67
- Следующая
Куда спешит Бяка?
Подвиг близнецов.
Теперь яйцо — наше!
В то же самое утро Слюня и Хлюпа сидели на прибрежной пружинистой травяной кочке у болотистой заводи и плевались в ржавую жижу мелкими камешками через тростинку — кто дальше. Вязкое болото глотало камешки со смачным, голодным чмоканьем. Слюня проигрывал, а Хлюпа, естественно, брал верх. Каждая серия плевков сопровождалась дружным раскатистым кваканьем лягушек. Дальность стрельбы измеряла дотошная водомерка, которую Слюня подозревал в поджуливании Хлюпе. Поэтому Слюня злился, шмыгал носом и громко сопел.
День был погожий и солнечный. Время текло медленно, как кисель. Цвели незабудки, порхали стрекозы, звенели комары. Иногда из недр болота вырывался с громким бурчанием болотный газ, называемый Хлюпой «болотной отрыжкой». Рядом шуршал ручей Шалун. Ниже по течению шумел водопад.
Вдруг между кочками, образующими берег болота, мелькнуло что-то полосатое, и Слюня воскликнул:
— Хлюпа, смотри, Бякин Енот куда-то отправился!
— Вовсе это не Енот.
— А кто же?
— Это Бяка на Еноте.
— В любом случае нам до Бяки нет никакого дела. Правда?
— Никакого. Несмотря на то что Бяка так чистоплотен, его поступки дурно пахнут.
— Кстати о запахах. Хочу тебе напомнить, брат Хлюпа, что сегодня банный день. Мы уже три недели не мылись, и моя шерсть встала дыбом.
— Вот ведь как завернул, — фыркнул Хлюпа, — начал с Енота, а закончил баней. Ну да ладно. У меня тоже усы слиплись, а брови веником торчат. Действительно пора мыться. Только уговор: чур, я первый.
— Ну вот, — заныл Слюня, — всегда ты первый: плеваться — первый, грязные носки закапывать — первый, по разлитой чмоке в тазике кататься — первый. А я?
— Только не реви, что-нибудь придумаем. Ты, скажем, можешь первым сегодня на кухне пол вымыть, первым кастрюли начистить, первым половик вытрясти и первым к чайнику ручку приделать.
Слюня сделал вид, что не расслышал, и сменил тему:
— Все же мыльца жаль. Смылится оно, когда еще мы у сороки другое выменяем? Из чего тогда пузыри выдувать будем? Может, отмоемся мылянкой?
— Без мыла? Давай! Давай ждать, когда грязь сама отвалится!
— Какой ты несносный ворчун, Хлюпа, и вредина. Была бы у меня в лапах палка, я бы… — Слюня осекся и замолчал.
Хлюпа, не поворачиваясь, торжествующе спросил:
— Значит, палки у тебя пока нет?
Слюня молчал.
— А у меня уже есть!
Хлюпа резко повернулся и замахнулся палкой на Слюню, но, увидев Слюнины глаза, распахнутые настежь, тут же опустил ее. Он глянул туда, куда смотрел братец, и замер. По ручью медленно плыло гнездо из прутьев. В нем лежало кышье яйцо! Настоящее! Оно блестело золотисто-розовым, в коричневую крапинку боком и тихо покачивалось на волнах.
— Слюня, яйцо! Не верю своим глазам! — прошептал Хлюпа.
— И я не верю твоим глазам. Но своим — верю. Это яйцо. — И вдруг, опомнившись, пронзительно закричал: — Хлюпонька, дорогой, давай скорее! Лови его! Там за поворотом — камни, водопад!
Хлюпа не раздумывая сиганул в воду рыбкой и энергично заработал лапами. На повороте он наконец догнал яйцо. В это время прутья плота-колыбельки зацепились за свисающие с берега ветви ивового куста и плот накренился. В каком-то несусветном прыжке Хлюпа настиг и поймал яйцо, с ужасом взглянул на выступающие из воды камни, перевернулся на спину и, прижимая свое сокровище передними лапами к животу, стал энергично выгребать к берегу, по которому, обезумев от страха и волнения, метался Слюня. Братья мигом дотащили бесценную находку до своей хижинки, осторожно вытерли сухой травой и, завернув в плед, бережно положили на Слюнину кровать.
Обычно яйца находятся в домиках, где кыши поддерживают нужную температуру при помощи очага. У братьев-близнецов очаг еще весной развалился, что их, надо признаться, нынешним теплым летом мало беспокоило. Но для яйца в сыром, расположенном в низинке доме было, естественно, холодновато. Вот почему Хлюпа схватил корзинку и побежал за глиной для ремонта. Слюня же лег рядом с найденышем, обхватил его всеми четырьмя лапами, стараясь согреть своим теплом. Он боялся, что жизнь в яйце может угаснуть. Чтобы успокоиться, кыш начал с яйцом разговаривать:
— Как ты оказалось в ручье, Яйцо? Ты сбежало от этого гадкого Фуфы? Мне он тоже никогда не нравился. Этот кыш похож на мыльный пузырь, который так раздулся от важности, что вот-вот лопнет.
Яйцо молчало.
— А! Ты не хочешь говорить на эту тему, потому что Фуфа — твой отец? — догадался Слюня. — Да, это так. Но по Закону теперь твой отец — кыш, спасший тебя от верной гибели. А я, получается, папа номер два. Опять Хлюпе повезло больше. Но знаешь. Яйцо, я своему брату совсем не завидую, ведь он гораздо лучше меня. Тебе будет потом с кого брать пример. И если кто-либо скажет, что твой папа номер один никогда не моет уши, — не верь. Хлюпа моет уши чаще и лучше других. Вот! И брови он расчесывает щепкой почти ежедневно. А носки вчера он закопал не потому, что ему лень было их стирать. А потому что они посмотрели на луну и их позвали в другой мир. И Хлюпа, по обычаю, предал дорогие его сердцу носочные останки земле. Вот!
Тут в дверь протиснулся запыхавшийся Хлюпа. В одной лапе он держал корзинку с глиной, а в другой — вязанку хвороста.
— Слюнечка, — расцвел он в улыбке, — не мог бы ты немножко перевернуться и погреть яйцо с другой стороны? Боюсь, ему отсюда чуть-чуть поддувает.
— С огромным удовольствием, Хлюпочка, — с готовностью ответил Слюня. Почему-то его совсем не удивил ласковый тон брата. Ему самому хотелось говорить Хлюпе только хорошие и добрые слова. Он перевернулся и, обняв яйцо, стал греть животом другой гладкий бок.
— Слюнечка, мне кажется, нам следует по очереди ухаживать за НАШИМ яйцом, — веско заметил Хлюпа, замазывая глиной дыры в очаге.
— Хлюпочка, — тихо спросил Слюня, замирая от страха, — а ты уверен… ты уверен… что оно НАШЕ? Его ведь будут искать, а потом заберут. — И маленький кыш крепко прижался к яйцу, всем своим видом показывая, что забрать эту чудесную находку смогут только вместе с ним, Слюней.
Хлюпа замер. А потом сурово сказал:
— Только гадкий и безответственный кыш мог потерять яйцо! Оно почти разбилось! И я… И мы… чудом успели спасти его. Мы это беззащитное яйцо любим больше, чем те, кто его потерял. И оно любит нас больше, чем их. А эти растеряхи поищут-поищут и забудут. Раз они его потеряли, значит, яйцо им не нужно. Давай оставим его у себя. И никому ничего не скажем!
— Хлюпочка, а вдруг яйцо не проклюнется никогда?
— Надо взять у Ася Амулет и положить его рядом.
— Но ведь Ась не даст нам Амулет просто так?
— Не даст, — согласился Хлюпа.
— Давай расскажем ему все. Но сначала возьмем с него самую страшную клятву молчания.
Кыши заговорщицки улыбнулись друг другу и обнялись. Впервые братья почувствовали необыкновенную нежность и уважение друг к другу. Яйцо, тихо лежащее под пледом, принесло в эту кривую хижинку мир и счастье.
Неожиданно в дверь постучали.
— Да нет их дома, — раздался снаружи взволнованный голос Дыся, — мы бы издалека услышали, как они ругаются…
Пропажу искали. Слюня и Хлюпа затаились. Так на холме среди кышей поселилась тайна…
- Предыдущая
- 13/67
- Следующая
