Подвиг Невельского - Северов Петр Федорович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая

Трудно бороться с Нессельроде. Но родина выше всех сановников и всей дворцовой знати. Нет, Невельской не отступит. Пусть ждут его любые наказания, все равно он пойдёт и к Сахалину, и на Амур!..

Нужно только выиграть время. Как это сделать? Есть единственный выход: ускорить рейс.

Если бы ему, Невельскому, удалось добраться до Камчатки за девять, за десять месяцев, в его распоряжении осталось бы все лето, самая золотая пора. Думать о плавании в бурном неизведанном море поздней осенью или зимой, конечно, не приходилось.

Но для того, чтобы выиграть драгоценное время, нужно быть уверенным в команде и в корабле.

Ещё и ещё раз Невельской выверяет тщательно отобранную им самим команду. Испытанные моряки-балтийцы бесстрашно карабкаются по реям, молниеносно ставят и убирают паруса. В этой бравой команде капитан вполне уверен. Такие матросы в трудную минуту не подведут.

А корабль… Не случайно же Невельской приезжал на верфи, пристально осматривал каждую скрепу этого корабля! Стройный двухмачтовый транспорт «Байкал» недаром привлекал внимание кронштадтцев. Был он словно выточен из единого куска прочнейшего материала, и знатоки, осматривавшие корабль, говорили уверенно:

— Этому шторм не страшен…

В конце августа 1848 года матросы закрыли доверху наполненные трюмы «Байкала», и транспорт вышел в далёкий путь.

Морская дорога до Копенгагена, затем Северным морем, к Английскому каналу, Невельскому была хорошо знакома. Ещё мичманом он не раз совершал походы в различные европейские порты. Но и в неизведанных просторах океана капитан Невельской чувствовал себя так же уверенно, как на родной Балтике. Даже жестокие штормы у мыса Горн, которого неспроста страшились многие моряки, нисколько не поколебали неизменно бодрого настроения капитана: он уже произвёл расчёты и был уверен, что желанное время, необходимое для задуманных исследований ему удастся обеспечить в пути.

Ни офицеры, ни матросы «Байкала» не знали о планах своего капитана. До последней минуты, пока не будет сдан груз, он решил сохранить свою заветную мечту в тайне.

После долгих дней и ночей из синей пучины медленно выплыли стройные пальмы Гавайских островов. Торжественная встреча ждала здесь путешественников.

Как только отгремели якорные канаты, к борту «Байкала» причалила большая, ярко раскрашенная лодка. Посланцы короля Гавайских островов Камехамеха радостно поздравляли русских моряков со счастливым плаванием и приглашали во дворец.

На Гавайях хорошо помнили первых русских поселенцев по именам. Ещё в 1815 году русский мореход, первый главный правитель русских поселений в Америке Баранов закрепил за Россией эти далёкие земли. Не с оружием, не с угрозой, — с разными товарами, с плугами и зерном пришли русские поселенцы к островитянам. Это были первые белые люди с большого материка, пришедшие не грабить, не убивать, а вместе трудиться.

Тогда и возникла дружба между русскими и гавайцами, прочная трудовая дружба, память о которой долго хранилась на островах. А позже на Гавайях появились вооружённые до зубов американцы… Но островитяне помнили мирных русских поселенцев. Реки островов, заливы, мысы ещё носили русские названия. И среди гавайцев оказалось много Петровых, Павловых, Ивановых… От отцов к детям и внукам передавались русские фамилии и имена.

Торжественно встретил король Камехамеха русских моряков. Играли оркестры, сыпались цветы, огромные столы были полны угощения.

Прощаясь с Невельским, король сказал:

— Передайте вашей великой родине, что здесь, на Гавайях, помнят и любят сердечных и мужественных русских людей…

Не хотелось морякам «Байкала» так скоро расставаться с гостеприимными островитянами, но капитан торопил отход… У Невельского были свои расчёты: во что бы то ни стало выиграть время. Несмотря на противные ветры, на шквалы и штормы, срывавшие паруса, на тропический зной, от которого корпус корабля рассыхался так, что приходилось все время конопатить щели, «Байкал» уже намного обогнал предписанные сроки рейса. В мае 1849 года он прибыл в Петропавловск на Камчатке.

Казалось бы, уж теперь команда сможет отдохнуть. Но капитан скомандовал:

— Все на разгрузку! — И сам принялся открывать трюм.

Матросы и грузчики работали дни и ночи: в такие краткие сроки ещё ни один корабль не сдавал здесь груза. Когда последний тюк был свезён на берег, Невельской сказал:

— Все посторонние должны покинуть судно. У трапа поставить вахтенного и никого на корабль не пускать.

Эти распоряжения капитана немало озадачили офицера. Спрашивать у Геннадия Ивановича о причинах такой таинственности никто из них, однако, не решился — к исполнению службы капитан был строг и праздных вопросов не терпел. Впрочем, разгадка была, как видно, близка: капитан приказал собрать весь экипаж.

Матросы и офицеры выстроились на палубе, и Невельской, одетый в парадную форму, неторопливо спустился к ним по узкому крутому трапу. Он был заметно взволнован. При первом слове благодарности дружной команде за отличный переход голос его дрогнул. Матросы грянули «ура», а старший офицер выступил вперёд и сказал:

— За этот счастливый рейс команда благодарит вас, нашего испытанного капитана. Мы не знали ни аварий, ни болезней, потому что вы, Геннадий Иванович, были отцом каждому моряку и сумели все предусмотреть в пути.

Невельской крепко пожал ему руку, медленно, в раздумье прошёл вдоль строя, встрепенулся, поднял голову, и глаза его заблестели.

— А ведь путь не окончен, дорогие друзья!.. Может быть, настоящий наш путь только теперь и должен начаться. Я думал об этом пути ещё задолго до отплытия из Кронштадта. И в рейсе все время думал о нем…

В эту минуту Невельскому показалось: строй замер, окаменел, моряки, как один, затаили дыхание…

— Этот путь трудный, опасный, и не только штормы да мели на нем грозят. В Петербурге против… Но я решился и беру всю ответственность на себя. Я говорю о пути к реке Амур и к полуострову Сахалин. Подчёркиваю это слово: полуостров. Однако кто может подтвердить, что Сахалин действительно полуостров? Ни один мореплаватель не ступал ногой на тот перешеек, которым Сахалин как будто соединён с материком. Вопрос об Амуре для нас ещё более важен: не может быть, чтобы такая великая река вся терялась в песках и не имела свободного выхода к океану. Эту реку открыли и первые нанесли на карту русские люди, значит, русская это река! России нужен Амур, ибо это свободный выход к восточному океану… Две великие загадки — о Сахалине и об устье Амура — мы должны разгадать. Только мысль об отечестве, о силе и славе его руководит мною…

Словно порыв ветра пронёсся над шеренгой.

— Я никого не неволю, — сказал Геннадий Иванович негромко, — следовать со мной в этот опасней и неразрешённый путь. Я слышу голос родины, она повелевает мне вопреки всем запретам отправиться в неизведанные районы. Пусть тот, кто согласен идти со мной, сделает шаг вперёд…

На какую-то неуловимую секунду моряки замерли, а потом все разом стремительно шагнули вперёд.

Команда тесно окружила Невельского, офицеры крепко жали ему руку.

— Я знал, — проговорил Невельской чуть слышно, — знал ваш ответ, потому что вы — это сама Россия…

30 мая 1849 года транспорт «Байкал» снялся с якоря и вышел в океан, держа курс на юг.

У северо-восточных берегов Сахалина корабль попал в суровые штормы. А дальше, к устью Амура, тянулись бесконечные мели, которых ни измерить, ни сосчитать… Поминутно рискуя кораблём, Невельской свыше полумесяца лавировал среди этих беспорядочных песчаных наносов, однако положить на карту весь огромный Амурский лиман оказалось невозможно. Слишком мало было для этого сил. А драгоценное летнее время уходило… И Нессельроде мог дознаться об ослушании капитана-лейтенанта.

Невельской решает ускорить работы и ограничиться только разведкой устья реки. Где должны быть наибольшие глубины? Очевидно, не на разливе, меж многочисленных островов. Капитан направляет на шлюпке первую группу разведчиков к западному берегу реки. Вслед за шлюпкой вдоль мели осторожно пробирается транспорт. Матросы поминутно замеряют глубину. Многим уже будто слышится, как под килем поскрипывает песок…

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая