Русское сердце - Северов Петр Федорович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/20
• Следующая

— Переводчик боится японцев. Он не решается подняться с колён… Я думаю, эти курилы, страшно напуганы.

Но японский офицер уже не обращал внимания на курила. Он вдруг стал очень вежливым и, улыбаясь, любезно приглашал Головнина в своё жилище.

В жилище, сидя на циновке, уставленной различными угощениями, японец несколько раз пытался узнать, с какой целью прибыл сюда русский корабль, но Головнин словно не замечал этого.

— Нам нужны дрова и пресная вода, — сказал он.

Японец что-то ответил огорчённо.

— Дров нет, воды нет, — перевёл Алексей и добавил от себя: — Он только говорит так. Надо быть осторожным, начальник…

Головнин обернулся к курилу. Тот смотрел растерянно.

— Он есть плохой…

Через несколько минут капитан поднялся с циновки.

— Очень жаль, — сказал он, обращаясь к японцу, — что вы не можете снабдить нас дровами и пресной водой. Нам придётся поискать другую, более подходящую бухту…

Он не был уверен, что Алексей с точностью переведёт эти слова. Но японец понял и спросил озабоченно:

— Куда вы собираетесь идти?

— На поиски нужной нам бухты.

— Вам нужно идти на западный берег острова, посоветовал японец, — в Урбитч. Там есть и вода, и дрова, и магазины…

Переводя его совет, Алексей снова добавил:

— Там есть много солдат япони…

Уже в шлюпке, по пути к «Диане», Головнин заметил Новицкому:

— Для нас самое главное, чтобы японцы не знали об истинных целях нашего прибытия. Нисколько не сомневаюсь, что они сделали бы все возможное, чтобы помешать нашей работе.

В течение трех суток «Диана» курсировала вокруг острова Уруп, и Головнин успел положить его на карту, исправив неточности прежних описей. Была нанесена на карту и часть острова Итурупа. В этом южном районе гряды у экспедиции оставалась ещё очень важная задача: опись гавани и пролива, отделяющего остров Кунасири от Мацмая. Никто из опытных моряков в этом проливе не бывал, а на картах русских промышленников, составленных на глаз или по памяти, имелись грубые ошибки.

На обратном пути к Итурупу шлюп вошёл в густую пелену тумана. Весь дальнейший путь лежал во мгле.

Огорчённый потерей времени, Головнин решил отыскать гавань Кунасири, где, кстати, как уверял оставшийся на шлюпе курил Алексей, можно было получить пресную воду и купить продукты.

Непроглядный туман стеной отгородил от шлюпа берег, и только по гулу прибоя Головнин и Рикорд, почти бессменно дежурившие на мостике, определяли расстояние, отделявшее судно от берега.

Вечером в начале июля «Диана» осторожно вошла в пролив Кунасирской гавани и остановилась. Головнин решил ждать до утра.

Прошло немного времени и на обоих мысах, справа и слева от шлюпа, вспыхнули высокие костры.

— Гавань оберегается, как видно, очень зорко, — заметил Рикорд. — Устроились на чужой земле и чувствуют себя, конечно, неспокойно: а вдруг опять нагрянут решительные люди вроде Давыдова и Хвостова?..

В сутеми вечера Головнин пытался рассмотреть в подзорную трубу селение в глубине гавани, но видел только дальние силуэты.

Костры у входа в гавань полыхали до самого утра. А когда с восходом солнца шлюп двинулся по спокойному разливу бухты к берегу, оттуда одновременно грянули две пушки. Ядра вспенили воду далеко от шлюпа.

— Что это означает? — изумлённо спросил Рикорд, вглядываясь в крепость, видневшуюся на взгорке.

— Не думаю, чтобы это был салют, — заметил капитан.

— Значит, угроза? «Не приближайтесь»?

— Сейчас выясним обстановку, — сказал Головнин. — Прикажите спустить шлюпку. Со мной отправится штурманский помощник Средний, четыре матроса и переводчик.

— А если это связано с опасностью, Василий Михайлович?

— Мы не можем отказаться от описи гавани. И второе: нам нужно пополнить запасы. Неужели эти непрошенные гости откажут в продаже хотя бы небольшого количества продуктов?

Шлюп отдал якоря в двух километрах от берега. Утро было ясное, тихое, необычное для этих мест. Дальние горы, казались сложенными из синьки.

Стремительно разрезая волны, шлюпка приближалась к молчаливому берегу, на котором, сколько ни всматривался Головнин, не было заметно ни единого человека.

До линии слабого прибоя оставалось не более пятидесяти саженей, и Головнин уже наметил место для высадки, когда над самой шлюпкой с урчанием пронеслось ядро… Все батареи крепости открыли огонь, — высокие всплески окружили шлюпку, что-то глухо ударило в подводную часть борта.

«Наверное, пробоина», — подумал Головнин и приказал грёбцам развернуться. Послушная вёслам, шлюпка круто развернулась и понеслась обратно к «Диане». А вокруг ложились ядра.

— Плохо… Очень плохо стреляют, — сказал капитан, усмехнувшись матросам. — Такую близкую цель с первого залпа следовало бы накрыть! И заряжают очень медленно… Ну, подлые пираты, было бы у меня на то разрешение, — проучил бы я вас!

Навстречу капитанской шлюпке от «Дианы» уже мчались вооружённые гребные суда. При первом залпе японских пушек Рикорд послал их на выручку Головнину. Помощь, однако, уже не требовалась, — шлюпка вышла за дистанцию обстрела неповрежденной.

Японцы, конечно, видели из крепости, что теперь ядра их делают недолёт, но, тем не менее, они продолжали ожесточённую пальбу, и Головнин удивился этому безрассудству.

— Вот «рыцари»! А ну-ка, Рикорд, пошлите им один «гостинец», да так, чтобы обязательно в крепость угодил!..

На шлюпе прозвучал сигнал боевой тревоги; комендоры метнулись к пушкам… Позже Головнин не мог вспоминать без волнения эти несколько секунд, когда корабль словно замер, и люди на нем будто затаили дыхание. Именно в эти секунды решался исход дальнейших событий. Грянул бы выстрел, и многое изменил бы он к лучшему в дальнейшем плавании «Дианы», в судьбе самого Головнина.

Но выстрел не грянул.

— Повремени-ка, братец, — сказал Головнин комендору, быстро поднимаясь на палубу шлюпа. — Мщение? Они его заслужили. Но начинать военные действия без воли правительства мы не должны. — И, обращаясь к Рикорду, спросил: — Ваше мнение, капитан-лейтенат?..

— Правильно… И все же обидно. Очень обидно, Василий Михайлович!..

— Терпение, Пётр, терпение и выдержка, — медленно, глухо проговорил капитан. — Если мы окажемся в положении, когда необходимо будет защищаться, мы им дадим урок настоящего боевого огня. А пока — пушки накрыть. Шлюп отвести дальше от крепости. Ещё раз попытаемся объясниться.

В молчаливом огорчении комендоры отошли от пушек. С берега прогремел последний выстрел, и окутанная дымом крепость затихла.

И снова на мысах всю ночь горели огни. В текучих отблесках, что дробились на зыби, чёрными тенями шныряли японские лодки. Но ни одна из них не приблизилась к «Диане»…

А утром через своих посыльных японцы передали, что обстрел шлюпки был ошибочным, что они очень сожалеют о случившемся и приносят извинения… Посыльные уверяли, будто комендант крепости сам опасался нападения, но теперь он готов лично принять капитана и оказать экипажу посильную помощь…

Мичман Федор Мур упросил Головнина взять и его в крепость.

Дозорные в крепости следили за капитанской шлюпкой с той минуты, когда она отходила от борта «Дианы». Три важных чиновника, облачённые в парадные халаты, заранее вышли из ворот крепости и спустились на берег, чтобы встретить гостей…

Головнин решил высадиться у самой крепости и теперь внимательно рассматривал её с близкого расстояния. Крепость была маленькой, построенной наспех.

Штурман Андрей Хлебников, сидевший у руля, рыжеватый мускулистый человек с внимательным взглядом и застенчивой улыбкой, даже пошутил:

— То ли осиное гнездо, то ли муравейник! А расковырять такую хламиду и со шлюпа немудрёно…

— Немудрёно, штурман, сделать глупость, — строго сказал Головнин. — Доброе дело труднее удаётся…

— Вот именно! — запальчиво воскликнул маленький Мур. — И нужно забыть подобные разговоры!..

Хлебников удивлённо взглянул на него, пожал плечами и ничего не ответил.

• Предыдущая
• 7/20
• Следующая