Последний сёгун - Сиба Рётаро - Страница 50

• Предыдущая
• 50/60
• Следующая

– И что теперь собирается предпринять Ваше Высокопревосходительство?

– Не догадываетесь? – раздраженно сказал Ёсинобу. – Да просто сесть на наш фрегат «Кайё», который стоит в Осакском заливе и – останется только поднять якорь…

«А офицеров и солдат, значит – бросить?..» – мелькнуло на лице Итакура, но Ёсинобу уже произносил следующую фразу:

– Это не мои офицеры и не мои солдаты. Это – сброд… – И продолжал, глядя прямо в глаза собеседникам:

– Со мной пойдут правитель Хиго (Мацудайра Катамори) и правитель Эттю (Мацудайра Садааки, глава клана Кувана)!

Нет ничего опаснее, чем оставлять в замке главарей кланов Аидзу и Кувана! Именно их самураи бушуют сейчас сильнее других. А если он, Ёсинобу, уйдет один, то они наверняка окопаются в замке и будут биться с войсками нового киотосского правительства до последнего. Единственный способ противодействовать такому развитию событий – взять Катамори и Садааки с собой. Пусть побудут заложниками!

«Ну и?..» – Итакура не удержался и взглянул на даймё. Если двое командующих попросту сбегут из Осака, то что останется делать здесь, на чужбине, самураям из Аидзу и Кувана? Ничего иного, кроме как разбрестись куда глаза глядят. И страшным будет этот исход!..

Однако, к удивлению Итакура, братья Мацудайра ответили, что в это трудное время их самое большое желание – не щадя живота своего оберегать господина. Наивные Мацудайра решили, что Ёсинобу берет их исключительно для охраны своей персоны.

– А что касается выхода из замка… Положитесь на меня! – заключил Ёсинобу. В таких ситуациях он становился исключительно изворотливым – и не подумаешь, что воспитывался в доме даймё!

Он вышел из кабинета и направился в главный зал замка, где его все еще ожидали самураи. В коридорах замка тоже толпились люди. Они обступали Ёсинобу и едва не хватали его за хакама, требуя возглавить войска и немедленно атаковать противника. Наконец, Ёсинобу добрался до главного зала и поднялся на возвышение:

– Хорошо! – хрипло прокричал он. – Если выступать, то прямо сейчас, немедля! Всем – на сбор!

Зал взорвался восторженным ревом. Все бросились по местам – готовиться к выступлению. Ёсинобу же собрал у себя в кабинете Катамори, Садааки, Итакура Кацукиё, Главного инспектора, советника по иностранным делам и других – всего человек восемь-девять, одетых в повседневную форму. В темноте и сумятице, которые царили в здании, в них трудно было признать военачальников…

Около десяти вечера группа каких-то людей пробралась к задним воротам замка.

– Стой, кто идет? – окликнул их часовой, взяв винтовку на изготовку. – Пароль?

– Да мы на смену пажеского караула! – мгновенно ответил Ёсинобу. Находчивый он был человек! Наверное, именно за умение быстро находить выход в трудных ситуациях многие и считали его коварным интриганом и вероломным обманщиком… Как бы то ни было, на этот раз ему удалось обмануть целую армию!

Ёсинобу и его сопровождающие сели в шлюпку и спустились по реке в Осакский залив. Стояла глубокая ночь. Море было окутано непроглядной тьмой, в которой не было никакой возможности отыскать принадлежавший бакуфу фрегат. Удалось разглядеть лишь огромный американский корабль, который стоял на якоре прямо у выхода в бухту. Ёсинобу решил дождаться на этом корабле рассвета и отправил одного из своих людей для переговоров с иностранцами. Капитан согласился принять на борт неожиданных гостей и даже предложил им выпить и закусить.

Вскоре на востоке посветлело, стал виден стоявший неподалеку японский корабль «Кайё» («Восходящее солнце»), и Ёсинобу со своими людьми быстро переправились туда на американской шлюпке. Корабль тотчас поднял пары и в серой предрассветной дымке вышел в открытое море. И только в этот момент в Осакском замке заметили исчезновение Ёсинобу и его спутников…

Ёсинобу успокоился только тогда, когда корабль миновал пролив Китан[127] и стал уходить к югу. Вызвав в свою каюту Итакура и других подчиненных, сёгун впервые раскрыл им свои подлинные замыслы и планы. Вернувшись в Эдо, он не будет оказывать никакого вооруженного сопротивления новым властям, но вместе с тем будет настойчиво отстаивать свою позицию…

«Опять нас провели, как котят!» – негодовали спутники Ёсинобу, и больше других – Катамори и Садааки. Но что им оставалось делать?.. Одни, в открытом море, без единого самурая – у приближенных сёгуна не было никакой возможности оказать давление на Ёсинобу.

– Ну, теперь Вам все ясно, уважаемый правитель Хиго? – с чувством проговорил Ёсинобу. Побледневший Катамори сидел, не поднимая головы, внимательно разглядывая полированную крышку стола. Поняв, что теперь он навсегда связан с Ёсинобу, Катамори только молча кивнул…

Вечером одиннадцатого числа «Кайё» бросил якорь на рейде Синагава. Проведя ночь на корабле, Ёсинобу и его спутники высадились на берег на рассвете двенадцатого числа и сразу направились в путевой дворец. Местные жители, конечно же, заметили группу всадников, которая галопом, под громкий цокот копыт, проскакала по направлению к центру города, но и представить себе не могли, что таким образом в Эдо вернулся сёгун. Не обратили внимание на это событие и хатамото: время было раннее, и весь город еще спал.

С восходом солнца капитан корабля «Кайё» Эномото Такэаки приказал произвести орудийный салют. Грохот этого салюта услышал в своем доме в квартале Хикавасита эдосского района Акасака бывший начальник военно-морского департамента бакуфу Кацу Кайсю. Подсчитав число прозвучавших залпов, он понял, что салют дается в честь главы кабинета министров или сёгуна, и пришел к выводу, что Ёсинобу вернулся в Эдо. И действительно, скоро к Кайсю прибыл гонец от Ёсинобу, который сообщил, что господин приглашает его к себе.

Кацу догадывался, почему он вдруг столь срочно понадобился сёгуну. Вообще-то Ёсинобу его не жаловал и никогда не ставил на важные должности, а сейчас вообще отстранил от всякой службы и фактически держал под домашним арестом. Поэтому нынешнее приглашение его к сёгуну уже само по себе было чем-то из ряда вон выходящим. Кацу, единственный сановник бакуфу, который пользовался уважением в кланах Сацума и Тёсю, понял, что Ёсинобу потерпел поражение. «И теперь, наверное, он хочет поручить мне послевоенное урегулирование», – решил Кацу и поспешил в путевой дворец.

Здесь его препроводили на обширную зеленую лужайку, в центре которой стояли два европейских стула. Обстановка для аудиенции как-то не очень соответствовала морозной погоде, и Кацу пришел к выводу, что такая форма встречи выбрана специально для того, чтобы скрыть содержание разговора от посторонних. Это было вполне в духе Ёсинобу…

Вскоре и он сам быстро вышел в сад и сел на стул напротив гостя. Наступило молчание. Внезапно лицо Ёсинобу исказила гримаса боли – заметив это, Кацу даже инстинктивно подался вперед, но тут же отпрянул. Глаза Ёсинобу заблестели, и пораженный Кацу увидел, что по бледному лицу сёгуна покатились крупные слезы. Впервые с тех пор, как он покинул Киото, Ёсинобу позволил себе разрыдаться на глазах у вассала.

– Они подняли парчовый стяг! – только и смог сказать он…

Военные действия начались третьего числа (27 января), а уже пятого (29 января) над войсками Сацума и Тёсю взвился «парчовый стяг» – императорский штандарт, свидетельство того, что войска южных кланов объявлены правительственными, а Ёсинобу – мятежником. Это клеймо навсегда останется в истории! Случилось то, чего Ёсинобу боялся больше всего. Именно эта весть и заставила его бросить замок, бросить армию и бежать в Эдо. И Ёсинобу знал, что Кацу, человек, схожий с ним характером и почти столь же одаренный, как он сам, поймет все это с полуслова. Поэтому уже вставая со стула и давая, таким образом, понять, что аудиенция уже окончена, он произнес еще только одну фразу-приказ:

– Прошу Вас предпринять все необходимое!

Выйдя из путевого дворца впереди Кацу, Ёсинобу сел на коня и поспешил в замок Эдо.

• Предыдущая
• 50/60
• Следующая