Эпилог (СИ) - Хол Блэки - Страница 27

• Предыдущая
• 27/124
• Следующая

За спиной цветасто выругался Мак, и с ним согласились бы многие зрители. Демон на колесах догонял серебристую пичужку — неумолимо, неотвратимо. Преследовал коршуном, выставив наготове кинжальные когти.

Толпа в оцепенении наблюдала, как сокращалось расстояние, как оно пожиралось, истираясь. Под колесами адского крейсера расходился волнами асфальт, и мчавший к финишу серебристый светлячок тщетно убегал от неизбежного.

Пятьсот метров… Четыреста…

Друг за другом.

Триста…

Машины сравнялись.

Двести…

Идут вровень.

Сто…

Капот к капоту.

Пятьдесят… Тридцать…

Корпус "Турбы" выдвинулся вперед.

Серебристый светлячок выжимал остатки сил. Последний рывок, и вот она, финальная черта. Следом за черной птицей.

Некоторое время толпа обалдело смотрела на промчавшиеся машины, а потом взорвалась невообразимым гвалтом. Сегодня кто-то проигрался в пух, поставив не на того победителя.

— Твою ж-то ***, - выругался Дэн, смотря в бинокль, как тормозят участницы.

Мэл бросился было к "Турбе", но замер. Ни миг показалось, что за тонированными стеклами машины сидит робот. Или автомобиль пуст и едет по трассе сам по себе.

"Турба" остановилась, и у Мэла оборвалось сердце. Стекло медленно опустилось. Сейчас из салона выглянет красномордое чудище, сожравшее его Эжевику.

— Надеюсь, ты поставил на меня? — спросила самая что ни на есть настоящая Эва, выбираясь с водительского сиденья. — Ты видел? Видел?! Я смогла! Это было классно!

Он обнял её и целовал вперемежку с ругательствами и угрозами — излупить, связать и запереть дома на неделю или нет, на год. Или навечно.

Двадцать тысяч за арендованную машину ухнули в бездну. Ну, и ладно. Зато я не попала в рабство к Алессу с возмещением убытков снадобьями, уворованными из института. Перед отъездом с места гонок незаметно бросила ключи курьеру от рыжего, и тот отсалютовал в ответ.

Победа вышла издевательской. Для Ильмиры.

Никакого мухлежа с волнами, как кое-кто пытался объяснить сенсационный финал. Клятва не позволила бы мне обмануть.

Машина Мэла стала легендой.

— Тачка из преисподней, — сказал Мак с уважением.

Я рассмеялась.

— Из той же серии, что гроб на колесиках и трамвай с номером 666?

Эти и другие похожие примеры рассматривались в теории потусторонних явлений, изученной на втором курсе.

Большинство зрителей решило, что адская феерия на финише получилась благодаря техническим примочкам, коими напичкана машина Мэла. А хозяин "Турбы" вообразил, что я вступила с секту сатанистов и продала душу дьяволу. Хорошо, что кто-то из присутствующих снял конец гонки на телефон, и видео отправилось гулять по столице. На экране обычная машина, без рогов и копыт, неслась по предзакатной дороге, да и я убедила Мэла, что имела место галлюцинация.

— Вы бы еще хвост и трезубец пририсовали. Хором надышались гарью, а я отдувайся за ваши богатые фантазии.

— Эвка, но ведь ты выиграла, хотя значительно отставала. Как так? — продолжал сомневаться Мэл.

— А вот так. Открылось второе дыхание. Сам знаешь, каково на трассе. Адреналин хлещет через край. Твоя "Турба" сначала вела себя как принцесса, а потом расчухала, чем дело может кончиться, и настроилась на правильную волну.

— Она такая, — согласился Мэл. Ему понравился образный комплимент о наличии интеллекта у любименькой машинки. — А почему ты на финише тормознула? Ждала чего-то?

— Тормознула? — удивилась я. — Не припомню. У меня тогда в голове всё перепуталось. Думала только о победе.

Может, и тормознула. Допекла меня эта южная красавица. Под колесами путалась и мешала. Захотелось ткнуть ее носом в асфальт и хорошенько повозить до получения свиного пятачка.

Ко мне стали относиться по-другому. С уважением. С подобострастием. Со страхом. Кое-кто решил, что я нахожусь под патронажем темных сил. Пытались подкатить детки из компании, исповедующей "черную" висорику, но Мэл послал их куда подальше. После сенсационной победы в гонках он поначалу категорически запретил мне садиться за руль, но потом остыл.

— Хочешь получить права? — спросил, впрочем, без энтузиазма.

Я отказалась. Всё-таки водить машину — не моё. По лесопарковой зоне могу ездить, а на оживленной трассе без поддержки снадобья бесстрашия сразу же потеряюсь и сгину. Но "Турбе" сказала спасибо и погладила капот, когда Мэл отвернулся. Потому что, уверовала: мой синдром оказывает влияние и на неживые предметы.

Ни Мэл, ни его друзья не сделали ставок на мою победу в гонке. Сначала я расстроилась, но Мэл объяснил, что плохая примета — ставить на того, кто дорог, и он попросил товарищей не раскошеливаться, чтобы не сглазить мою удачу. Может, присочинил, но я утешилась.

Мэл, как и пригрозил, выпытывал подробности.

О помощи Алесса я не сказала. Обронила невзначай, что арендовала машину в одном из пунктов проката. Зато поведала о тонкостях приготовления снадобья с паратирой. Кстати, хитрость с концентрированным бесстрашием в особо крупных размерах не прошла бесследно. Отдача скрутила меня в бараний рог. Несколько дней я боялась громких звуков и дрожала от любого резкого движения, забиваясь в уголок. Пришлось взять отгулы, чтобы в общежитской квартирке отходить от последствий смелости. Вдвоем с Котом мы лежали на диване и болели. Усатый тоже занемог. Наверное, его потрепали ревнивые соперники, которым надоела наглючая морда Кота, соблазнявшего наивных кошек. Мэл сказал, что мог бы попросить Севолода о помощи, чтобы облегчить отдачу, но решил, что мне полезно помучиться.

— В следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем совершать безрассудства.

Жестокое воспитание, но Мэлу было отчего злиться.

Он допытывался о причинах пари с дочкой дипломата, но я отмалчивалась. И тогда Мэл поступил отвратительно. Он довел меня до крайней степени изнеможения.

— Эвочка, — спросил вкрадчиво, как библейский змей, — о чем ты поспорила с этой выдрой?

— Мэ-эл, — захныкала я. Какие могут быть разговоры на пике зашкаливающей страсти?

Но он не отступил, продолжая изводить ласками. Не знаю, почему не сорвался сам, наверное, заранее выпил снадобье холодного рассудка. И, конечно же, добился своего. В памяти совершенно не отложилось, когда и как я поведала заплетающимся языком о сути спора с Ильмирой. Наверное, болтала, устроившись на плече Мэла после пережитой бури.

Он выслушал и взбеленился. В нем засомневались. Ему не доверяли. Две бабы разыграли его как приз. Одна решила, что Мэл с легкостью поддастся, а другая с радостью поверила ей. Да над ним будет смеяться вся столица или уже хохочет в полный голос!

Мэл бушевал, возмущался и изливал праведный гнев. Но это позже, а в тот вечер, вернувшись домой, я спросила:

— Тебе понравилось целоваться с ней?

— Мы не целовались. Когда целуются, в этом принимают участие оба, — ответил раздраженно Мэл, намереваясь переодеться.

— Но ты сравнивал меня с ней и вспоминал ваш поцелуй, — не отставала я.

— Никого я не сравнивал и не вспоминал, — швырнул он футболку на кровать. — Выбирал подходящий момент, чтобы сказать тебе.

— И когда сказал бы?

— Не знаю. Не хотел расстраивать.

— Хорошо, если меня случайно поцелуют, тоже не буду расстраивать.

Мэл в два шага оказался рядом.

— На что намекаешь? Эвка, ты опять что-то задумала? Или… уже?!

— Отпусти, мне больно.

— С кем? Кто он?

— Я же сказала: "если поцелуют". Отпусти! Почему тебе можно, а мне нельзя?

— Потому что. Как можно сравнивать? Если бы я знал, ни за что не согласился бы на разговор с ней. И впредь буду умнее. А ты, похоже, хочешь назло мне использовать какого-нибудь простофилю.

— Вовсе не собиралась, — вскинула я бесстрашно голову. — Просто раздумывала вслух.

— Запомни, Эва, в "Вулкано" были цветочки. Не доводи до ягодок.

• Предыдущая
• 27/124
• Следующая