Проблемы космического масштаба общий (СИ) - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 8

А если там Раков?... Раковы? Толпа!

Жуть несусветная. Да ладно, фиг с ним, с этим обожравшимся грибами коммерсантом, а если мой неокрепший мозг вконец заклинит и там толпа Валерий Семёнычей? Моего декана и одного-то на весь институт было много, а если его размножить, то вообще никакая психика не выдержит. И буду я в усмирительной рубашке биться о стены и кричать 'Я обязательно пересдам. Клянусь подтянуть хвосты.'

И все – кончился Антоша. Так что ну его нафиг.

Ну холодно немного, ну поддувает – но глаза все равно не открою – лучше подожду пока не откачают или само не отпустит.

– Хватит уже притворяться – произнёс девичий голос. Приятный такой... Я приоткрыл один глаз.

Медсестра, молоденькая. В белом халате, с журналом “Лиза” в руке... Глаза красивые, ярко-зелёные, чуть ли не светятся.

– Больной, просыпайтесь – произнесла она. – Вам пора принимать снотворное.

И она свободной рукой достала из-за спины здоровенный шприц, не меньше полуметра в длину.

– Э?.. – выдавил я. Она хихикнула, и изображение поплыло; шприц и журнал растаяли, белые больничные стены сменились обстановкой, навевающей мысли о лаборатории безумного учёного, а белый халат медсестры превратился в серый костюм из непонятного материала; только сама “медсестра” не изменилась.

– Привет, подопытный – произнесла она. – Будем знакомы, а то в прошлый раз обошлись без этого... Меня зовут Аюни. Хочу разочаровать: это не галлюцинации, и все предыдущие события – тоже. Теперь хочу поздравить: ты меня заинтересовал.

Я лежал на массивной тумбе у одной из стен, накрытый белой простынёй; с последними словами она одним движением сорвала простыню. Под которой, как я ощущал, ничего не было... И мои ощущения оказались верными.

Стопроцентная реакция нормального парня на такие вот действия, произведенные незнакомой девушкой, состоит в том чтобы прикрыть самое ценное. А потом высказать вслух некоторые комментарии о происходящем:

– Какого черта!

Нет, я понимаю что грибочки были крайне нажористые и отпустит меня не скоро, но чтобы собственная галлюцинация меня раздевала – ну это уже черезчур. Хотя если вспомнить одного старого деда... Да да, того самого 'дядюшку Фрейда' как его любят ласково называть различного рода мозгокруты и студенты психфака. В общем, все это должно что-то обозначать и символизировать. То ли я скрытый экзгибиционист, то ли у меня страсть к вот таким вот активным 'медсетрам'. Или к громадным шприцам?...

Задумавшись о степени своей порочности и сделав вывод что хуже уже не будет, да и кого тут стесняться, я опустил руки и попытался привести себя в более или менее вертикальное положение.

– Лежать! – строго произнесла, эм, Аюни, окидывая меня хозяйским взглядом. Меня тут же придавило к тумбе чем-то невидимым. – Так, с чего бы начать...

– С позы всадницы? – предложил я. – И вообще, либо мне дай одеться, либо сама разденься.

– Наглец – хмыкнула она. – Но вообще-то действительно...

Она передёрнула плечами, и верхняя часть её одеяния рассыпалась серой пылью, обнажив белую кожу рук, плеч и части живота.

– Так удобнее... – пробормотала она. – А теперь...

Девушка щёлкнула пальцами, и меня припечатало. Вокруг рук и ног внезамно сомкнулись захваты, а сверху, с потолка, на меня опустилась этакая крышка саркофага.

– ... возьмём повторные анализы – успел услышать я, прежде чем вокруг сомкнулась тьма.

Несколько минут меня щекотало, покалывало и сдавливало в разных местах; затем всё это прекратилось, и осталась только темнота. Нет, всё-таки странные у меня глюки... Слишком уж продолжительные. И, что главное, слишком чёткие и детализированые.

Однако прежде чем я успел додумать эту мысль, во тьме “саркофага” загорелся синий огонёк, затем сменившийся красным, и крышка начала подниматься

– Та-ак... – протянула Аюни, которую я успел заметить сидящей за каким-то агрегатом наподобие рояля с огромным составным экраном – извини, подопытный, но наше свидание придётся отложить.

Тумба же, на которой я лежал, принялась опускаться, погружаясь в пол. Где-то на стенах загорелись красные огни, и девушка встала; больше я ничего увидеть не успел – тумба опустилась слишком глубоко. Несколько секунд – я и оказался в металлическом кубе ещё меньшего размера, чем предыдущая “микроволновка” ; дыра в потолке закрылась, и захваты на руках и ногах освободили меня. Со щелчком в тумбе сбоку открылась ниша; я наконец смог встать, и, заглянув туда, обнаружил “больничный” халат. Тапок или хотя бы штанов мне, видимо, не полагалось, но пол был достаточно тёплым – вот, к слову, одна из странностей слишком подробного глюка.

Прежде чем я успел осмотреться, помещение вздрогнуло. Кажется, одна из стен даже искривилась... А в другой появилась щель. Точнее, нет: это слегка приоткрылась замаскированая в стене дверь! Ну-ка...

Сумев просунуть в щель пальцы, я изо всех сил потянул.

По пальцам мышеловкой никогда не попадало? Вот примерно такие же ощущения, когда спружинивший край панели, уже было приоткрывший мне путь к долгожданной свободе, со всего размаху приложил по фалангам моих грабалок, сунутых дурной головой туда куда не нужно. И именно в этот момент, выплясывая заразительную ирландскую джигу, неразборчиво мыча забитым пальцами ртом, заполненным непередаваемым металлическим вкусом свежей крови, я наконец-то ощутил... Нет – даже не так... Я принял окружающее как единственную и неповторимую действительность, волею богов, демонов или этих озверевших ангелов свалившуюся на мою дурную голову. Не сказать что все вокруг засияло какими-то особыми цветами, как это любят описывать в книгах, и не было звуков фанфар или пошлой барабанной дроби. Ничего этого небыло, просто смутные подозрения исподволь накапливающиеся за границей моего сознания вдруг резко обрели плоть и вполне себе вкусную кровь.

Остановившись и еще разок слизнув сочащуюся из-за подранной кожи 'тормозную жидкость', я злым шёпотом обозвал себя тупым идиотом. Ведь именно таким и надо быть чтобы устроить... В голове проскочили недавние воспоминания, и я, к своему стыду и удивлению, покраснел. И не надо мне тут устраивать лекции про супермачо и презрительное отношение к противоположному полу. Меня, знаете ли, растили в обычной семье советских инженеров, и некий пиитет к девушкам и чувство такта, несмотря на нелегкую жизнь одинокого студента, еще остались.

– Дебил! – еще раз пообещав себе непременно извиниться, впрочем абсолютно не представляя как я это буду после сотворенного делать, я принялся освобождать себе путь к свободе. Обязательно извинюсь! Только с небольшим уточнением – желательно по почте, желательно по электронной и с анонимного адреса, сидя в своей уютной хотя и немного неприбранной квартире. Когда-нибудь... Ээхх, ухнем!

В двери что-то хрустнуло, и она рывком открылась, обнаружив за собой тёмный коридор. В котором я, впрочем, неплохо видел... В памяти всплыло слово “подопытный” , окрашенное нерадужными тонами. Ладно, не буду пока об этом думать – нужно выбираться...

Стены снова вздрогнули, и я практически выпал в коридор. Ровный, он тянулся в обе стороны, заканчиваясь поворотами – направо слева и налево справа – без каких-либо дверей, ламп или чего-то подобного. Впрочем, дверь в моей камере тоже не была видна, так что стоит проверить.

– Эй, есть тут кто? – спросил я, постучав по стене. Ответа не было; впрочем, стены могут быть звуконепроницаемыми. Ладно, терять время бесмыссленно... Я двинулся направо.

Н-да, не всем пленникам досталась спартанская обстановка... Я хмыкнул, глядя сквозь прозрачную стену за поворотом в ещё одну камеру. Практически гостиничный номер...

В сравнительно обширной камере, снабжённой кое-какой мебелью, находились две девушки, которых я уже видел раньше. “Принцесса” , переодетая в почти такой же халат, как и на мне – только со штанами – лежала на кровати и мрачно смотрела в потолок. С другой стороны, за ещё одной прозрачной стеной, её спутница в таком же одеянии присела в углу и прощупывала стену.