Король снов - Сильверберг Роберт - Страница 95

• Предыдущая
• 95/131
• Следующая

— Защищайся! — крикнула Келтрин.

— Не забывай, Келтрин, в сабельном бою используют не только острие, но и лезвие. И ты должна защищать руку от…

Она подняла маску и прожгла партнера яростным взглядом.

— Не хвастайся передо мной, Аудхари. Защищайся, я сказала!

Впрочем, учебного боя не получилось. Сабля была чересчур тяжела для изящной руки девушки. Да и о технике владения этим оружием она имела лишь самое общее представление.

Она знала, что саблисты должны держаться дальше друг от друга, чем рапиристы, но это значило, что она не могла достать противника простым выпадом. Так что она решила прибегнуть к лишенным всякой элегантности и осмысленности боковым ударам, которые, несомненно, вызвали бы взрыв возмущения у Септаха Мелайна, доведись ему увидеть этот бой.

И все равно это было неплохо. Таким путем Келтрин удалось хотя бы частично погасить накопившуюся в ней ярость. То, что она делала, вообще не имело ничего общего с фехтованием. С тем же успехом она могла бы топором колоть дрова. Аудхари, озадаченный ее яростными наскоками, был вынужден отказаться от любимого им техничного изящного боя и лишь отражать ее атаки. Каждый раз, когда он отражал удар ее оружия своим клинком, от сотрясения по руке Келтрин до плеча пробегала волна жгучей боли. В конце концов он парировал очередную атаку с такой силой, что сабля девушки отлетела в сторону и с грохотом упала на пол.

Келтрин опустилась на колени, чтобы поднять оружие, и задержалась в этой позе, выжидая, пока у нее немного восстановится дыхание.

— Что с тобой сегодня происходит? — спросил Аудхари. Он откинул свою фехтовальную маску и подошел ближе к партнерше. — Такое впечатление, будто тебя что-то полностью вывело из равновесия. Это, часом, не я допустил какую-то оплошность?

— Ты? Нет, нет, Аудхари…

— Тогда в чем же дело? Ты выбрала оружие, о котором заранее знала, что оно окажется слишком тяжелым для тебя, и принялась размахивать им, словно боевым топором, вместо того чтобы попытаться нормально фехтовать. Ты же знаешь, что лучшие бойцы используют саблю почти так же, как рапиру. Они побеждают за счет координации и скорости движений, а вовсе не грубой силы.

— В таком случае, из меня, наверное, никогда не получится хорошего бойца на саблях, — угрюмо ответила Келтрин, сделав ударение на слове «бойца». Она тоже сняла маску.

— Впрочем, здесь совершенно нечего стыдиться. Знаешь что, Келтрин, ну их, эти сабли. Давай возьмем что-нибудь полегче, и…

— Нет. Погоди. — Она остановила его нетерпеливым взмахом руки. Ей в голову пришла новая и весьма странная мысль.

Пора забыть о Динитаке.

Динитак сыграл свою роль в ее жизни. Какие бы отношения между ними ни были, они закончились, и он узнает об этом, когда вернется из своей поездки на запад. Она больше в нем не нуждалась. Она окажется просто дурой, если будет продолжать тосковать по человеку, который вот так легко, не задумываясь, смог отказаться от нее.

— А может быть, будет лучше, если мы на сегодня забудем о фехтовании, — сказала она Аудхари. — Мы вполне можем заняться чем-нибудь другим.

Ее тон был игривым и совершенно недвусмысленным. Аудхари уставился на нее непонимающим взором; он ошеломленно моргал, будто она говорила на языке какого-то иного мира. Келтрин посмотрела ему прямо в глаза и широко, призывно улыбнулась. Эту улыбку, она была уверена, можно было истолковать совершенно однозначно. Тогда до него, похоже, дошло, что она имела в виду.

Она сама удивилась собственной смелости. Но было очень приятно вести себя так и делать все это по своей собственной инициативе, не спрашивая на этот раз советов у Фулкари. Теперь она радовалась тому, что Фулкари не было в Замке. Она знала, что настало время учиться самостоятельно прокладывать путь через водовороты жизни.

— Бросаем это дело, Аудхари! — воскликнула она. — Пойдем наверх!

— Келтрин…

Аудхари буквально оторопел. Он ярко покраснел до самых корней волос, что было особенно заметно по контрасту с белой фехтовальной курткой, пошевелил губами, но так ничего и не сказал в ответ.

— Что-то не так? — самым легким тоном, на который она была способна, спросила Келтрин. — Ты, похоже, этого не хочешь, так что ли?

Он помотал головой.

— Келтрин, ты сегодня совершенно на себя не похожа!

— Может быть, я не привлекательна? Я кажусь тебе уродливой? Сознайся, Аудхари? Знаешь, я вовсе не хочу навязываться мужчине, который считает меня непривлекательной.

Судя по всему, Аудхари предпочел бы сейчас оказаться в глубинах Лабиринта, только бы не продолжать этот странный разговор.

— Келтрин, ты одна из самых красивых среди всех моих знакомых девушек

— Тогда в чем же дело?

— Дело в том, что этого недостаточно. Что бы мы наверху ни сделали, в этом не будет ни малейшего смысла. Ты никогда даже мельком не подавала виду, что я хоть немного интересую тебя в этом смысле, я всегда это точно знал и уважал твое отношение. А теперь получается, что твое отношение ко мне внезапно полностью изменилось? Это неправильно. Это бессмысленно. У меня такое чувство, что ты просто хочешь использовать меня.

— А если и так, то что из того? Ты тоже можешь использовать меня. Неужели это будет настолько ужасно?

— Мне это не нравится, Келтрин. И из этого не выйдет ничего хорошего. Даже меньше, чем из твоей попытки фехтовать на саблях.

Теперь подошла ее очередь изумляться. Почему после всего, что она слышала о мужчинах с ранней юности — что все мужчины это чудовища, непрерывно одержимые похотью, — ну почему ей так везет, что она все время сталкивается с теми исключениями, кого волнуют условности, приличия и мораль? Ей хочется всего лишь простого бесхитростного разврата, так почему же у нее ничего не получается?

Между тем Аудхари, покраснев еще сильнее, хотя казалось, что это невозможно, не унимался.

— Послушай, давай оставим этот разговор, ладно? Прошу тебя. Келтрин, мы с тобой давно уже были такими хорошими друзьями, а теперь… теперь ты хочешь все запутать! Прошу тебя, прекрати. Прекрати.

Она посмотрела на него с негодованием. К такому повороту событий она была совершенно не готова.

— Ах, значит, я смущаю тебя? Что ж, ладно. Я покорнейше прошу вас простить меня за это, — проговорила она ледяным тоном. — Я ни за что на свете не хотела бы чувствовать себя виновной в том, что смутила моего дорогого, милого друга Аудхари.

Поставив саблю в оружейную стойку, Келтрин, не говоря больше ни слова, вышла из зала.

Она знала, что вела себя жестоко и что она сама поставила себя в дурацкое положение. Но это не имело никакого значения. Она ненавидела его за то, что он отказался от нее в момент..

Какой момент? Затруднения? Злости? Она сама не знала, что это было такое. Единственное, что она знала, так это то, что она разбирается в мужчинах гораздо меньше, чем ей казалось несколько месяцев тому назад.

Полчаса спустя, все еще кипя гневом, она пересекала двор Пинитора и вдруг заметила, что навстречу ей идет Поллиекс Эстотилопский, ее бывший партнер по занятиям в фехтовальном классе. Поравнявшись с Келтрин, он приветствовал ее механической безразличной улыбкой, не выказывая ни малейшего намерения заговорить с нею. После того как Келтрин решительно отказалась от его приглашения провести вместе несколько дней в городе удовольствий Большом Морпине, он при случайных встречах держался с нею строго официально. В конце концов, он был сыном графа и знал, как следует вести себя отвергнутому поклоннику.

Но Поллиекс также знал, как держаться, когда оказывается, что привлекательная молодая женщина, пусть даже не так давно резко отвергнувшая его благосклонность, решает показать, что его знаки внимания не будут ей неприятны. Келтрин приветствовала его с теплотой, которую, она нисколько не сомневалась, он истолкует правильно Так и вышло. Он нисколько не удивился, когда она заговорила с ним о Большом Мор-пине, его силовых туннелях и зеркальных катках, о горках и прочих аттракционах и пожаловалась, что за все время своего пребывания в Горном замке так и не удосужилась посмотреть тамошние чудеса.

• Предыдущая
• 95/131
• Следующая