Сентябрь + сентябрь - Коршунов Михаил Павлович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая

Он теперь один живёт в лагере. Как все живут. А то раньше был при маме. Так, случайным человеком. А теперь самостоятельно живёт. И думает обо всём самостоятельно. О себе и обо всём.

Отряд твой дом, и ты в нём хозяин!

Теперь и Мада борется за свою самостоятель­ность. Чтобы без няньки. Но бороться ей трудно, по­тому что, когда уехала мама, нянька сделалась очень приставучей. Пытается даже шагать сзади отряда, чтобы не быть случайным человеком. Хотя она типичный случайный человек.

Вот и сейчас её голова торчит над забором.

Следит нянька.

Близко не подходит. Мада сердито ей что-то говорит. Возможно, она по-арабски говорит то, что Коля ей советовал. И никаких этих самых… анти­моний.

Кто они такие, антимонии, Коле не известно. Серёжиной бабушке известно. Она часто говорит про антимонии.

Коля тронул Маду за руку и показал в сто­рону забора. Это всё равно что сказать: «Вон твоя нянька».

Мада вздохнула и покача­ла головой. Это всё равно что сказать: «Ну и надоела она

мне».

Тогда Коля состроил весё­лую рожу. Это всё равно что сказать: «Давай учиним над нянькой что-нибудь весёлое».

Мада улыбнулась и закивала:

— Давай.

Они помолчали, начали думать, что бы учинить такое весёлое.

А учинить надо, пото­му что нянька опять написала письмо родным.

Даже Людмила Фёдоровна ругала няньку, когда пришёл ответ на имя старшей вожатой. Это случилось ещё до мамино­го отъезда в Москву, и мама перевела ответ Людмиле Фёдоровне.

Оказывается, нянька сообщила, что Мада бегает в тапочках с гвоздями (это значит в беговых туфлях), надела штаны с карманами (это значит тирольки), слушается только высокого и худого человека (это значит Сашу-Аркашу).

И ещё нянька написала, что Маду кормят хле­бом и солью, а иногда и просто солью.

Голова няньки по-прежнему торчала над за­бором.

Мада взяла Колю за руку и показала на Дворец пионеров. Крыша дворца была видна среди скал.

Это всё равно что сказать: «Давай сегодня просто убежим от неё. Убежим во Дворец пионеров».

Коля знал: Мада хочет во Дворце поглядеть на подарки от зарубежных гостей. Целый зал подар­ков. Игрушек разных.

Их, наверное, здесь больше, чем в городе на пло­щади, куда привозила ребят белая верблюдица.

Коля и Мада встали с деревянных тропинок и побежали.

Нянькина голова замелькала, замелькала над забором. А они вдоль берега, а потом прыг в канаву и затаились. Нянька потеряла их из виду. Выбежа­ла на дорогу и оглядывается.

А они давно уже пробираются ко Дворцу пио­неров.

Поднялись по мраморной лестнице и вошли в зал.

Вот дракон. Сделан из бумаги и жемчужинок. Он из Японии. Мада застывает перед ним. Коля подходит к подвесному лодочному мотору. Он из Германии. Недалеко от мотора стоит «Миссис Ко­мод». Это на самом деле комод с ящичками, полоч­ками, дверцами.

В прозрачной коробке глиняный петух. Не отли­чишь от настоящего.

Забавный надувной глобус, эмблемы, значки, открытки и даже белый высокий чепец.

Из Италии приехала деревянная трубочка. Сви­рель. Бери играй. Захар играл. Репетировал к пра­зднику песни. Будет выступать с этой свирелью. Быстро закрывал пальцами дырочки, и деревянная трубка тихонько насвистывала.

Мада стоит и разглядывает коньки для фигур­ного катания. Коля разглядывает модель токарного станка с программным устройством.

Но пора в лагерь. Саша-Аркаша скоро даст команду строиться на обед.

Коля и Мада выбегают из дворца и чуть не на­скакивают на Веронику. Хорошо, что у неё завяза­ны глаза: она тренировалась в охоте на «лис».

В руках у неё был маленький радиоприёмник с коротенькой антеннкой. На голове — наушники.

Сейчас «лисой» была огромная радиомашина. Она и подавала сигналы. Надо было выйти на ма­шину. У Вероники были завязаны глаза, чтобы не видела машину и точно на неё вышла.

Для Коли с Мадой было как нельзя кстати, что у Вероники завязаны глаза: значит, не увидит и не будет воспитывать, что нельзя опаздывать на обед. Сама Вероника может сегодня опоздать — она ло­вит «лис».

Убежали от Вероники и натолкнулись на Кри­стину. Кристина — это не страшно.

— Тебе письмо, — сказала Кристина Первышу. — Даже два письма. Саша-Аркаша взял.

— Спасибо!

Никогда не получал по два письма сразу. Хва­тит читать на весь тихий час.

Ляжет в кровать и будет незаметно читать, по­тому что во время тихого часа читать нельзя. Толь­ко спать можно.

А он будет читать. Незаметно.

После обеда так оно и было. Коля начал читать свои письма незаметно от Саши-Аркаши.

Несчастный Леванёнок, как всегда, пошёл гу­лять, потому что Наталия Ивановна до сих пор не разрешала ему спать.

Первое письмо было от мамы и от папы. Легко им вдвоём одно письмо писать. Второе письмо было от друзей, от Бори и Серёжи. Тоже двое одно пись­мо пишут. Тоже им легко.

А ему что делать?

Всё-таки придётся заказывать письма на фабри­ке или в пресс-центре.

Папа с мамой, конечно, требовали, чтобы Коля был послушным и внимательным. Не нарушал дис­циплину, не дразнил няньку, не скучал. Мама ско­ро вернётся.

Стена полностью открыта, отодвинута. Слышно, как шумит море. И горы лежат у моря. Они уже не белые: тучи куда-то ушли.

Заглянул в спальню Саша-Аркаша, проверил, все ли спят.

Коля сразу притворился, что спит.

«Будь послушным и внимательным…»

Коля откинулся на подушку и закрыл глаза. А письмо с этими словами лежало у него на одеяле.

Саша-Аркаша ушёл, и Коля приподнялся.

Митя тоже не спал, он читал книгу. Вожатый разрешает ему читать во время тихого часа. И Ва­диму разрешает. И Грише. А Коле разрешает только спать.

За стеклянной отодвинутой стеной ходит Лева­нёнок и не спит, бедняга.

Махнул рукой. Коля махнул в ответ. И Леванё­нок снова пошёл гулять. Печальный рыцарь.

Может быть, ему удастся где-нибудь в траве уснуть?

Но вообще-то не спрячешься: трава низкая и ки­парисы ещё маленькие, не выросли. Лежащего че­ловека отовсюду видно. Даже из окна лазарета, где в кабинете сидит Наталия Ивановна.

Иногда Леванёнка забирает в Турград Дмитрий Михайлович: ведь Леванёнок уснул после первого узла, и теперь он вяжет узлы, ставит палатки, пе­реправляется по канатной дороге, поправляет топо­графические знаки, если их опять разрушили ля­гушки.

В дружине вышла стенгазета. Пресс-центр вы­пустил. В стенгазете была фотография Леванёнка, как он спит в Турграде.

Коля утешал Леванёнка, рассказывал ему про Ревякина. Что вначале в школьной стенгазете Ревякин кусался, а потом был в ней чемпионом.

Так с Леванёнком может случиться.

Распечатал второе письмо от друзей. Боря и Се­рёжа писали, что Серёжа по-прежнему стоит врата­рём сзади настоящего вдатаря, учится всё делать, как вратарь в настоящих воротах.

В Лужниках открылась летняя спартакиада для школьников. Победителям будут вручать гра­моты. Про это уже известно.

Костя Волгушин уехал в село Медное помогать колхозникам по сельскому хозяйству. И все стар­шие классы уехали. И Глеб Глебыч с ними. Их про­вожали. Музыка играла.

Юрику сняли проволочку с зубов, но говорить понятнее он не стал. Шипит и без проволочки.

Коля теперь знает: всякая проволока на ноге, на руке или даже на зубах называется шиной. Са­мому едва на зубы не надели!

Коля тихонько окликнул:

— Гриша…

Гриша спал.

Окликнул Митю, но и Митя спал. И Вадим спал. Хотел показать им письмо.

Сквозь стену пробрался Леванёнок. Быстренько разделся, лёг в свою кровать. И тоже уснул. Прямо сразу.

Глава 9

Первый отряд сегодня дежурный по кухне.

Всем выдали белые куртки и белые шапочки. Коля тоже в белой куртке и в белой шапочке.

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая