Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы - Мамичев Дмитрий Анатольевич - Страница 66

Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. — М.: Современник, 1994.

В какой-то момент осенью 1938 года, казалось вполне возможным, что армейские офицеры могут поднять мятеж против Гитлера, чтобы предотвратить войну, но из-за вмешательства Чемберлена, закончившегося мюнхенским соглашением, заговор не привел ни к чему. Пока Гитлеру сопутствовала удача, вряд ли можно было ожидать еще одной серьезной попытки свергнуть его.

Среди тех, кто продолжал встречаться и обсуждать шансы выступления против режима, были двое уже пожилых людей, которых принято считать руководителями заговора — генерал Людвиг Бек, бывший начальник штаба армии, и д-р Карл Герделер, бывший обер-бургомистр Лейпцига, вместе с бывшим послом в Риме Ульрихом фон Хасселем. Основным действующим лицом заговора с 1938 года был Ганс Остер, главный помощник загадочного адмирала Канариса в Абвере, армейской разведывательной службы. Абвер служил великолепным прикрытием для поддержания необходимых контактов, и Ганс Остер — «человек, каким Бог хотел видеть созданных им людей» — собрал узкий круг преданных людей, среди них — Ганс фон Донаньи, Клаус Бонхоффер и его брат Дитрих, молодой протестантский пастор, теолог, который в свое время был священником Лютеранской церкви в Лондоне.

Одним из способов, которым заговорщики использовали возможности Абвера, был — установление и поддержание контактов с англичанами и американцами, чтобы выяснить вероятные условия мира, на которые могут пойти союзники в случае, если гитлеровское правительство будет свергнуто. В мае 1942 года Дитрих Бонхоффен отправился в Стокгольм, чтобы встретиться с епископом Чичестерским Беллом, используя для этого изготовленные Абвером фальшивые документы. Епископ Белл передал английскому правительству всю информацию о планах заговорщиков, и в дальнейшем все остальные контакты проходили через Аллена Даллеса, директора отделения американского управления стратегических операций (OSS)[136] в Швейцарии. Тем не менее, ни одна попытка сближения не вызвала ответного отклика. Союзники скептически относились к любой антиправительственной оппозиции немцев (особенно после выставления на конференции в Касабланке в январе 1943 г. требований «безоговорочной капитуляции») и заговорщики были вынуждены действовать самостоятельно, без всякой поддержки извне.

Их в основном волновал вопрос, как будет организована и как будет управляться Германия и Европа после свержения Гитлера. Для обсуждения этой темы образовалась группа, собравшаяся в Силезии, в Крейсаусском имении Крейсау, принадлежавшим 38-летнему графу Хельмуту фон Мольтке, бывшему стипендиату Родса в Оксфорде, представителю одной из самых прославленных семей в немецкой военной истории. В крейсаусском кружке собрались представители самых разных социальных групп и ориентации Германии. Среди его членов были два иезуитских священника, два лютеранских пастора; консерваторы, либералы и социалисты; землевладельцы и бывшие деятели профсоюзного движения. В Крейсау обсуждались не планы свержения Гитлера, а экономические, социальные и духовные основы нового общества, которое будет построено после него.

Когда в 1942–43 гг. военная фортуна перестала улыбаться Гитлеру, возродились надежды у сторонников действия. Однако оставалась проблема заручиться поддержкой таких организаций, без поддержки которых любая оппозиция безнадежно обречена на положение остаться отдельными личностями, пытающимися безнадежно противостоять организованной мощи государства.

В Германии существовали два института, все еще сохранявшие какую-то самостоятельность. Во-первых, церковь. Одним из самых смелых выпадов против существующего во время войны режима были проповеди католического епископа Мюнстерского, графа фон Галена, и протестантского пастора, д-а Наймеллера. Нацистские фанатики, вроде Бормана, относились к духовенству со злобной враждебностью, католические священники, так же как и протестантские пасторы, принимали активное участие в антинацистской оппозиции. Как институты, ни католическая, ни евангелическая церкви, тем не менее, не считали возможным открыто выступить против режима.

Поэтому, вполне естественно, что те немногие немцы, ктоотваживался на борьбу с Гитлером, должны были обратить свои взоры на армию, другой институт Германии, который все еще обладал мерой независимой власти, если только убедить ее руководителей использовать ее, и единственным институтом, в распоряжении которого были вооруженные силы, необходимые для свержения режима.

Отношения Гитлера с армией все больше ухудшались в течение 1943–1944 годов. Снова и снова он отменял решения своих командующих, игнорировал их мнения, обвиняя в трусости, заставлял выполнять приказы, в возможность выполнить которые они не верили, и когда они их не выполняли, отстранял от командования. Гитлер критиковал офицерский корпус за консерватизм и «негативное» отношение к национал-социалистической революции. На практике, приверженность революции означала готовность выполнять приказы Гитлера без колебаний и не считаясь с ценой. Те, кому удавалось заслужить таким образом расположение Гитлера, были посредственными солдатами, такими, как заменившие фон Маншгейна и фон Клейста Модель и Шернер, которые отправились на фронт и до предела вымотали там людей и не особенно заботились о стратегической ситуации. Тем не менее, генералы продолжали выполнять его приказания, несмотря на его непрерывное вмешательство, продолжали вести придуманные им сражения, принимать от него звания, награды и подарки.[137]

Однако нашлась горстка немецких офицеров, ниже уровня командующих армиями, которые были преданы идее освободить Германию от господства нацистов. Среди них выделялся Хеннинг фон Трескоф, старший офицер оперативного отдела штаба (RSO-1) группы армии Центр на Восточном фронте. Он использовал свое положение, чтобы собрать вокруг себя группу единомышленников и пошел по тому же пути, как и Остер — в Абвере. Померанский помешик из старой прусской военной семьи, фон Трескоф, как и другие офицеры, объединившиеся в оппозицию, в свое время с энтузиазмом принял новый режим, увидев в нем освобождение Германии от пороков Веймарской системы и унизительного Версальского договора. Но, когда он увидел собственными глазами истинное лицо нацистского режима, то стал его убежденным противником и летом 1939 года сказал ставшему его адъютантом Фабиану фон Шлабрендорфу: «Долг чести требует от нас не щадить себя ради скорейшего падения Гитлера и национал-социализма, чтобы спасти Германию и Европу от варварства». Его дальнейшее поведение доказало, что это были не пустые слова.

После Сталинграда фон Трескоф пришел к убеждению, что государственный переворот возможен, если сначала устранить Гитлера, и что армия примет это как должное. Генерал Олбрихт, который только-только присоединился к оппозиции, согласился использовать свое положение заместителя главнокомандующего «Эрзацхер» Резервной армии,[138] чтобы провести ряд мероприятий, которые должны были последовать за убийством Гитлера. Организацию убийства взял на себя фон Трескоф.

Заговорщики предприняли попытку убить Гитлера 13 марта 1943 года, когда он посещал штаб фон Клюге в Смоленске. Фон Трескофу и фон Шлабрендорфу удалось подложить бомбу замедленного действия в самолет, который должен был доставить Гитлера назад, в Восточную Пруссию, но бомба не взорвалась. Не потеряв хладнокровия, фон Шдабрендорф сразу же вылетел в штаб-квартиру фюрера, изъял бомбу до того, как ее успели обнаружить — она была спрятана в свертке с двумя бутылками коньяка — в виде передачи другу — и разобрал ее на части в поезде по пути в Берлин.