Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы - Мамичев Дмитрий Анатольевич - Страница 69

Фон Клюге прекрасно знал, что затевается. Но как только стало известно, что покушение на жизнь Гитлера не удалось, он отказался обсуждать самостоятельное выступление на западе. Без поддержки командования армией фон Штюльпнагель ничего не мог сделать: он создал возможность, которую некому было использовать. Так что, к рассвету 21 июля путч в Париже провалился так же, как в Берлине, и фон Штюльпнагеля вызвали домой для объяснений. Теперь пришел черед Гитлера действовать, и его месть не заставила себя ждать.

В половине первого ночи с 20-го на 21-ое июля все германские радиостанции передали дрожащий, но все еще узнаваемый голос фюрера, говоривший из Восточной Пруссии.

«Если я говорю с вами сегодня (начал он), то для того, чтобы вы услышали мой голос и знали, что я не пострадал и в здравии, и, во-вторых, чтобы вы знали о преступлении, не имеющем параллели в германской истории. Очень маленькая группка честолюбивых, безответственных и в то же время безрассудных и глупых офицеров вошли в заговор с целью ликвидировать меня и Высшее командование вооруженными силами…

Я убежден, что с раскрытием крошечной клики предателей и саботажников наконец-то после долгого времени в тылу создана та атмосфера, в которой нуждается сражающийся фронт…

На этот раз мы рассчитаемся с ними привычными для национал-социалистов способами».

Гитлер редко угрожал впустую. Гестапо не прекращало расследования и казни вплоть до последних дней войны, и заседания Народного суда под председательством печальной памяти нацистского судьи Роланда Фрейзлера продолжались месяцами. Первое заседание состоялось 7 августа и закончилось немедленным осуждением фельдмаршала фон Вицлебена, генералов Гепнера, фон Хазе и Штиффа вместе с четырьмя другими офицерами, и их казнили с неимоверной жестокостью 8 августа, медленно затягивая на шее прикрепленную к мясному крюку петлю из струны для рояля. Говорили, что казни и суд были сняты на кинопленку, от начала до конца, чтобы Гитлер мог увидеть их в тот же вечер у себя в канцелярии рейха.

За очень небольшим исключением, в основном только по счастливой случайности, все, кто принимал активное участие в заговоре, гражданские и военные, всего около 200 человек, были арестованы, подвергнуты пыткам и казнены. еще 5000, в том числе целиком семьи главных заговорщиков, вроде Герделера, фон Штауффенберга, фон Трескофа, Остера, а также видные фигуры, не связанные непосредственно с заговором, но имевшие что-нибудь в своем прошлом или подозревавшиеся в независимом образе мысли, были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря — среди них Шахт, Гальдер и Конрад Аденауэр.

Несомненно, среди тех, кто был казнен, имелись люди, которые присоединились к заговору — и много больше людей, которые сделали бы это, если бы Гитлер был убит — потому что поняли, что Гитлер ведет Германию к катастрофическому поражению. Но ядро оппозиции составляли мужчины и женщины, которые разобрались в подлинной сути нацистского режима и вступили в борьбу за его свержение уже тогда, когда Гитлер еще торжествовал победы, и таких людей было отнюдь не мало.

Одним из них был Хеннинг фон Трескоф. Только то, что он получил назначение в действующую армию, помешало ему сыграть центральную роль в событиях 20 июля. Как только он услышал, что Гитлер лично выступил по радио и тем самым доказал, что заговор провалился, он тут же решил покончить с собой, а не ждать, пока пытками из него вытянут все, что он знал про оппозицию — включая имена.

Его друг фон Шлабрендорф не смог отговорить его, и на следующее утро фон Трескоф въехал на ничейную землю, и, выстрелив из двух пистолетов, чтобы подумали, будто он убит в бою, взорвал ружейную гранату и ему оторвало голову. После того, как они расстались утром 21 июля, фон Шлабрендорф записал последние слова фон Трескофа:

«Теперь они все набросятся на нас и будут поливать нас грязью. Но я убежден, сегодня, как никогда, что мы поступили правильно. Я считаю Гитлера архиврагом не только Германии, но и всего мира…

Точно так же, как бог однажды обещал Аврааму, что он пощадит Содом, если только найдется в городе десять праведных людей, я имею основание надеяться, что, благодаря нам, он не уничтожит Германию. Ни один из нас не может пожаловаться на свою смерть, потому что каждый, кто вступал в наши ряды, одевал на себя отравленную рубашку Несса. Моральная ценность человека определяется тогда, когда он показывает, что готов отдать жизнь за свои убеждения».

Эти слова могут быть эпитафией всем, кто присоединился к Хеннингу фон Трескофу в попытке избавить Германию и весь мир от Гитлера и нацистского режима.

Булл он А. Гитлер и Сталин. — Смоленск: Русич, 1994. — Т.2.

Джон Кеннеди прогуливался по саду Белого дома со своим приятелем Джорджем Смазерсом, сенатором от Флориды, также известным как «сенатор от Кубы» — это прозвише он заслужил безоглядной поддержкой бывшего кубинского диктатора Батисты. Они говорили о Фиделе Кастро. Согласно показаниям Смазерса, Кеннеди затронул тему политических убийств, поскольку ранее «обсуждал кое с кем эту и другие возможности применительно к Кубе». Смазерс предложил, чтобы любое покушение на убийство было предпринято одновременно с инсценированным инцидентом на военно-морской базе США в Гуантанамо, что послужило бы предлогом для интервенции американских войск.

Вскоре после этого Кеннеди, как отмечал биограф Смазерса журналист Хэнк Мессик, «узнал о связях Смазерса с правыми кругами, что заставило его насторожиться. Он по-прежнему ценил сенатора как приятного компаньона на досуге, но приказал ему никогда более не касаться кубинской темы». Однако Смазерс, который был близок Бебе Ребозо, Карлосу Прио и другим кубинским эмигрантам, продолжал гнуть свою линию. Однажды за ужином на двоих в Белом доме застольная болтовня Смазерса о политических убийствах привела президента в такую ярость, что он швырнул вилку, разбив на кусочки свою тарелку. И только после этого Смазерс отступил.

В ту минуту гнева Кеннеди, видимо, не подозревал, что в неприлично короткое время после его вступления на пост ЦРУ узаконило политические убийства, создав группу «карательных акций». Начальник оперативного отдела ЦРУ Дик Биссел вкратце обсуждал этот страшноватый предмет с Макджорджем Банди, своим бывшим студентом в Йельском университете, ставшим специальным помощником Кеннеди по делам национальной безопасности. У Банди не возникло никаких возражений. Но он не информировал президента о беседе, поскольку предполагал, как он впоследствии показывал, что ЦРУ прежде, чем «убить конкретное лицо», запросит соответствующее разрешение.

К этому времени ЦРУ по самые свои электронные уши погрязло в приготовлениях к политическим убийствам. У него существовало два основных плана, которые по времени были приурочены к моменту вторжения: один должен был осуществляться при помощи мафии, другой — в сотрудничестве с кубинским подпольем. Прямые попытки покушения на жизнь Кастро, по всей видимости, предпринимались и непосредственно самим управлением. Как свидетельствует писатель Рой Нортон, «группы убийц ЦРУ проходили обучение во Флориде, на болотах Эверглейдс, руководил ими выпускник террористической школы УСС. Ему помогали офицеры морской пехоты, прикомандированные к ЦРУ».

Полковник ВВС США Флетчер Праути утверждал, что ЦРУ «использовало специальный самолет „Хелио курриэр L-28“, который, приземлившись близ Гаваны, доставил на Кубу особую группу, специально подготовленную для покушения на жизнь Фиделя Кастро. Мы тщательно разработали эту операцию, и самолету удалось вернуться в целости и сохранности. Пилот доложил, что высадил группу убийц точно в намеченном месте. Позднее мы узнали, что группа была окружена и захвачена солдатами Кастро».

План покушения руками кубинского контрреволюционного подполья ЦРУ разрабатывало в сотрудничестве с подпольной организацией «Унидад революсионариа». Эту организацию ЦРУ снабдило оружием, снаряжением и деньгами. Доставлены они были на борту морского охотника «Техана-3», переоборудованного после второй мировой войны в прогулочный катер богатым техасским нефтепромышленником. Затем «Техану-3» перекупил у него еще более богатый кубинский эмигрант Альберто Фернандес. Фернандес, бывший сахарный король, являлся координатором «Унидад» в Майами. Он зарегистрировал «Техану» в подставной фирме «Интер-Ки транспортэйшн компани», после чего ЦРУ переоборудовало судно по-своему в доке на острове Сток-Айленд. Оснащенная двигателями германского производства «Техана» даже в штормовую погоду могла развивать скорость свыше тридцати узлов. На палубе, заполненной в целях маскировки котлами для хранения крабов, были оборудованы турели для мгновенного монтажа и демонтажа пулеметов 50-го и 30-го калибров. Экипаж «Теханы» состоял только из кубинцев. По ночам судно доставляло людей и технику из Ки-Уэста в укромные уголки на северном побережье Кубы. «Обычно того, что нам привозили, хватало на два грузовика, — говорил один из членов „Унидад“. — „Техана“ доставляла пулеметы 30-го и 50-го калибров, винтовки М-1, пластиковую взрывчатку С-3 и С-4, горючую смесь. Часть оружия распределялась между группами. Остальное прятали в тайниках про запас».