Наркомафии - Белов Николай Владимирович - Страница 50

«Коллекционно-компьютерные» убийства. Немало загадочного происходит и в Берлине. Так, осенью 1994 г. необыкновенный мор напал на крупных коллекционеров. Убийства следовали одно за другим. В том, что эта полоса убийств связана с русской «братвой», не сомневался никто. Посему к расследованию этих преступлений были подключены сыскари из МУРА. После недель напряженной работы совместными усилиями удалось узнать фамилию убийцы. Киллером был 43-летний Свинтковский, проживавший в Мытищах, что под Москвой. Судя по всему, убийство столичного коллекционера Когана — тоже его рук дело. В октябре того же года Свинтковского удалось арестовать. И уже в ходе расследования выяснилось, что он самым непосредственным образом причастен к убийству еще двух человек: в Берлине — солиста варшавской балетной труппы, и в Москве — коллекционера древнерусской живописи Степенова. Приторговывать антиквариатом он начал еще в 1990 г. и занимался этим постоянно вплоть до дня своего ареста.

Неспокойно в последнее время и в Париже. В том же 1994 г. там погиб 35-летний российский бизнесмен Мажаров. Способ убийства — чисто «нашенский»: Мажарова расстреляли из автомата. Этот бизнесмен, специализирующийся на компьютерах, переехал во Францию всего за два года до своей смерти. Именно он был продюсером и спонсором фильма «Лимита», вышедшего на экраны за год до рокового дня. Случилось так, что события этого фильма во многом предвосхитили то, что произошло с самим Мажаровым.

Раньше русские тоже иногда добирались до Европы. Над туристами из нашей страны часто беззлобно посмеивались. Сегодня смеяться уже не приходится. Российская «братва» представляет для цивилизованного мира не меньшую угрозу, чем представляло в свое время ядерное оружие.

Двадцатилетняя Людмила М., жительница маленького города Олайн, начала употреблять наркотики под влиянием будущего мужа. Наркотический стаж ее на сегодняшний день составляет пять лет. За это время ее муж два раза сидел в тюрьме, она родила пятерых детей и около двух десятков ее знакомых-наркоманов покончили жизнь самоубийством, умерли или были убиты.

Людмила в одночасье «прозрела». Она видела, что у нее фактически нет будущего, у ее детей, находящихся в Доме малютки, нет матери. Это и заставило ее обратиться в единственное в Латвии отделение по лечению наркоманов в Елгаве. Главврач отделения, г-н Вихневич, считает это практически уникальным случаем. Обычно большинство наркоманов попадает в такие отделения лишь под угрозой суда, либо родные и близкие приводят их к врачу. Однако принуждение бесполезно — большинство наркоманов, выйдя после курса терапии, снова возвращается к «игле».

В женском отделении всего 20 коек. Наркоманки занимают меньше половины: большинство пациенток — алкоголички. Несмотря на новейшие европейские и американские методики, утверждает Вихневич, излечить от наркомании нельзя. Память о полученном кайфе вытравить невозможно, можно лишь изменить дозу больного — сократить употребление зелья, которая впоследствии все равно возрастет. После больницы у наркоманов нет практически никаких возможностей, изменить свой микросоциум, свое окружение: переехать в другой город, найти новую работу, новых друзей, изменить круг общения. В результате получается, что дома и стены напоминают о пережитом ранее кайфе, а наркотики приходят к больному сами — с друзьями, всегда готовыми «ширнуться». Начинается новый круг ада. Это именно новый круг — болезнь не была уничтожена, в больнице она тоже продолжается, только в скрытой, менее заметной форме. Поэтому наркоман, как говорит доктор Вихневич, не развивается — он остается там, где его «нашли» наркотики. Если он начал употреблять их в 20 лет, то и в 30 лет он будет находиться на уровне психического и интеллектуального развития человека 20 лет. До 40 лет из наркоманов не доживает практически никто.

Наркомания молодеет и становится более агрессивной. Средний возраст выявленных наркоманов — 32 года.

Половина из 60 старшеклассников одной из школ Латвии пробовали наркотики. По наблюдениям врачей, из 9 попробовавших наркоманами впоследствии становятся 1—2 человека. Очень многое зависит от среды, воспитания и от типа личности. Склонность к наркотикам, как правило, проявляют психопаты, невротики, астеники. Есть мнение, что профилактику наркомании нужно вести, начиная с детского сада, выявляя детей, склонных к болезни, и оберегая их. Но больших результатов от этого ждать не стоит.

Микроклимат в Олайне, по мнению специалистов, сам по себе располагает к наркомании. Его можно сравнить с белорусской «столицей наркотиков» Светлогорском. Это типичный молодой постсоветский город, без устоев и традиций. В советские времена страна гордилась городом химиков. Когда страны вдруг не стало, препараты «большой химии» стали доступны всем, от мала до велика. Вихневич считает, что наркотики в Олайне принимает каждый третий. Людмила, непосредственно знакомая с ситуацией и средой наркоманов, считает, что каждый второй.

Людмиле удалось найти выход. В больнице она сблизилась с баптистами, один из которых работал в должности советника по этическим вопросам. Они помогли Людмиле с жильем в Елгаве. Молодая женщина намерена «отломаться», развестись с мужем-наркоманом и с помощью церкви воспитывать своих пятерых детей. Бог в помощь, но... Это только один человек. А сколько еще таких Людмил?

Наркомания — это страшная и очень своеобразная субкультура. На Западе уже научились различать собственно наркоманов (тех, кто прочно сидит «на игле»), и потребителей (кто либо еще не успел втянуться, либо очень редко употребляет в основном легкие наркотики). Латвийские полицейские, которые занимаются этими явлениями, назвали потребителей словом «наркота». Инспектор по особо важным делам отдела по борьбе с хранением, изготовлением и распространением наркотиков М. Кришьянис считает, что граница между человеком из наркоты и собственно наркоманом почти неразличима. Наркотики дороги. Пристрастившийся идет на все, чтобы их получить, отказать себе в наркотиках он не в состоянии. Именно поэтому, с целью добычи денег на «зелье» наркоманами совершается 70 % всех краж и разбоев.

Сотрудники отдела по борьбе с наркотиками утверждают, что в столице Латвии каждую неделю появляется новый притон. Только любителей легализованной в Голландии «травы» здесь более 10 тыс. А наркобизнес расширяется, и действовать в Латвии только начинает. Латвия — государство с доступом к морю, идеальный перевалочный пункт, равно как и доходный рынок. Высококачественный товар приходит из южных республик бывшего СССР, Украины, Молдовы. Низкокачественный завозят из соседней Литвы. Это в основном маковая соломка, из которой на ацетоне варят «ким-ханку» (по сути, героин самой низкой, четвертой степени очистки). «Ким-ханку» уже в готовом виде завозят также из Санкт-Петербурга. Таможенники, работающие на не обустроенной и не имеющей необходимых технических средств и специально обученных собак восточной границе, не могут воспрепятствовать потоку отравы в республику. Связаны руки у криминалистов, которые могут контролировать только вывоз наркотиков на Запад. Международный наркобизнес пользуется и хлипкостью постсоветских законов, которые зачастую просто не работают. Все это вызывает огромную тревогу у западных специалистов по борьбе с незаконным оборотом наркотических веществ. Латвия уже стала удобным коридором для продвижения не только дешевых, но и «грязных», низкокачественных наркотиков в Западную Европу, где наркотики, конечно, более дороги, но и более качественны.

Европейский Союз, по словам М. Кришьяниса, мог бы оказать Латвии огромную поддержку в противостоянии наркотикам. Однако пока Латвия просто не в состоянии воспользоваться этой помощью. Нужно в первую очередь принять законы, которые закрывали бы возможность наркодельцам уйти от наказания или откупиться от суда. Борьба с наркоманией останется проблематичной до тех пор, пока не будет социальной базы для противостояния наркотикам. Нужны не только лечебные учреждения и реабилитационные центры, но и новые методики лечения. Необходимо обеспечение возможности сменить социальное окружение. Однако в стране очень сложная экономическая ситуация, и специалисты опасаются, что, пока будет создана государственная система борьбы с наркоманией, в Латвии наркотики укоренятся очень прочно. А Европейский Союз вынужден будет констатировать, что помогать чем-то Латвии уже бесполезно.