И аз воздам (СИ) - Чернова Ирина Владимировна - Страница 220
- Предыдущая
- 220/383
- Следующая
От хлесткого удара заболела рука, плодик мячиком отлетел в сторону, а я замерла на месте. Надсмотрщики секут, чтоб хозяйскую ягоду не жрали?
— Ты откуда, из Скаггарда? — Солнце…ах нет, это у них Верна…заслонила женская фигура в длинной, до колена, рубашке и узких штанах, из под которых торчали босые грязные ноги, — недавно прислали сюда, что ли? — Ноги потоптались рядом и сложились в хитрую фигуру, на которую сверху уселась и сама хозяйка. — Из города, небось, — она с любопытством разглядывала меня, даже протянула руку, чтобы пощупать ткань платья, — а Лита и не подумала ничего сказать, вот зараза такая! Меня Халидой зовут, живу я в Алтеке, а ты кто?
— Рия, из Делькора.
— А-а, ну тогда понятно, чего ты тойту прямо с куста решила слопать! — девушка весело рассмеялась, хлопая себя по коленям, — откуда ж вам знать, как она растет и как ее едят? На рынке-то, небось, самую мягкую выбирала, да? А торговцы и рады стараться…да ты чего, испугалась, что ли?
— Она что, ядовитая?
— Не-ет, — Халида поерзала на месте, пристраиваясь поудобней, сняла низко повязанный платок с головы и перекрутила его, забирая снова волосы в узел, — не ядовитая, только вяжет здорово во рту. Куснешь раз-два, а потом без воды рот весь болеть будет, вот промаешься до полудня. Тойта хитрая, на кусте висит красивая, сорвешь — лежать может даже по жаре дней десять, ничего ей не делается, только кидать нельзя, а возить — запросто. В корзинах и везут куда угодно. Зато как на рынок нести, ее надо в воду положить, ночь помокнет, утром мягкая станет, душистая, как ты и покупала. Ты же душистую брала, да? Она после воды такая будет, больше никак. Что ты думаешь, Бехем такой дурак, что нас поставил сюда? Без воды тойту и в рот не возьмешь, а в кармане разве что пару штук утащишь…а я сестренкам все равно захвачу, пусть по половинке, но им достанется! Плохое у тебя платье, — она критически оглядела мой наряд, — и некрасивое и карманов нет, ничего не спрячешь. Тебе не жарко в нем?
— Другого все равно нет, — я еще раз рассмотрела одежду Халиды, — а вы здесь разве не только в платьях ходите? В Делькоре женщины…
— Ай, брось, — девушка махнула рукой, — Делькор большой город, там по-другому одеваются, а кто здесь будет требовать, чтоб я ходила в длинном платье? Тем более, моя мать из харузов, а они всегда так одеваются, в штаны да скилу. Здесь многие так ходят, даже пришлые, говорят, что удобней. Не все, конечно, но те, кто помоложе, с удовольствием носят.
— Скила — это рубашка? А харузы, это кто?
— Ай, ты наверно вообще ничего не знала в своем городе, — Халида поднялась и потянула свою корзину, — пошли высыпать, они уже полные, а потом можно рядом идти собирать, я тебе расскажу. Или ты одна будешь ходить?
Словоохотливость неожиданной напарницы помогла не только выполнить требуемую от нас норму, но и узнать кое-что о здешних местах и обитателях. Харузами звали исконных местных жителей, тех самых смуглых, черноволосых и тощих, которые жили и здесь и южнее, за линией границы. Селились они большими деревнями, айлами, занимались выращиванием кое-какого домашнего скота и обработкой земли, что в здешнем климате приносило хорошие урожаи при наличии воды. Обосновывались харузы родами, но когда подходила пора свадеб, то гонцы ездили по соседним айлам, заключая договора на будущее, выискивая подходящую молодежь. Айлы были не шибко большие, детей рождалось, сколько Айди пошлет, но божество это такая штука, что сегодня густо, а завтра — пусто, поэтому в Алтеке, как и в других местах, были весьма рады, если кто-то из Скаггарда соглашался остаться жить здесь по окончании срока. Отец Халиды был из таких солдат, а мать — из харузов да еще не слишком богатых, поэтому в ее семье было всего трое детей и она старшая. Все вокруг считали, что ей очень повезло с мужем и детьми, потому что сейчас у них было уже пятеро, никто не умер во младенчестве и вообще все росли дружными и здоровыми.
— Плохо только то, что землю нам дали дальше всех, — сокрушалась Халида, — пока мы туда прокопали канавы для воды, пока выбрали камни, пока стенки поставили, чтоб ветер не сдувал все, столько времени прошло! Впроголодь жили, что соседи подадут, то и ели. Это сейчас мы уже свой урожай собираем и почти всем раздали долги, а раньше…ай, что я все о себе говорю! — она полезла в куст, ойкнула и стала зализывать обветренную оцарапанную руку, — вот только за мылом приходится к этому жадине ходить!
Купаться тут не любили. Вода в здешнем климате страшный дефицит, хоть и провели жители Алтека грандиозные работы, чтобы подвести эту самую воду к своим наделам, но пока она дотечет до них, все становится мутная и грязная, так что бултыхаться в этих канавах все считают излишним. А где чистая? Так известно где, в горах, откуда речки с ручьями берут начало, если по окрестностям долины походить, то можно наткнуться на такие вот счастливые места, купайся вволю! Это известие заставило призадуматься о возможности выбираться за пределы крепости под вполне легальным прикрытием…что там говорили, за хворостом ездят? А чем я хуже, наверняка будут желающие свинтить с этого поста, вот и попробую свои силы…Халида тем временем опять свернула разговор на свою семью, рассказывая о сестрах и брате, а я слушала ее с пятое на десятое, пропуская половину мимо ушей. О себе отговорилась снова, что плохо помню, что было, но словоохотливая девица и не нуждалась особо в расспросах, видать, с болтовней у нее работалось гораздо лучше, чем молчком.
Тележка была уже полная, когда мы покатили ее к дому Бехема, сопровождаемые неумолчным свистом горячего ветра.
— Ты для себя мыло берешь? — Халида взялась за вторую ручку рядом со мной, устав подталкивать сзади, — я вот на себя и на сестренок беру, пусть у него и работать подольше надо, зато надолго хватит. Тебе хорошо, волосы не такие длинные, промоешь с одного раза, а у нас…А чего ты без платка пришла?
— Не привыкла я в платке ходить, — почесав запыленную голову, еще раз порадовалась возможности будущего мытья, — зато мне ваши штаны понравились, это гораздо удобнее платьев. А босиком не больно ходить?
— Ну вот еще, — фыркнула Халида, — у нас же все с детства босиком бегают, я и не замечаю этих камней! Это вы без обуви не можете, отец у меня тоже только в сапогах ходит, а дед сапоги не любит, у него есть такие для леса, но с тонкой подошвой, он говорит, что землю надо кожей чувствовать. Ты тоже без обуви не можешь ходить, да?
За болтовней мы и не заметили, как подошли к знакомым воротам с красной аркой, в которые Халида застучала подходящим камнем. Изнутри лениво откликнулись и в щель калитки высунулась удивленная физиономия служанки.
— Эк вы быстро управились, — ворота заскрипели, впуская нас во двор, — ну вот сюда загоняйте, — она небрежно ткнула в место под навесом. — Где там ваши посудины, сейчас хозяин нальет.
В доме завозились, кто-то прошел в сумрачной комнате, шаркая ногами и тяжело вздыхая, раздался далекий звук открываемых дверей и торопливые шепотки за распахнутыми настежь окнами. Дом был погружен в сонную одурь и мы присели на каменную ступеньку в ожидании заработанного мыла.
— Ты, если будешь в Алтек приходить, заходи к нам, — Халида вытянула ноги, рассматривая пыльный двор. — Просто так заходи, если отпустят. Ты куда это?
— Да воды достану, хоть умоюсь да попью, — двинулась было я к колодцу.
— Не вздумай у него воду брать! — зашипела девушка, дергая меня за руку, — лучше потерпи, на площади возьмешь. Там она похуже, но никто слова не скажет, а этот сразу меньше нальет! Ты что, думаешь, он зазря нас ждать заставляет?
Спорить я не стала, она лучше знает здешние порядки, а жадность у Бехема была написана крупными буквами на лбу, устав от жары мы передвинулись в тень и стали ждать хозяина. Не иначе, этот скопидом услышал, что говорила Халида и очень скоро Лита вынесла наши горшки. Первый заработок в Скаггарде…что дальше-то будет?
Возвращаясь домой…ну вот, уже Скаггард домом называю, уж не до самой ли смерти мне здесь суждено находиться? я прижимала к себе, как самое большое богатство, пузатый горшок с мылом, полученный от Бехема. Вся телега была забита мешками с райсой или еще каким провиантом и два болтуна восседали чуть ли не обнявшись, позволив лошадкам самим плестись с той скоростью, которая более привычна лошадиному сердцу. Я пристроилась лежать на мешках — после трудодня на жаре даже обозревание окрестностей было совершенно неинтересно. Встреча с Халидой и разговор с ней подтолкнул на кое-какие действия…что там Тора говорила, осматривая вчера мое платье?
- Предыдущая
- 220/383
- Следующая
