Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 70

• Предыдущая
• 70/77
• Следующая

Служанка пожала плечами.

— Хотела привлечь ваше внимание. Вы совсем не замечали меня...

— О-о-о... А Лайонел, он знает, что ты... — Катя запнулась и сконфуженно умолкла.

Ксана засмеялась, став при этом совсем юной. Круглолицая и курносая, не сказать, что красавица, но улыбка ее источала свет и тепло.

— Он страшно рассердился на меня, когда заметил с каким вожделением я смотрю на вас.

— Правда?

Та покачала головой.

— Он сказал, что вы принадлежите только ему и предупредил, что я вылечу отсюда, если посмею хотя бы намекнуть вам...

Катя все-таки поднялась и прошлась по комнате, разминая ноги. В мозгу крутилось: «Мне нравятся мужчины, мужчины, только мужчины, — но на язык слова не шли, точно заколдованные. — Она ведь ничего мне не предлагает? — Девушка покосилась на служанку, пытаясь оценить, насколько опасно подобное признание, и решила: — Подумаешь, она совсем ничего от меня не ждет». И все-таки ее одолевали сомнения. Кто признается в чувствах без надежды на ответ?

Ксана ждала, а Катя стояла к ней полубоком, устремив взгляд на постель. Пока до нее не дошло, что худшего предмета для созерцания выбрать было невозможно. Ведь Ксана могла воспринять это как ее попытку подумать над возможностью отношений. Девушка резко опустила глаза и пробормотала:

— Очень неожиданно...

— Простите, если напугала вас, — тихо промолвила Ксана.

Они долго молчали. Чтобы заполнить неловкую паузу, Катя спросила:

— Так было всегда, ну... твой интерес к девушкам?

Ксана улыбнулась.

— Нет, боюсь, за человеческую жизнь мало что можно понять и тем более познать.

От последнего слова у Кати побежал холодок по спине, но она не подала виду.

— Когда я впервые увидела тебя в новогоднюю ночь, ты была одета так... так вульгарно.

— Да. — Служанка беспечно тряхнула заплетенными в косу волосами. — Лайонел хотел подшутить над госпожой Тьеполо.

— Вильям сказал мне в тот раз, что иногда ты и Лайонел...

— Спим? — прямо уточнила Ксана.

Катя стесненно кивнула, а та, нисколько не смутившись, признала:

— Бывало. — И тут же приблизившись, взяла ее руку в свои ладони. — Не нужно ревновать его ко мне. Иначе придется ревновать и к другим. То, что интересно кому-то и считается пикантным в мире людей, в нашем мире совсем обыденно. Возможно, Лайонел был прав, уберегая вас от хаоса и разврата, царящего среди вампиров. Но он не мог не понимать, что однажды наш мир предстанет перед вами без прикрас и вам будет слишком страшно, слишком отвратительно, если никто не потрудится открывать занавес постепенно.

«Неужто она собирается стать моим гидом в мир разврата?» — промелькнуло у Кати.

В дверь раздался стук, та приоткрылись и показалась голова Вильяма.

Катя отскочила от Ксаны как ошпаренная, чем немало изумила молодого человека. Тот, одетый в идеально отглаженный черный костюм, прошел в комнату и, глядя то на нее, то на служанку, поинтересовался:

— У вас все нормально?

— Да, — не глядя на него, солгала Катя. — Я готова. Идем?

Уже сидя в машине, которая мчалась по трассе Петербург — Таллинн в загородный дом Анжелики Тьеполо, Вильям заметил:

— Ты подозрительно молчалива. Что случилось?

— Ничего. — Катя отвернулась к окну, глядя на полосу зеленеющего леса. Не хотелось ни о чем говорить, да и не знала она, как сказать. Мир был полон такого, чего она не понимала и не хотела понимать. И сейчас, при мысли, что однажды, возможно скоро, от скуки ли, в отчаянии от своего бессмертия или еще по какой причине, ей захочется чего-то доселе неизведанного, ее обуял ужас. Многое, конечно, приходилось видеть по телевизору, о многом читать в книгах, но когда липко-мерзкая грань оказалась вдруг не по ту сторону экрана и даже не на бумажных и электронных страницах, устойчивая земля как будто покачнулась, а во рту появился неприятно-сладковатый привкус.

Катя из-под ресниц посмотрела на спокойное красивое лицо Вильяма и где-то, может, на душе или в том месте, где она прежде была, стало спокойнее. Среди всей этой грязи, он единственный сохранил чистоту. Волна уважения и теплоты к нему прошлась от живота к груди.

Она не успела отвернуться, он поймал ее взгляд и сказал:

— Я люблю, когда ты улыбаешься.

«А может, я заблуждаюсь? — мелькнуло у нее. — Он так мил, а на долю красивых юношей всегда выпадает больше соблазнов».

— Вильям, — осторожно начала она, — ты был когда-нибудь, м-м... сразу с двумя девушками?

Во взгляде изумрудных глаз промелькнуло удивление, молодой человек хмыкнул.

— Ты меня с кем-то путаешь.

Всякие сомнения на его счет испарились, она с облегчением вздохнула. Если у него не было никогда даже двух девушек, явно самое безобидное из возможного многообразия, то о чем-то большем и говорить не стоило.

— Я рада, — призналась Катя.

Вильям свернул с трассы на узкую асфальтированную дорогу, с обеих сторон окруженную лесом, и поинтересовался:

— Почему для тебя это важно?

— Мне нравится целомудрие, — брякнула она.

Молодой человек засмеялся.

— Неужели? Тогда, боюсь, список подходящих для тебя мужчин, начинающийся с Лайонела, ты держишь не той стороной.

Катя не показала виду, как задело ее подобное замечание. Она знала, каков Лайонел, но даже после убийства, совершенного им у нее на глазах, не могла возненавидеть его. Не испытывала к нему ни презрения, ни отвращения, лишь безнадежную тоску, глупую нежность и все ту же одержимую любовь.

— Прости, — через некоторое время попросил Вильям.

«Как часто он извиняется», — подумала девушка, заверив:

— Все нормально. Ты прав.

Вскоре они снова свернули, уже на проселочную дорогу, а через двадцать метров среди леса глазам открылся прекрасный оазис. Огромная территория была обнесена высокой стеной из белого кирпича, вдали возвышался трехэтажный белокаменный особняк, утопающий в зелени и цветах.

Дом Анжелики девушка представляла себе совсем иначе. Ей казалось, хладнокровной красавице не до садов с цветами и выбор ее будет ограничиваться чем-то кричаще-прекрасным, но никак не буйством природы. Ворота охранялись и, когда Вильям показал приглашения, им позволили проехать. По обе стороны от входа, вдоль стен находились въезды в подземный гараж. Машина проехала по подземному тоннелю, Вильям припарковался возле стоящих в рядок иномарок.

Не успели они сделать и десяти шагов, как из только прибывшего серого «Мерседеса» вышли Бриан с Анчиком, одетые в одинаковые золотистые фраки.

С тех пор как вернулась в город, Катя впервые видела кого-то из общества. Раньше ее принимали из уважения к Лайонелу, а теперь все могли вздохнуть с облегчением и без страха игнорировать неприятную им выскочку, как некоторые ее называли. И пусть всем было известно, что вскоре Вильям займет место правителя города, она давно поняла, уважения общества к себе он не дождется.

Джонсон, завидев ее, хлопнул своего бойфренда по плечу и прокричал:

— Екатерина, обождите!

В девушку его окрик вселил надежду.

«Может, я искренне ему нравилась, и он будет общаться со мной как прежде?», — понадеялась Катя.

Бриан, прежде чем поцеловать тыльную сторону ее ладони, в своей любимой манере распахнул руки, точно для объятий, проголосив:

— Звезда очей моих, вы прелестны!

Он взял ее под локоть и не выпускал до тех пор, пока они не вышли с другой стороны ворот из гаража. И все нашептывал, как рад ее видеть и до чего хорошо сидит на ней платье.

Каменная дорожка, ведущая к круглым ступеням особняка, поросла травой, тут и там между камнями пробивались ростки, а где-то даже цветы. Девушка никак не могла сопоставить образ Анжелики с этим зеленым раем. Такому месту нужна была совсем другая хозяйка, да кто угодно куда больше подошел бы, чем златовласая, несколько чопорная горожанка, живущая в самом центре Петербурга, с видом на Дворцовую площадь. Впрочем, и на ценителя исторического центра она не походила, особенно вспоминая, как Вильям говорил, что та не отличит Казанский собор от Исаакиевского.

• Предыдущая
• 70/77
• Следующая