Кровавые вороны Рима - Скэрроу Саймон - Страница 4

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая

А значит, Макрон и Катон, добросовестно, хотя и против воли, служившие императорскому секретарю, также подвергнутся опасности. И для их же блага лучше в этот момент сражаться где-нибудь на дальней границе империи, подальше от мстительного Нерона и его приверженцев. И неважно, что Катон недавно спас Нерону жизнь. При этом он умудрился перейти дорогу Палласу, императорскому вольноотпущеннику, который был мозгом группировки Нерона. Паллас не простит людей, ставших препятствием на пути к осуществлению его честолюбивых замыслов, и Нерон не бросится на выручку своему спасителю. И вот не прошло и месяца после свадьбы, отпразднованной в доме отца Юлии, а Катона и Макрона уже вызвали во дворец. Катона назначили командующим фракийской когорты, а Макрона – командиром одной из когорт в составе Четырнадцатого легиона. Оба подразделения входили в состав армии под началом губернатора Остория Скапулы в Британии.

Прощаясь с мужем, Юлия прильнула к его груди и горько плакала, спрятав лицо в складках плаща. Обнимая молодую жену, Катон смотрел на темные косы, ниспадавшие ему на руки. Горе Юлии разрывало душу, но приказ есть приказ, и чувство долга, объединяющее всех римлян и являющееся залогом победы над любыми врагами, взяло верх.

– И когда же ты вернешься домой? – Голос Юлии звучал глухо из-за шерстяной ткани плаща. Она подняла на мужа покрасневшие от слез глаза, и сердце Катона вновь пронзила острая боль предстоящей разлуки. Однако он не дал воли чувствам и заставил себя улыбнуться.

– Любовь моя, война скоро закончится. Каратак долго не продержится, и его войску придется сдаться.

– А потом?

– Буду ждать вести о восхождении на трон нового императора, и когда опасность минует, вернусь в Рим и подам прошение о гражданской должности.

Юлия на мгновение задумалась.

– На это, возможно, уйдут годы.

– Верно.

Некоторое время оба супруга молчали; наконец, Юлия решила высказать не дающую покоя мысль:

– Я могла бы приехать к тебе в Британию.

– Может быть, так и случится. Но сейчас не время. Весь этот остров – болото, кишащее дикарями, и я не смогу обеспечить комфорт, к которому ты привыкла. Кроме того, в Британии на каждом шагу подстерегают опасности, да и воздух там тлетворный.

– Какое это имеет значение? Ты же знаешь, Катон, мне случалось жить и в худших условиях. После всех испытаний, что выпали на нашу долю, мы заслужили право быть вместе.

– Ты права.

– Тогда обещай прислать за мной при первой возможности. – Юлия крепче обняла мужа, пристально глядя ему в глаза. – Обещаешь?

– Обещаю. – Катон чувствовал, как тает его решимость оградить супругу от тягот, подстерегающих в новой провинции.

Разомкнув объятия, Юлия отступила на шаг и с грустной улыбкой попросила:

– Катон, любимый, не испытывай мое терпение, не заставляй ждать слишком долго.

– Ни на день дольше, чем потребуют обстоятельства. Клянусь.

– Вот и хорошо. – Привстав на цыпочки, она поцеловала Катона в губы и, сжав на прощание руки, отступила назад – А теперь иди. Пора.

Катон в последний раз посмотрел на жену и, низко склонив голову, побрел прочь от сенаторского дома по улице, что ведет к городским воротам. Там он намеревался нанять лодку и, спустившись вниз по Тибру, встретиться с Макроном в порту Остия. Дойдя до конца улицы, он не выдержал, оглянулся и увидел застывшую в дверях фигурку Юлии. На сердце стало еще тяжелее.

Боль разлуки не утихла во время долгого морского путешествия до Массиллии и дальше по суше до Гесориацума, где друзья сели на грузовое судно, направляющееся к конечной цели пути, в Британию. Катон испытывал странное чувство, возвращаясь по прошествии нескольких лет на остров. Сегодня судно прошло мимо того самого места на берегу реки, где Катон с товарищами из Второго легиона пробивались с боями через орду варваров, подстрекаемых воплями друидов, которые осыпали проклятиями захватчиков и насылали на них чары. От воспоминаний по спине пробежали мурашки. Страшно подумать, что ждет их с другом впереди. Уйдут долгие годы, прежде чем можно будет привезти сюда жену.

– Уж не Лондиний ли там впереди?

Катон быстро обернулся на голос и увидел перед собой изящную пожилую женщину с суровым лицом. Она выбралась из люка, что вел в тесный пассажирский отсек, и теперь неуверенной походкой продвигалась по палубе. Голову женщины прикрывал платок, и легкий ветерок играл выбившимися из-под него седыми прядями. Катон и Макрон встретили женщину улыбками, и она заняла место рядом у борта корабля.

– Ты выглядишь куда лучше, мама.

– Ничего удивительного! – сердито заметила женщина. – Проклятую посудину больше не болтает на волнах. Я уж решила, что она не переживет бурю и отправится ко дну. Сказать по чести, это было бы куда милосерднее по отношению ко мне. В жизни не чувствовала себя так паршиво.

– Да какая еще буря? Так, пустяки! – презрительно усмехнулся Макрон.

– Неужели? А ты что скажешь? – она кивнула в сторону Катона. – Тебя ведь выворачивало наизнанку не хуже моего.

Катон болезненно поморщился. Корабельная качка прошлой ночью довела его до удручающего состояния. Свернувшись клубком, он извергал рвотные массы в деревянный таз, что стоял рядом с койкой. Даже в лучшие времена путешествия по Средиземному морю не вызывали у Катона восторга. А бешеный ветер с галльского берега стал настоящей пыткой.

– Подумаешь, легкий ветерок! – фыркнул Макрон. – К тому же свежий соленый воздух наполняет здоровьем легкие.

– И опустошает желудок, – мрачно заметила мать Макрона. – Лучше умереть, чем снова пуститься в подобное путешествие. Ох, даже вспоминать не хочется! Так что там виднеется вдали? Лондиний?

Друзья, проследив взглядом за ее рукой, различили ряд построек на северном берегу реки Тамезис. Причал соорудили из груды огромных бревен, которые привезли в русло реки. На них установили поперечные балки и, заполнив пространство камнями и землей, сделали мостовую. Несколько грузовых кораблей уже стояли на якоре у пристани, а остальные ждали в отдалении своей очереди на разгрузку товара. Скованные цепью каторжники переносили груз из трюмов кораблей в длинные низкие складские помещения. А за ними виднелись другие здания, многие еще недостроенные, так как новый город продолжал разрастаться. В сотне шагов от берега реки Катон с приятелем рассмотрели второй этаж огромного комплекса, возвышающегося над остальными постройками. Катон догадался, что это: базилика, место, где находится рынок, судебные помещения, лавки, конторы и органы административного управления. Как в каждом городе, который основал Рим.

– Да, это действительно Лондиний, – подтвердил капитан, присоединившийся к группе пассажиров. – Растет быстрее, чем гнойник на заднице у мула. И такой же мерзкий и зловонный.

– Что вы говорите? – нахмурилась мать Макрона.

– Ей-богу не вру, госпожа Порция. Настоящая крысиная нора. Грязные узенькие улочки, дешевые питейные заведения, где собирается всякий сброд, и отвратительные лавочки. Пройдет немало времени, прежде чем здесь наведут порядок и превратят это местечко в приличный в понимании нормальных людей город.

– Прекрасно, – улыбнулась Порция. – Именно это я и хотела услышать.

Капитан нахмурился, а Макрон рассмеялся словам матери.

– Мать хочет заняться здесь делом, – пояснил он.

– И какого рода делом? – Капитан с нескрываемым любопытством изучал пожилую женщину.

– Собираюсь открыть таверну, – сообщила Порция. – После долгого морского путешествия люди нуждаются в выпивке и прочих удовольствиях. Насколько я понимаю, через ворота Лондиния проходит множество купцов, моряков и солдат, и все они не прочь воспользоваться услугами, которые я предложу.

– Да, жизнь здесь бьет ключом, – согласился капитан. – Только она очень суровая. В новой провинции, как эта, выжить еще трудней. Купцы, что сколачивают себе здесь состояние, люди отчаянные и грубые, и они не станут церемониться с женщиной, которая пытается составить им конкуренцию.

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая