Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция - Лосский Николай Онуфриевич - Страница 1

В безбрежном океане мирового бытия человеческое я занимает ничтожное место, однако смелою мыслью оно стремится охватить весь мир отдать себе отчёт об основах строения вселенной, понять, что такое мир кок целое, постигнуть смысл мирового процесса, а вместе с тем определить и своё положение и назначение в мире. Совокупность ответов на эти вопросы есть мировоззрение. Решить эту задачу способна только высшая из наук – философия, правда, не в обособлении от остальных знаний, а в живом общении с всею системою всех остальных наук.

Отсюда понятно тяготение к философии всякой живой цельной души, не низведшей себя путём чрезмерной иссушающей специализации на степень лишь дроби человеческой индивидуальности. Однако обращаясь к философской литературе новейшего времени, такая живая душа в большинстве случаев не получит ответа на волнующие её животрепещущие вопросы.

В течение почти всей половины XIX всё внимание талантливейших представителей философии было сосредоточено почти исключительно на одной лишь философской науке-на гносеологии (на теории истины): они размышляли не о бытии, не о строении мира, не о жизни, свободе и т. п., а о том, каковы свойства истины и условия возможности её.

Такая концентрация сил на одной проблеме дала весьма плодотворные результаты: она приблизила нас к тому желанному моменту, когда, по крайней мере, профессионалы-философы сойдутся на нескольких основных положениях или хотя бы станут настолько понимать друг друга чтобы терпимо относиться к представителям противоположных учений.

Однако, замкнувшись в слишком специальной и сравнительно далекой от жизни сфере исследований, философия отдалилась от широких кругов общества, которые стали питаться доморощенной дилетантскою философиею вроде учений Геккеля.

Грандиозных концепций мира, великих метафизических систем, подобных системе Аристотеля, Спинозы, Лейбница, Гегеля, которые становились бы центром оживленного обсуждения, новейшее время не вырабатывало и даже, опираясь на кантианскую гносеологию, отвергало возможность их. Только в последнее время положение стадо меняться. Опять возродился интерес к метафизике, опять создается умственная атмосфера, содействующая построению философских систем, охватывающих все стороны мира. К тому же явилось и гносеологическое оправдание этих попыток. Такие направления в гносеологию, как интенционализм Гуссерля [1], или такие, как интуитивизм поощряют философа направить свой ум на сокровеннейшие тайники бытия в надежде, что наша познавательная способность нигде не натолкнется на препятствия, абсолютно непреодолимые. Таким образом, можно ожидать, что в ближайшем будущем столкнутся друг с другом и станут предметом оживленных споров целые системы мировоззрений.

Для ориентирования в таких спорах необходимо иметь систематический обзор возможных и исторически осуществленных типов мировоззрений. Эта книга содержит в себе попытку дать такое исследование типов философских систем. Центральное место в составе философских наук принадлежит метафизике, поэтому ближайшая глава будет посвящена рассмотрению того, как метафизическими учениями определяется тип мировоззрения.

Метафизика есть наука о мире как целом; она даёт общую картину мира как основу для всех частных утверждений о нём [I]. Можно подразделить её на три отдела: онтологию, космологию и естественную теологию. Онтология исследует элементы, из которых слагается вселенная материю, душу, дух, рассматривая наиобщие свойства их. Для этой цели она доводит анализ элементов бытия до последних пределов, приходя, таким образом, к самым общим понятиям, называемым категориями: таковы понятия субстанции, качества, количества, отношения и т. п.

Все остальные науки предполагают эти стороны бытия, сообщая сведения об определенных субстанциях (напр., атоме), качествах (напр., о физических качествах цвета, твердости) и т. п., но ни одна из них не задумывается над вопросом, что такое субстанция, что значит обладать качеством вообще быть величиною и т. д.; впервые онтология вкладывает точный определенный смысл во все эти термины.

Изучив элементы бытия, метафизика должна осуществить главную свою задачу – исследовать мир как систематическое целое и показать; какое место занимают в этом целом его элементы. Этот отдел метафизики называется космологиею.

Исследование мирового бытия неизбежно приводит к мысли о Сверхмировом Начале, об Абсолютном или Боге. Как бы ни решали различные философы вопрос о Его существовании, положительно или отрицательно, во всяком случае, этот предмет исследования столь своеобразен, что может составить целый особый отдел метафизики, трактующий об Абсолютном в его отношении к миру. Эту часть метафизики называют естественною теологиею в отличие от теологии, основанной на Откровении.

Если принять данное выше определение метафизики, именно разуметь под этим словом учение о мире, как целом, то нельзя не признать, что метафизика есть наука, необходимая для всякой философской школы, для всякого философского направления, кроме крайнего скептицизма. В самом деле, это определение свободно от всякой предвзятости: оно не навязывает метафизике заранее никакого узко определенного содержания и не предписывает ей никакого исключительного, резко отличного от других исследований метода. И так как всякое разработанное мировоззрение должно содержать в себе систему учений о мире как целом, то, следовательно, в состав всякого мировоззрения неизбежно должна входить метафизика и быть центральною, важнейшею философскою дисциплиною. Фактически так всегда и было на всем протяжении философской мысли. Если в широких кругах общества возникли в XIX в. предубеждения против метафизики, приведшие к тому, что слова «метафизик» и «метафизический» стали бранными или презрительными кличками в устах многих людей, то это объясняется тем, что они вложили в эти термины предвзятый смысл, осуждаемый их философскими системами. Немало способствовало этому случайное обстоятельство, именно самое слово «метафизика» и забвение обстоятельств возникновения его.

Как известно, оно имело первоначально совершенно бесцветное значение. В I в, до Р. Хр. философ Андроник Родосский издал собрание научных сочинений Аристотеля и поместил в нём сочинение в prvth jilosojia («первая философия»), содержащее в себе учение о сущем, как таковом, после физики Аристотеля – meta ta jusika («то, что после физики»). Это происхождение термина было забыто, его перенесли на все философские трактаты с подобным содержанием и стали вкладывать в него новый смысл: для многих умов термин «метафизика» сознательно или полусознательно стал означать учение о сверхфизическом. Конечно лица, склонные к материализму и не допускающие никакого бытия кроме физического, полагают, что наука о сверхфизическом бытии есть не более как пустословие. Строя материалистическую систему метафизики, они не соглашаются называть её метафизикою именно потому, что произвольно определяют эту науку как учение о сверхматериальном бытии, существование которого они отвергают. Далее, отсюда возникает склонность приписывать метафизике особый, заранее предопределенный метод: если допустить, что она есть наука непременно о сверхфизическом бытии, то и знание в ней должно быть сверхчувственное; поэтому, кто отвергает возможность знания, выходящего за пределы ощущений, доставляемых глазом, ухом и т. п., тот вместе с тем отвергает и метафизику, опираясь на своё определение её. Полагая, будто всякий опыт имеет чувственный характер (т. е. упуская из виду нечувственный опыт, дающий знание о нашей собственной душевной жизни, а также другие виды сверхчувственного опыта, напр. созерцание идеального бытия, религиозный опыт и т, п.), такие лица полагают, что предмет метафизики вообще есть нечто сверхопытное, сверхэмпирическое, и тем решительнее поэтому ополчаются против неё.