Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция - Лосский Николай Онуфриевич - Страница 22

Умозаключения, располагающие в пользу материализма, иногда чрезвычайно просты и мнимо убедительны, но, будучи подвергнуты малейшему анализу, оказываются несостоятельными. Так, Вольтер, говоря о Локке, утверждавшем, что Бог мог наделить материю способностью мыслить, прибавляет от себя: «Я – тело, и я мыслю (Je suis corps et je pense), – больше я ничего об этом не знаю. Si je ne consulte que mes faibles lumieres *, стану ли я приписывать неизвестной причине то что я могу так легко приписать единственной вторичной причине (cause seconde), более или менее известной мне» [XLIX]. Вольтер, очевидно, хочет сказать, что он имеет право на следующий вывод: «Я – тело; я – мыслю; следовательно, я – мыслящее тело». Анализируя это умозаключение, превращающее тело в субъект деятельности мышления, нетрудно заметить, что в основе его лежит сомнительная посылка: «я – тело». Выразим факты, имеемые в виду в посылках, точно, и вывод из них окажется, как это обыкновенно бывает, не говорящим в пользу какого-либо определенного мировоззрения: «Я – существо, имеющее тело, я – существо мыслящее, следовательно, я – существо, мыслящее и имеющее тело». В составе моей природы есть и мышление и телесность, но утверждать, что именно моя телесность, протяженные непроницаемые частицы мыслят, нет никаких оснований; вернее, наоборот внимательное самонаблюдение открывает мне несостоятельность утверждения, что протяженная материальность есть субъект мышления.

Высоко развитое умение наблюдать материальные протяженные объекты и неумение наблюдать психические непротяженные процессы объясняется рядом условий, из которых я укажу лишь на одно, наиболее существенное.

Знание служит прежде всего для удовлетворения практических потребностей, самосохранения, которые в громадном большинстве случаев требуют восприятия материальных протяженных объектов внешнего мира; поэтому у большинства людей вырабатывается односторонняя способность точно и отчётливо наблюдать лишь протяженные вещи и понимать всякую проблему не иначе как через посредство пространственных схем.

Замысел свести все бытие к материи и материальному процессу и понять психическую жизнь как пассивное производное из материального процесса может быть осуществлен весьма разнообразными способами. Необходимо поэтому дать классификацию видов материализма.

Я произведу её, пользуясь некоторыми элементами классификации Кюльпе [L].

Все виды материализма можно разделить на два класса: материализм, отвергающий различие между материальным и, психическим бытием, – такой материализм можно назвать эквативным – и материализм, признающий различие между этими двумя видами бытия Материализм, признающий существование психического процесса, бывает двух видов: атрибутивный: и каузальный. Атрибутивный материализм считает психические состояния, например ощущения, свойством материи, присущим ей так же неотъемлемо, как протяженность или непроницаемость; при этом одни материалисты наделяют этим свойством всякую частицу материи, а другие приписывают его лишь более или менее сложным группам материальных частиц, например организованной материи. Каузальный материализм утверждает, что материальные процессы относятся к психическим, как причина к действию: психические явления причинно порождаются материальными процессами и, возникнув, остаются пассивными, неспособными повлиять на дальнейшее течение физических явлений. Таким образом, психический процесс есть лишь надстройка, эпифеномен [LI] над материальными процессами.

Идеал эквативного материализма был бы достигнут в такой системе философии, которая попыталась бы, хотя бы с некоторою степенью правдоподобия, показать, что все виды субстанциальных начал и все виды психических явлений суть не что иное, как виды материального бытия и материального процесса. Этот идеал никогда не был осуществлен, но большие или меньшие степени приближения к нему встречаются в истории философии.

Рассмотрим эти учения сначала в отношении к понятию субстанции.

Греческий философ Демокрит (приблиз. от 460-370 г. до Р. X.) признает существование души, но утверждает, что душа есть особый вид материальных атомов, именно она состоит из самых мелких, круглых и гладких атомов, которые, благодаря этим свойствам, наиболее подвижны. Если в каком-либо теле находится много таких атомов, то они, передавая свои движения другим, более грубым атомам, приводят всю массу тела в движение, «оживляют» её. Так объясняет Демокрит самопроизвольную подвижность живых «одушевленных» тел.

В составе мира Демокрит находит только атомы и пустое пространство, в котором атомы движутся по всем направлениям. Отличаются друг от друга атомы пространственною формою (и величиною, сообразно которой также и тяжесть атома более или менее велика), порядком и положением в пространстве. Эти три вида различий Аристотель поясняет соответствующими свойствами букв греческого алфавита: различные формы – А – N; различие порядка – AN – NA; различие положения – Н – I. Таковы, по Демокриту, подлинные свойства атомов, транссубъективно присущие им.

Что касается цвета, звука, запаха, тепла, холода и т. п. качеств данных в чувственном восприятии, Демокрит не считает их свойствами атома. О природе их он высказывается несколько неясно следующим образом: «Сладкое, горькое, теплое, холодное, цветное существуют лишь условно (nomw), в действительности же (eteh) существуют только атомы и пустота».

Сопоставляя эти слова Демокрита с его указанием на то, что мед сладок для здорового человека и горек для человека с больною печенью а также с его утверждением, что чувственное восприятие не даёт знания о подлинных свойствах бытия, можно истолковать его учение следующим образом. По-видимому, он утверждает, что чувственное качество есть субъективная реакция, возникающая в наблюдателе под влиянием внешнего предмета. Выражаясь терминами Локка, он считает цвета звуки и т. п., вторичными качествами [LII].

Такое учение о чувственных качествах широко распространено в наше время, несмотря на то что оно вызывает множество недоумений.

Укажу из них только на следующее. Согласно учению материализма наблюдающий субъект, как и наблюдаемый камень, есть только скопление атомов, правда, более сложное, но принципиально ничего нового в себе не содержащее в сравнении с камнем. Если камень есть сочетание атомов, лишенное чувственных качеств цвета, тепла, холода и т. п., то совершенно непонятно, как толчок или давление этих атомов на атомы тела наблюдателя порождает в них ощущения цвета, тепла, холода и т. п. Если же эти качества возможны в атомах тела наблюдателя, то почему они не возможны в атомах камня?

Поскольку Демокрит, по-видимому, субъектирует чувственные-качества и считает их не физическими, а психическими явлениями, его учение не осуществляет эквативного материализма в чистом виде. Только в своём учении о природе мышления Демокрит оказывается представителем настоящего отожествления психического и материального процесса. В самом деле, подлинное знание, по его учению, достигается не чувственным восприятием, а мышлением. Мышление даёт нам знание о том, что мир состоит из атомов и их движения. При этом и само мышление есть движение атомов души.

Если Демокрит действительно утверждает, что мышление не представляет собою отличный от движения процесс, надстраивающийся над движением и производимый им, если он полагает, что само движение атомов души и есть мышление, то он в этом пункте является представителем настоящего эквативно-материалистического учения. Возникновение такого странного учения можно объяснить так же, как выше было объяснено учение Ибервега. Мышление о движении атомов есть группа субъективных интенционально-психических актов внимания, различения и т. п., направленных на объект, в данном случае, на транссубъективное движение атомов; Демокрит замечает объект мышления, а самого субъективного акта думания не наблюдает и таким образом приходит к учению, что мышление есть движение атомов.