Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция - Лосский Николай Онуфриевич - Страница 84

Телесность есть необходимое условие полноты бытия тварных существ: только та внутренняя активность деятелей, которая выразилась вовне телесно, достигает полной актуальности и переживается как завершенная; только достигнув воплощения, она может стать как бы общим достоянием всех существ; таким образом, телесность есть завершение реальности бытия; абсолютная положительная ценность красоты возможна лишь там, где есть пространственное воплощение внутренних деятельностей. Согласно учению от. С. Булгакова, «красота есть безгрешная святая чувственность, ощутимость идеи. Красоту нельзя ограничивать каким-либо одним чувством, напр. зрением. Все наши чувства имеют свою способность ощущать красоту: не только зрение, но и слух и обоняние, и вкус, и осязание» [CCLXVII].

Всякий деятель, поскольку он воплощает свои действования в пространственно оформленных чувственных содержаниях [CCLXVIII], имеет тело.

Члены Царства Божия имеют духоносные космические тела, не обособленные друг от друга, а взаимопроникнутые, следовательно, нематериальные (преображенные в сравнении с нашими телами). Члены психоматериального царства имеют тела материальные; в основе их лежит действование взаимного отталкивания.

Учение о том, что всякая духовность и душевность воплощены можно назвать пансоматизмом. Оно учитывает момент правды, заключающийся в материализме, но отбрасывает ложь материализма. Согласно материализму, духовные и душевные процессы суть пассивные производные материального процесса; наоборот, пансоматизм, отстаиваемый мною, утверждает, что субстанциальные деятели, стоящие выше психических и телесных процессов (метапсихофизические деятели), производят телесные процессы, руководясь при этом своими духовными и душевными (а также психоидными) процессами, а также духовными принципами.

Всякий деятель производит телесные действования, не исчерпываясь ими и стоя выше их [CCLXIX].

Пространственная форма, данная нам в чувственном восприятии и представляемая наглядно, та форма, в которой мы совершаем свои опознаваемые действования, имеет три измерения. Четвертого, пятого и т. д. направлений, в которых, возможно, были бы четвертый, пятый и т. д. перпендикуляр, мы не в состоянии представить себе наглядно.

Однако мышление открывает с непререкаемою очевидностью, что измерений может быть неограниченное количество. Этой очевидной истины человек не усматривает лишь тогда, когда под влиянием привычных наглядных представлений и, может быть, особенно под влиянием свойственного человеку трёхмерного типа действований он пытается не помыслить, а реально восстановить четвёртый перпендикуляр; конечно при этом он имеет в виду не четвертое измерение, а какое-либо из направлений в составе трёхмерной формы, так что проводимая им линия не может быть перпендикулярною ко всем трем остальным перпендикулярам [CCLXX].

Если измерений может быть неограниченное количество и каждое новое увеличивает сложность бытия и открывает новые возможности форм и отношений, то пространство, наполняемое творческими актами членов Царства Божия, должно быть мыслимо как бесконечно-мерное. Содержания, оформленные таким способом, не разобщены: недоступное в одном измерении может быть непосредственно смежным по другому измерению.

Деятели психо-материального царства, хотя и сверхпространственны, используют пространственную форму крайне несовершенно, вследствие умаления своей творческой активности и ложного направления её.

Так, человеческое я осуществляет свои действования, по-видимому лишь в трёх измерениях. Возможно, что деятели нашего царства на низших ступенях эволюции, находясь в состоянии крайнего обособления от других существ, начинают с действований лишь в одном измерении и только путём медленной эволюции достигают умения действовать в двух измерениях, затем в трёх измерениях и т. д. Содержания, размещенные в трёх измерениях, не могут быть все смежными: многие из них разобщены большим меньшим расстоянием. Расположить содержания только в двух измерениях можно не иначе, как чрезвычайно обедняя их состав и ещё более увеличивая разобщение их. Крайняя бедность и разобщенность характерны для одномерного порядка. Итак в психо-материальном царстве пространственный порядок есть условие не только единства, но и частичного разобщения.

Пространство и время имеют характер единства, каждая часть которого существует не иначе как в целом, определяется другими частями пространства и времени и определяет их. Точно так же всякое пространственное и временное отношение (материальных) процессов существует не иначе как в системе остальных, строго определенных отношений пространства и времени: если частица В находится в расстоянии одного метра в таком-то направлении от А, то тем самым определено, что она находится в таких-то расстояниях и направлениях от частиц С, D и т. д.

Следовательно, пространство, время и все пространственно-временные отношения образуют идеальное органическое целое, все моменты, которого существуют не иначе как на основе целого, и все реализации частных случаев пространственно-временного порядка осуществляются сообразно этой идеальной целости.

Всякая особь, по крайней мере, в пределах непосредственного обнаружения своих деятельностей осуществляет свои акты в порядке сообразном с этими идеями; следовательно, всякая особь есть не только деятель, но и носитель этих идеальных начал как целого. Эти формы порядка, как бы ни были различны случаи осуществления их, сами по себе тожественны: различия заключаются лишь в актах применения их в том содержании, которое им подчинено. Следовательно, отвлеченные формальные идеи составляют сверхиндивидуальную сторону особей, ту сторону, в которой они совпадают друг с другом, даже и тогда, когда они, как самости, борются друг против друга. Эта сверхиндивидуальная сторона субстанциальных деятелей весьма сложна и разнообразна: сюда входят не только пространство и время, но и все те формы, которые составляют предмет изучения математики, а также отношения принадлежности, взаимодействия и т. п. Все эти формальные принципы строения мира, напр. те, о которых трактует дифференциальное исчисление, образуют органически целостные системы: каждый элемент такой системы есть необходимое следствие принципиальных основ её.

Наличность единой системы формальных принципов строения мира есть условие возможности всякого порядка, всякой системности, всего того, что придает множеству существ и событий характер космоса а не хаоса, характер разумности (в смысле не только теоретическом но и практическом), а не безнадежной бессмыслицы. Единая форма космоса служит общею ареною для деятельности всех существ, пригодною как для того, чтобы они свободно вступили друг с" другом в отношения любовного единодушия, осуществления конкретного единосущия и соборного творчества, созидающего Царство Божие, так и для того, чтобы они свободно вступили на дуть себялюбия, ведущий к враждебному противоборству, созидающему царство психо-материального бытия с его частичными разрывами и разобщениями. В первом случае формальная свобода используется для достижения положительной материальной свободы (для совершенного творчества). Во втором случае формальная свобода сохраняется, но положительная материальная свобода (творчество) умалена, и в этом смысле возникают различные виды рабства.

Соборное творчество возможно лишь постольку, поскольку каждый деятель осуществляет свою индивидуальную нормативную идею; Бог создавший мир, в котором возможна такая единодушная деятельность есть не только творец мира, но и Промыслитель. Так как Бог есть Любовь, то промыслительное отношение Его к миру простирается, без сомнения, также и на отпадшее от Него царство психо-материального бытия и может быть мыслимо следующим образом: хотя содержание действий членов этого царства зачастую противоречит долгу, тем не менее соотношение этих содержаний таково, что даже и производное зло имеет смысл, как заслуженное следствие первичного зла, именно злоупотребления свободою; и возникают они всегда в такой обстановке, что могут послужить к нарастанию добра в тех деятелях, которые ищут правильного пути.