Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 58

• Предыдущая
• 58/141
• Следующая

— Понимаю.

— Вы же являетесь действующим Верховным канцлером лорда Корсибара, и, конечно, это делает ваше положение куда более щекотливым, чем мое.

— Разве? Почему же?

— Ни один поступок Верховного канцлера не может быть свободен от политической подоплеки, особенно в такое время, как сейчас. Если вы примете приглашение, может показаться, что вы придаете персоне Престимиона больше значения, чем того хотел бы Корсибар. Корсибару это может не понравиться. Если вы хотите и дальше держаться за свое кресло, то не стоило бы походя оскорблять короналя, — Сирифорн дословно повторил слова собеседника и искоса взглянул на канцлера.

— Что вы имеете в виду, говоря, что хочу держаться за свой пост? — ощетинился Олджеббин.

Сирифорн спокойно улыбнулся.

— Да, он взял вас из правительства Конфалюма. Но надолго ли? Вы же знаете, что Фаркванор спит и видит, как бы занять ваше место. Дайте ему любую зацепку, и он утопит вас перед Корсибаром.

— Я уверен в том, что сохраню свое положение, пока сам этого хочу. И позвольте еще раз напомнить вам, Сирифорн, я никого не боюсь. И уж, конечно, не графа Фаркванора.

— Тогда поезжайте вместе со мной в Малдемар. Олджеббин умолк и какое-то время смотрел под ноги. От негодования, вызванного словами Сирифорна, его глаза горели таким огнем, который, казалось, мог расплавить каменный пол террасы. Затем его взгляд внезапно смягчился.

— Ладно, — сказал он, — мы поедем туда вместе.

— В этом бочонке, который стоит по правую руку от меня, — сказал Престимион, — знаменитое вино десятого года правления Пранкипина и лорда Конфалюма, которое, по всеобщему признанию, является наилучшим вином в этом столетии. В этом — вино тридцатого года Пранкипина — Конфалюма. Знатоки тоже высоко оценивают его, в особенности за необычайно насыщенный цвет и тонкий аромат, но оно все еще довольно молодое и должно дозреть, прежде чем проявит все свои качества. А в этом бочонке… — Он указал на архаичный с виду, сужавшийся с обоих концов под необычно острыми углами бочонок, в клепки которого глубоко въелась пыль. — В этом бочонке остатки самого старого вина, которое только есть в наших погребах. Если только я правильно разобрал надпись на этой выцветшей наклейке, оно поставлено в одиннадцатый год Аминтилира — Келимифона, то есть двести с лишним лет тому назад. Возможно, оно стало за эти годы немного водянистым, но я принес его, адмирал Гонивол, чтобы вы смогли попробовать вино, которое было выжато еще в то время, когда понтифексом был ваш великий предок.

Он оглядел зал, встретившись пристальным взглядом с глазами каждого из гостей и одарив всех по очереди теплой улыбкой; сначала Гонивола, который прибыл первым вскоре после полудня, а затем Олджеббина и Сирифорна, приехавших в одном парящем экипаже часом позже.

— И наконец, — продолжал Престимион, — у нас тут есть первый бочонок с вином урожая этого года. Оно, конечно, пока еще всего лишь сырье, а не то, что принято называть вином. Но я знаю, что люди, которые хорошо понимают толк в вине, попробовав эту кислятину, смогут понять, каким это вино обещает стать через несколько лет. А я могу признаться вам, что хранитель моих погребов, замечательный знаток своего дела, считает, что, когда вино сорок третьего года Пранкипина — Конфалюма полностью созреет, оно станет лучшим из всех вин, которые когда-либо были здесь изготовлены. Господа, позвольте мне предложить вам отведать сначала этого молодого вина и двигаться во времени вспять, пока мы не дойдем до самого древнего.

Они сидели в дегустационном зале замка Малдемар, темном, похожем на естественную пещеру подземном хранилище, вырубленном в зеленом базальте, где на убегавших во мрак стеллажах лежали бесчисленные бутылки, покрытые толстым слоем пыли. Помещение тянулось на изрядное расстояние в направлении Горного замка, а по обеим сторонам этой подземной галереи располагались ряды бочек и стеллажей с бутылками, содержавшими наилучшие вина Малдемара. Эти погреба являли собой сокровищницу, содержимое которой стоило многие и многие миллионы реалов. Вместе с Престимионом были неразлучные Септах Мелайн, Гиялорис, и Свор, а также старший из его братьев Тарадат. Все трое гостей прибыли без сопровождения. Был приглашен также и четвертый, прокуратор Дантирия Самбайл, но он прислал письмо, в котором говорилось, что неотложные дела не позволяют ему сейчас покинуть Замок и потому он приедет через день-другой.

— Абелет Глайн, не будете ли вы так любезны поухаживать за нами? — сказал Престимион.

Абелет Глайн уже более пятидесяти лет заведовал винными погребами в замке Малдемар. Это был неправдоподобно тощий, похожий на скелет человек с выцветшими почти добела некогда голубыми глазами и беспорядочно торчащими в разные стороны лохмами седых волос. О нем говорили, что он выпил лучшего в мире вина больше, чем кто бы то ни было из людей, когда-либо живших на свете. Перед тем как наклониться, чтобы вынуть затычку из первого бочонка, он прикоснулся к рохилье, приколотой у него на груди, сложил вместе указательный и большой пальцы левой руки — жест, призванный отогнать злых духов — и чуть слышно пробормотал какое-то короткое заклинание. Престимион не подал и виду, что его раздражает это суеверие. Он глубоко любил старого винодела и во всем потакал ему.

Затем старик разлил вино по особым бокалам, поднес его всем сидевшим за столом и сам первым пригубил свой бокал. Все присутствовавшие последовали его примеру; так же, как и старый винодел, прополоскали рот вином и сплюнули его в стоявшие на столе тазики. Гостям были хорошо известны приемы дегустации вин. К тому же это вино было пока что слишком молодым, для того чтобы его пить, — виноделы назвали бы его виноматериалом. Но они все с довольными лицами закивали, каждый произнес по нескольку одобрительных слов.

— Это будет нечто чудесное, — пробасил Олджеббин.

— Если вы не возражаете, я хотел бы отправить десять бочек в свои погреба, — сказал Сирифорн.

Ну а обросший темными косматыми волосами Гонивол, нёбо которого было не более чувствительно, чем у гэйрога, и который, по всеобщему мнению, не был способен отличить вино от пива, а пиво от ферментированного драконьего молока, торжественно сообщил, что из этого сырья и впрямь выйдет вино неоценимых достоинств.

Престимион хлопнул в ладоши, и сразу же появились двое слуг с большими подносами. Они подали порезанный толстыми ломтями хлеб, который помогал устранить изо рта привкус вина перед дегустацией следующей пробы, и легкую закуску из тонко нарезанных, почти прозрачных кусочков копченого мяса морского дракона в соусе-маринаде из мейрвы. Когда гости немного закусили, Престимион подал своему виночерпию знак, чтобы тот разлил другое вино. Эту пробу, сказал он, уже не следует выплевывать.

Затем вино было должным образом продегустировано, допито и закушено мгновенно поданной рыбой с пряностями и стойензарскими устрицами, которые все еще чуть заметно шевелились в своих раковинах. Настала очередь прославленного вина десятого года Пранкипина — Конфалюма, которое вызвало благоговейные вздохи, оживленные переговоры за столом и лицемерно-сочувственные замечания о том, как не повезло Дантирии Самбайлу, который лишил себя возможности попробовать это чудо.

— Интересно, если бы во всех бочках было одно и то же вино, смогли бы они это заметить? — шепотом спросил Свор у Септаха Мелайна.

— Тише, тише, никакой непочтительности, — также шепотом отозвался Септах Мелайн, кинув на соседа взгляд, исполненный неподдельного ужаса. — Здесь собрались великие знатоки и к тому же мудрейшие люди королевства.

Напоследок они перешли к древнему вину времен Аминтилира. Оно, конечно, за минувшие два столетия полностью утратило все свои предполагаемые высокие качества, однако это не помешало Великому адмиралу Гониволу расхвалить его сверх всякой меры. У него на глазах даже чуть не выступили слезы радости от доброты Престимиона, который дал возможность своим гостям таким необычным образом почтить память величайшего из представителей его рода.

• Предыдущая
• 58/141
• Следующая