Бродяги Севера (сборник) - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 61

• Предыдущая
• 61/189
• Следующая

– Она сдохнет! – сказал ему Анри вечером седьмого дня. – Она околеет с голоду, но в неволе есть не станет. Ей хочется в лес, к живой пище, к свежей крови. Им обоим уже более чем по три года каждому, – поздно уже приручать.

Анри ушел спать в обычное время, а Вейман был смущен и просидел до поздней ночи. Он написал письмо к своей миловидной девице в Северный Батльфорд, а затем прикрутил огонь в лампе и стал о ней мечтать в полумраке. Потом он вдруг вскочил, отворил тихонько дверь и вышел на воздух. Инстинктивно глаза его потянулись к западу. Небо было усеяно звездами. При их свете он мог видеть клетку, стал смотреть в ее сторону и прислушался. До него долетел звук. Это Серая Волчица перегрызала жерди своей тюрьмы. Минутой позже последовал низкий, тоскующий вой, и он понял, что это Казан оплакивал свою свободу.

К стене избушки был прислонен топор. Вейман схватил его и молча улыбнулся. Он проникся вдруг сознанием какого-то странного счастья, и ему показалось, что и там, за тысячу миль отсюда, в городе на Саскачеване, на это его счастье тоже отвечали счастьем. Он направился к клетке. Удар, другой – и две сосновые жерди были уже разрублены. Вейман отошел назад. Серая Волчица первая нашла отверстие и, точно тень, выползла на свободу. Но она не побежала. Она остановилась у отверстия и стала поджидать Казана. Когда выполз и он, то оба они посмотрели в сторону избушки. Затем пустились бежать без оглядки. Серая Волчица – по-прежнему у самого плеча Казана.

Вейман вздохнул с облегчением.

– Все время вдвоем, парочкой, – прошептал он, – пока не разлучит их смерть!

Казан и Серая Волчица побежали прямо на север, в край Фон-дю-Лак, и пришли туда в то самое время, как курьер от Компании Гудзонова залива – Жак прибыл с юга на пост с первой достоверной вестью об ужасной эпидемии – оспе. Уже целые недели отовсюду приходили о ней слухи. Молва рождала молву. С востока, юга и запада слухи все нарастали, пока наконец повсюду не разнеслось ужасное слово «красная смерть», и страх перед нею промчался, как тлетворный ветер, от самых крайних пределов цивилизации и до залива. Девятнадцать лет тому назад точно так же пришли о ней слухи с юга, и затем явилась и она сама, эта «красная смерть». Пережитый от нее ужас все еще оставался в памяти у жителей лесов, потому что тысячи неизвестных могил, рассеянных на всем пространстве от залива Джеймс и до озерной страны Атабаски, напоминали о ней, как о чуме, и указывали на число жертв, в которых она нуждалась.

То и дело в своих блужданиях Казан и Серая Волчица стали наталкиваться на небольшие холмики, под которыми были закопаны трупы. Инстинкт, то нечто, что стоит бесконечно выше понимания людей, заставлял их чувствовать присутствие около себя смерти, а может быть, даже и реально обонять ее в воздухе. Дикая природа Серой Волчицы и ее слепота давали ей громадные преимущества в тех случаях, когда надо было открыть в воздухе или на земле какую-нибудь тайну, которую нельзя было постигнуть глазами, и именно первая она открыла присутствие заразы.

Казана все время тянуло к расставленным ловушкам, и он влек ее за собой. Они набрели на старый след. По нему не проходили уже несколько дней. В капкане они нашли кролика, который уже давным-давно издох. В другом оказался один только скелет лисицы; ее съели совы. Множество капканов раскрылись сами собой. Другие были завалены снегом. Казан перебегал по тропинке от ловушки к ловушке, надеясь найти в них хоть что-нибудь живое, чтобы съесть. Но Серая Волчица в своей слепоте всюду чуяла смерть – смерть человека. И она начинала уже выть и потихоньку покусывать Казана за бок, потому что запах смерти становился все сильнее и сильнее. Тогда Казан побежал далее. Серая Волчица следовала за ним до самого края просеки, на которой стояла хижина охотника Отто, и здесь села на задние лапы, подняла слепую голову к серому небу и протяжно и жалобно завыла. В ту же минуту и у Казана ощетинилась шерсть вдоль спины, и он тоже опустился на задние ноги и вместе с Серой Волчицей завыл, боясь этой смерти. Теперь уж и он стал ее обонять. Смерть была в избушке, а перед избушкой стоял еловый кол, и на конце этого кола болтался флаг, предупреждавший о заразе, шедшей от Атабаски и вплоть до залива. Как и сотни других героев Севера, Отто побежал вперед предупреждать других, пока не свалится наконец и сам. В эту-то ночь, при холодном свете луны, Казан и Серая Волчица и попали в северную страну Фон-дю-Лак.

Как раз перед ними и пришел туда гонец из поста на Оленьем озере, который всюду предупреждал, что зараза надвигается со стороны Нельсона по направлению к юго-востоку.

– Оспа уже в Нельсоне, – сообщил он Вильямсу, главе поста в Фон-дю-Лаке, – и уже поразила всех индейцев у озера Волластон. Неизвестно, как она будет распространяться у залива Индиан, но слышно, что она уже метлой прошлась по Ниппеве между Олбани и Черчиллем.

И в тот же день он уехал далее на своих быстрых собаках.

– Поеду в Ревеллион, – объяснил он, – предупредить людей к западу.

Тремя днями позже из Черчилла пришел приказ, что все служащие Компании и подданные английского короля к западу от залива должны приготовиться к встрече с «красной смертью». Худощавое лицо Вильямса побледнело, как бумага, которую он держал, когда читал этот приказ из Черчилла.

– Это значит рыть могилы, – сказал он. – Это единственное приготовление, на которое мы здесь способны!

Он прочитал приказ вслух всем людям в форте Фон-дю-Лак, и каждый способный человек должен был распространять его по всей территории. Были снаряжены собаки, и на каждые сани, которые отправлялись в путь, были положены свертки красной бумажной материи, долженствовавшей служить признаком надвигающейся смерти, болтающимися по ветру сигналами заразы и ужаса, при виде которых трепет охватывал живших по лесам людей. Казан и Серая Волчица наткнулись на одни из таких саней на реке Серого Бобра и следовали за ними с полмили. На следующий день, уже далее к западу, они встретили и другие, а на четвертый – и третьи. Последний след оказался уже совсем свежим, и Серая Волчица бросилась от него в сторону, точно ее ударили, и оскалила зубы. Ветер донес до них едкий запах дыма. Они побежали под прямым углом от следа и взобрались на вершину холма. С наветренной к ним стороны, внизу, в долине, они увидали пожар: то горела избушка. Собаки и человек на санях уже скрылись в опушке леса. В глубине гортани у Казана послышалось ворчание. Серая Волчица стояла как вкопанная. Вместе с избушкой сгорал и покойник. Таков был закон Севера. И тайна погребального костра опять овладела Казаном и Серой Волчицей. На этот раз они уже не выли, а спустились вниз и побежали далее по равнине и не останавливались до тех пор, пока наконец не нашли для себя убежище в глубине высохшего уединенного болота за десять миль на север.

Затем потянулись дни и недели 1910 года, одного из самых ужасных во всей истории Дальнего Севера, – каждый месяц которого был роковым для жизни и животных и людей и когда холод, голод и зараза написали целые главы в книгах обитателей лесов, содержания которых не забудут целые поколения впереди.

Среди болота Казан и Серая Волчица нашли себе убежище под буреломом. Это было небольшое, довольно удобное гнездо, совершенно недоступное для ветра и снегов. Серая Волчица овладела им тотчас же. Она улеглась на живот и заскулила, чтобы показать Казану свое удовольствие и удовлетворение. Природа опять удержала около нее Казана. Ему вдруг представилась неясно и точно во сне та удивительная ночь под звездами, – казалось, будто это было целые века и века тому назад, – когда он дрался с вожаком из стаи волков и когда после одержанной им победы молодая волчица вдруг отделилась от этой стаи и навеки отдалась ему. В тот сезон они уже не совершали набегов на косуль и на карибу и не присоединялись к другим волкам. Они жили главным образом кроликами и куропатками, потому что Серая Волчица ослепла. Казану с тех пор пришлось охотиться одному. С течением времени Серая Волчица перестала сокрушаться, тереть себе лапами глаза и скулить по солнцу, золотой луне и звездам. Постепенно она стала забывать о том, что когда-либо их видела. Теперь она могла бежать уже очень быстро сбоку Казана. Обоняние и слух у нее развились поразительно. Она могла почуять оленя за целых две мили, а присутствие человека умела обнаружить даже с еще большего расстояния. Всплеск форели в реке в тихую ночь она могла услышать за целых полмили впереди. И по мере того, как все более и более развивались в ней эти два чувства – обоняние и слух, они в Казане все притуплялись и притуплялись. Он начинал уже зависеть от Серой Волчицы. Она стала чуять присутствие куропатки за пятьдесят ярдов от их пути. В их охотах она сделалась вожаком и вела до тех пор, пока дичь не попадалась. И по мере того, как Казан привыкал полагаться на нее во время охоты, он стал инстинктивно следовать и ее предостережениям. Иногда Серой Волчице приходило на ум, что без Казана она умрет с голоду. И она пробовала иногда схватить кролика или куропатку сама, но всякий раз неизменно промахивалась. Казан был для нее жизнью. Слепота совсем переродила ее. Она укротила в ней свирепость дикого животного и сделала ее подругой Казана не на один только брачный сезон, но и на все время. Весной, летом и зимой стало ее обычаем прижиматься к Казану и класть свою красивую голову ему на спину или на затылок. Если Казан ворчал на нее за это, то она не отскакивала от него, а приседала, точно ожидала от него удара. Теплым языком она слизывала ледышки, намерзавшие к его шерсти на лапах, а в те дни, когда ему приходилось пробежать так много, что у него трескались пятки, она ухаживала за его ногами. Слепота сделала Казана абсолютно необходимым для ее существования, но в других отношениях и сама она становилась все более и более необходимой и для Казана. Они чувствовали себя превосходно в своем болоте. У них было заготовлено достаточное количество мелкой дичи, и так тепло было у них под буреломом! Они редко заходили во время охоты за пределы своего болота. Иногда из глубины долины и с далеких, голых каменистых кряжей до них доносились крики волков, бежавших стаей за добычей, но они больше уже их не волновали, и они не испытывали ровно никакого желания к ним присоединяться для охоты.

• Предыдущая
• 61/189
• Следующая