Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира - Серов Андрей - Страница 34

Григорий вырвался и побежал. Увидел номер своего купе — 6 — и ринулся туда. Купе было пустым.

Окно! Выпрыгнуть в окно и разбиться к чертовой матери, только бы прекратить этот кошмар!

Григорий отдернул дешевые желтые шторки… Окна не было! Не может быть! Он же сам закрыл его, когда сел, — чтобы не дуло!

Он кинулся в соседнее купе. Трое якутов вповалку храпели на полу, на оленьих шкурах. Вместо окна на стене висела оленья с ветвистыми рогами голова. И голова эта жевала пучок мха.

Закричав, Григорий выскочил обратно в коридор — там-то уж точно были окна, он сейчас, только что пробегал мимо них. Его встретила голая, ровная, бесконечно длинная и совершенно глухая стена. И он побежал вдоль нее. Скорее — в тамбур и на площадку! Двери же у них остались! Как бы ему хотелось, чтобы остались.

И двери были. С обеих сторон. Как прежде. В безумной радости кинулся он к левой. Распахнул, не боясь встретить ни ветер, ни скорость, ни темноту. Единственное, с чем он не ожидал столкнуться, — это с еще одной дверью. Он рванул ее. А там ждала еще одна. И снова за алюминиевую холодную ручку. Еще дверь. Он распахивал их одну за другой, и они с лязгом открывались. В конце концов он отчаялся, упал на площадку и заплакал от бессилия.

Кто-то положил ладонь ему на плечо и ласково прошептал:

— Ну что ты, милый. Иди в купе.

Он повернулся. Прямо перед собой он увидел бледное лицо проводницы. А потом своими алыми, в размазанной помаде губами она поцеловала его прямо в губы. И он потерял сознание. Последнее, что он помнил, был запах тины и водорослей от накрывших его лицо смоляных кудрей.

Стук колес. Шорох. Тихое бормотание: «Карту крапом, ведьму храпом, на порог, вилы в бок…» Григорий, ежась от тянувшего откуда-то холода, повернулся. Напротив сидел Серега, вертел, тасовал, подбрасывал карты своими большими, неожиданно проворными пальцами. Печатка посверкивала в тусклом свете единственной в купе лампочки. «Сон. Какое счастье». И окно на месте — шторки весело трепыхались от ветра. Вот откуда сквозняком тянуло.

— Все твои разговоры дурацкие, — сказал Григорий соседу.

— Чего?

Дверь купе распахнулась, заглянула проводница — волосы забраны в узел, форма на месте, ноги — тоже.

— Подъезжаем, — сказала она. — Будут какие-то пожелания?

— Ага, — сказал Серега. — Спляши-ка джигу.

Григорий решил, что шутит сосед грубовато. Но проводница, вместо того чтобы призвать пассажира к порядку, вытащила шпильку из волос. Они рассыпались, обдав Григория уже знакомым болотным запахом. Потом она скинула туфли на каблуках и, грациозно вскидывая голени в сетчатых чулках, принялась плясать. Серега рассмеялся, сказал Григорию:

— Это что-то вроде последнего желания. Ну как у смертников.

Поезд дернулся, остановился. Проводница надела туфли, одним движением собрала волосы. Погрозила Сереге пальцем:

— Шалун. — И ушла.

Серега поднялся:

— Идем, горемыка.

— Куда? — Григорий тоже встал.

— В Сатанинский Лог.

В окне было не видно ни зги.

— Я никуда не пойду.

Серега криво улыбнулся:

— Как хочешь. Знаешь, какая следующая остановка?

— Нет. И знать не хочу.

— Узнаешь, — сказал Серега. — Если останешься.

— И какая остановка?

Серега наклонился, снова обдавая перегаром, и сказал тихо и серьезно:

— Ад — следующая станция.

Несмотря на очевидную абсурдность заявления, Григорий почему-то поверил. И видимо, это отразилось на его лице, потому что Серега сказал:

— Ничего, может, еще отыграешься.

Григорий заметил, что из коридора их внимательно слушает тот лысый, что водил шашни со своей секретаршей. Отодвинув его, в купе снова заглянула проводница и заботливо осведомилась:

— Выходишь, Сережа, или едешь дальше?

— Выхожу.

И картежник потопал по коридору.

— Я тоже! — Григорий выдернул свою сумку из-под лавки и ринулся следом.

Из всего поезда в ночную мглу высыпало человек пятнадцать. Они собрались толпой, освещаемые желтым светом окошек вагона: две женщины, остальные — мужчины. Три пьяных оленевода едва держались на ногах и не падали только потому, что цеплялись друг за друга.

Из тьмы к ним вышел маленький поросший шерстью человечек с рожками на голове, факел в его руке светился зеленым светом.

— За мной, — весело проблеял он и пошел прочь по едва видневшейся в траве тропинке, звонко стуча копытами.

Григорий с соседом по купе оказались в конце цепочки.

— Я думал, это сон, — простонал Григорий. — Мы же можем сбежать?

— То-то ты из поезда сбежал! — сказал Серега, а потом спросил: — Ты за что душу продал?

Григорий вспомнил пустячные свои слова у кассы:

— За билет.

— Хех. Ну и придумщики они. Ну подловили! — Затем сказал тихо: — Не дрейфь. Главное — не смотри, что за карта тебе выпала. Потому что когда он тебе в глаза посмотрит, то в душе твоей эту карту увидит и возьмет себе из колоды нужную. А глаза ты от него никак не спрячешь, никто не спрячет, не в человеческих это силах — не посмотреть ему в глаза.

— Кто — он?

Серега сглотнул нервно, потом просипел едва слышно:

— Сатана.

После всего, что Григорий видел сегодня, он поверил. И спросил, уже заранее зная ответ:

— А на что играем?

— На душу. Выиграешь — уходишь. Проиграешь — подписываешь контракт.

— А я думал, если уже продал — то продал, — сказал Григорий.

— Да он просто развлекается так. Скучно ему, видать.

— А какие правила игры?

— Простые. Ты тянешь карту. Он тянет карту. Если он попал в масть, то он выиграл.

— Ясно, — кивнул Григорий.

— Да, — сказал Серега, — чуть не забыл: если тебе выпала дама пик, то ты сразу в выигрыше.

— Понял.

Трава кругом поредела, под ногами заскрипел песок. Из тьмы к путникам тянулись сухие ветки деревьев.

— Скоро Лог, — сказал Серега.

— А ты ведь не впервые здесь?

— Шестой раз.

Григорий присвистнул. Серега пояснил:

— Как по-крупному проигрываю, не выдерживаю и закладываю ее.

— Может, тебе бросить играть?

— А зачем тогда жить?

На это ответа у Григория не нашлось. А его пустой желудок вдруг заурчал, и Григорию вспомнились вкуснейшие котлеты, которые делала его мама. Из мглы выступили кусты, за ними был овраг, наполненный туманом до краев, словно чашка молоком.

Приговоренные один за другим нырнули в туман.

Сначала было абсолютно ничего не видно, потом, чем дальше спускались, тем реже становился белый сумрак. Шедшие впереди остановились. Григорий подошел и увидел того, к кому они пришли.

На золоченом, оббитом красным шелком кресле сидел худощавый брюнет лет сорока, с пронзительным взглядом черных глаз и повадками хищника. Он криво улыбнулся, сверкнул золотой зуб, и Гриша признал в нем того мужчину в штормовке, который сдал билет.

Сатана будто принюхивался к воздуху, и время от времени его заостренные уши слегка поворачивались в сторону каких-либо звуков.

По бокам от кресла чадили факелы-треноги.

Сатана взмахнул едва заметно ладонью — перед ним появился низкий круглый столик. Потом взглянул на прибывших и предложил любезно:

— Вина, сигар… котлет по маминому рецепту? — Его насмешливый взгляд встретился с глазами Григория.

Гриша только помотал головой. Остальные тоже не откликнулись на предложение хозяина Лога.

— А то, может, передумаете играть и сразу на поезд до следующей станции? — спросил Сатана. — Там будет очень весело, — он засмеялся: — Мне, по крайней мере.

В руках его оказался трезубец и на нем котлета — Григорий готов был поклясться, что он спер ее с маминой кухни. Сатана стал жевать, а другой рукой тасовать и раскидывать карты.

— А правила к-какие? — стуча зубами, вопросил лысый любитель секретарш.

— Садись, на твоем примере всем покажу, — улыбнулся черт.

Мужчина отступил назад:

— Ну зачем же на моем…

— Не бойся! — успокаивающим голосом сказал Сатана. — Мы же с тобой давно знакомы…