Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" - Страница 1

• 1/89
• Следующая

El amor no esta en el otro, esta dentro de nosotros mismos; nosotros lo despertamos. Pero para que despierte necesitamos del otro. Paolo Coehlo / Любовь находится не в другом человеке, а в нас самих; мы сами ее пробуждаем. Но для того, чтобы ее пробудить, нужен другой.

Пауло Коэльо

Быть слабым, даже падать в обморок, и рисковать,

Быть в ярости, суровым, после нежным,

Открытым быть и все в себе скрывать,

Воодушевленным и губительным, небрежным,

Полуживым и к жизни воскресать,

Предателем и трусом, также мужественным, верным,

Забыть о благах всех, о том, что надо отдыхать,

Не находить себе под солнцем места,

Быть радостным и грустным, и смирения искать,

Высокомерным быть, сердитым, храбрым,

Довольным и себя обиженным считать,

Ревнивцем быть, и ветреным, непостоянным,

Открытой встречи с разочарованьем избегать,

Пить мягкого ликера яды,

Любить что вредно, свою пользу забывать,

Поставить все на карту, не искать награды,

Всю жизнь и душу разочарованью отдавать,

И думать, небеса послали испытанья ада.

Кому представилось все это испытать,

Тот знает, это все любовь, то горькая услада.

«Несколько эффектов любви» Лопе де Вега

Тонкая линия черного цвета скользит по бумаге, замысловато заплетается сама в себя петлями и полукругами, превращая в графические знаки чьи-то мысли. Слова старательно прячутся в едва заметных клетках тетрадного листа. Скрупулезно вывожу их одно за другим. Знаю, что ты сосредоточенно следишь за каждым моим движением в ожидании очередной ошибки. И я обязательно ее сделаю. Потому что все, о чем сейчас могу думать — это не очередной афоризм Сенеки, а твои глаза, под серо-зеленым взглядом которых не могу собраться с мыслями и машинально сжимаю ручку еще сильнее. Почти до боли. Вдруг твой тонкий указательный палец касается только что написанной мной фразы, и я вздрагиваю.

— Lea esto, Alejandro. / Прочитай это, Александр.

Несколько секунд скольжу взглядом по светлой коже и тут же вскидываю его, натыкаясь на твое лицо. В твоих глазах, которые легко рассмотреть за почти незаметными стеклами очков, нет строгости. В очередной раз ловлю себя на мысли, что они очень идут тебе. Никогда не думал, что очки могут кого-то украсить, но когда ты их надеваешь, твой легкий шарм усиливается в несколько раз. И я пьянею от него. Три раза в неделю. По часу. На протяжении вот уже нескольких месяцев. Ты с любопытством ждешь, и я вновь утыкаюсь в свою тетрадь, втайне надеясь, что не слишком долго смотрел на тебя.

— La amistad siempre es provechosa; el amor a veces hiere… / Дружба всегда выгодна; любовь порой ранит… — несколько раз делаю паузы, пытаясь вспомнить, как правильно читается то или иное слово.

— Muy bien / Отлично, — довольно киваешь и улыбаешься.

Твоя улыбка — и поощрение, и наказание одновременно. Каждый раз хочу ее увидеть в ответ на свои старания, но именно она лишает меня способности думать об испанском на несколько минут. Да и не только об испанском. Я напрочь забываю все. Покоряюсь этой минутной растерянности и эйфории. Мысли в страхе разбегаются, боясь, что ты сможешь случайно разглядеть их в моих глазах. Прячутся за витиеватыми фразами, заученными на память. Дрожат, боясь признать свое собственное существование.

Ты отлично владеешь английским и испанским, но почти ничего не понимаешь по-русски. Со мной все наоборот. Даже твой русский иногда лучше, чем мой испанский. Ты об этом никогда не говоришь и лишь терпеливо поправляешь меня, пряча едва заметную улыбку в уголках губ и зеленых искрах глаз. А я не могу ничего запомнить, когда ты сидишь так близко, иногда случайно соприкасаясь со мной ногами или рукой. Непроизвольно вздрагиваю, незаметно вытирая вспотевшие ладони о джинсы на коленях. Замечаешь ли ты этот нервный жест?

Поднимаешься из-за стола и снимаешь очки. Трешь глаза. Я твой единственный безнадежный ученик. Безнадежный не только в испанском, но и в своих чувствах и ощущениях.

— Suficiente por hoy. Hasta manana, Alejandro. / На сегодня достаточно. До завтра, Александр, — легкая усталость прячется в складках чуть наморщенного лба. Усилием воли пытаюсь оторвать взгляд от твоего лица и перебороть желание прикоснуться к нему.

— Хочу коснуться тебя… — застываю. Не может быть, чтобы я произнес это вслух.

Немного растерянно смотришь на меня, и я понимаю, что ты не до конца уловил смысл моей фразы.

— En espanol, por favor / На испанском, пожалуйста, — просишь, чтобы удостовериться в том, что правильно меня понял. Рассеянная улыбка делает тебя еще привлекательнее, и ты становишься похожим на мальчишку, хотя ты не намного старше меня. Незаметно вздыхаю, пряча глаза и собирая книги и тетрадь обратно в сумку.

— Hasta manana, Vicente.

Провожаешь до двери. Прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди, ждешь, пока я обуюсь и сниму куртку с вешалки. Ты всегда так делаешь. Просто вежливость? Или…? Киваю на прощание и выхожу за дверь. Сбегая по ступенькам, выскакиваю на улицу. Наконец-то, могу сделать вдох. Сладкий вечерний воздух опьяняет еще больше. Весна. До моих выпускных экзаменов осталось не больше месяца, а я все никак не могу сосредоточиться на них. Я изучаю не испанский, я изучаю тебя. Старательно. С усердием ботана. Каждый жест и взгляд. Интонацию голоса и манеру двигаться. И, похоже, здесь я преуспел гораздо лучше, чем в грамматике и лексике. Как же так получилось? Почему ты?..

***

Три месяца назад.

Снег идет не переставая уже несколько дней. Лишь слегка меняет свой вид. Вчера это была мелкая и колючая крошка, а сегодня — большие невесомые хлопья, будто перья из разодранной кем-то подушки. В свете фонарей они выглядят еще более необычно, сверкая и приобретая особый оттенок. Спрятав руки со стесанными на пальцах костяшками спешу по аллее парка, возвращаясь домой. Вдыхая холодный воздух, превращаю его в облачка пара. Уже стемнело. Пятница. Легкая усталость в мышцах после тренировки дарит приятное ощущение.

Открываю дверь, и прямо на пороге меня застает аромат блинов. Теплый и домашний. После мороза щеки и руки колет миллиардами острых иголок. Опять забыл перчатки, а карманы не спасают. Бросаю сумку в прихожей, снимаю обувь, куртку и тихо прохожу на кухню. Пока мама не видит, хватаю горячий блин, обжигая пальцы и дуя на них. Никогда не беру нижний. Привычка. Знаю, что обожгусь, но каждый раз делаю одно и то же. Мама оборачивается и укоризненно смотрит карими глазами, как я стою с открытым ртом, пытаясь остудить во рту откушенный кусок.

— Привет, милый, — как всегда немного привстает, чтобы поцеловать меня в щеку. — Руки хотя бы вымой сначала.

Светлые волосы заколоты на затылке, а поверх халата с тигровой раскраской повязан передник. В руке зажата лопатка.

— Угу, — засовываю остатки блина в рот и шлепаю к ванной. По пути натыкаюсь на Ваньку.

— Контрольная по алгебре? — вопрос звучит так, будто он спрашивает самый тайный пароль из всех возможных, прежде чем впустить меня в тайное святилище.

— Нормально, — не останавливаясь.

— Сочинение?

— Отлично, — уже из ванной.

— Тема по испанскому?

Делаю вид, что не расслышал за шумом льющейся в раковину воды его вопроса. Но меня это не спасает. Мой старший брат появляется в дверном проеме и заслоняет собой проход. Короткий ежик русых волос, накаченные мышцы, не высокий рост и такой же, как у мамы карий цвет глаз. Мужественность, обусловленная обилием тестостерона. Иногда мне кажется, что кого-то из нас двоих точно усыновили. Мы абсолютно с ним не похожи, даже если брать в расчет почти семилетнюю разницу в возрасте. Его вопросительно приподнятая бровь красноречивее слов.

• 1/89
• Следующая