Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" - Страница 7

• Предыдущая
• 7/89
• Следующая

— Добрый вечер, — девушка за стойкой справа от меня приветливо улыбается. — Что-то подсказать?

— Нет… Да, — еще секунда и бездумно ляпаю: — Можно сделать пирсинг? — все, я нежилец, но волнительный восторг от того, что я собираюсь сделать что-то запретное (в последнее время этого запретного у меня в жизни хоть отбавляй), подогревает изнутри еще больше.

— Конечно. Какой именно? — видя мою нерешительность, указывает на каталог. Полистав фотографии, выбираю пирсинг брови. Его можно будет замаскировать под челкой. Хотя бы на первое время.

— Сережка или штанга? — предлагает мне выбрать из того, что у них есть. Выбираю небольшую штангу из биопласта.

Спустя какое-то время довольно болезненных ощущений в моей левой брови красуется горизонтальный пирсинг и лично я в восторге от того, как это выглядит. Получив подробную инструкцию о том, как ухаживать за ним до полного заживления ранок, отдаю практически все имеющиеся у меня деньги, но это того стоило. На улице уже стемнело, и я направляюсь домой. Необъяснимо довольный и чуть возбужденный. Интересно, а ты заметишь?

Захлопываю входную дверь и вешаю ключи на место.

— Привет, малой, — шарканье тапочек за спиной по направлению из кухни в комнату. Ванька уже дома.

— Привет, КМС, — снимая обувь и не поднимая головы.

Ванька кандидат в мастера спорта по боксу. Собственно, и не удивительно, что меня тоже определил в спортивную секцию, только к своему другу Вадиму на рукопашный бой. Видимо до бокса я в его представлении не дорос. Именно там, в один прекрасный день, валяясь на мате под одним из моих спарринг партнеров, я со всей четкостью понял, что этот вид спорта мне очень нравится и отнюдь не по тем причинам, по которым он нравится остальным. Сомнений в моей сексуальной ориентации даже не появлялось, все само стало очевидно. Застигнутый врасплох своей первой эрекцией, сбежал и долго косил от занятий. Даже хотел бросить. Был не понят семьей и Вадимом, который возлагал на меня большие надежды. Так что после длительных уговоров пришлось смириться с неизбежным и вернуться в мир спорта. Не скажу, что рецидивов не было, но, как известно, не пойман — не вор. Все равно я не собираюсь заниматься этим всерьез, как Ванька. Хотя и стал призером нескольких соревнований.

У нас даже целый угол выделен для наград братьев Дубровских. Да, прямо как по Александру Сергеевичу. Всплеск романтических взглядов со стороны противоположного пола я уже пережил в седьмом классе в процессе изучения его одноименного произведения. Но не найдя во мне особого отклика этот всплеск практически сошел на нет.

Ванька толкает меня кулаком в плечо и отскакивает, вставая в стойку.

— Ну давай, покажи чего стоишь, — у кого-то сегодня игривое настроение.

— Мы с тобой в разных весовых категориях, — игнорируя его вызов, пытаюсь пройти мимо, зная, что это безнадежно. Мой старший брат обхватывает меня за шею из-за спины и мне не остается ничего другого как сделать резкий подбив. Он теряет равновесие и я, перебрасывая его через плечо, укладываю на лопатки посреди прихожей. Наваливаясь на грудь, зажимаю шею. Поддался, гад.

— Чего надо? — чуть отпускаю. Знаю эту его тактику. Дает себя повалить только когда ему что-то очень нужно от меня.

— Мать попросила перекрасить потолок в кухне, — даже не пытается отнекиваться.

— И я тут причем?

— А мне нужно срочно уйти. Ну, малой…

— Не-а, — пытаюсь подняться, но он вдруг хватает меня за плечо, удерживая на месте, и проводит по моему лбу, убирая волосы.

— А это еще что за педерастическая хрень?

Черт! Забыл про пирсинг.

— Спасибо. Был уверен, что ты оценишь, — вырываюсь из захвата и все-таки поднимаюсь на ноги, подавая ему руку.

— Мать тебя убьет, — с легкостью вскакивает с пола.

Знаю. У мамы пунктик. Она медик и не переносит ни татуировок, ни пирсинга из-за профессиональных взглядов. Прямо даже не заикайся. А вот реакция Ваньки намного спокойнее, чем я ожидал. Очевидно, красить потолок ему действительно не хочется.

— Тебя же за татуировку не убила.

— Это не просто татуировка…

— Блин, Вань, я эту твою армейскую историю уже миллион раз слышал, — перебиваю, направляясь мимо него в комнату.

— Покрасишь потолок?

— Нет.

— Расскажу матери.

— Сволочь.

— Это можно понимать как «конечно, я с удовольствием покрашу потолок вместо тебя»?

— Бля, когда ты уже женишься и свалишь отсюда? Все равно пользы от тебя ноль.

— Ммм… братишка, — довольно. Опять зажимает мою шею и трет кулаком макушку.

— Вали, уже! — Ванька отпускает меня и с грацией слона скачет в сторону ванной. — Катьке привет от меня. Пламенный.

— Обязательно, — перекрикивая шум воды в душе.

Они с Катей встречаются уже… Ммм… Блин, за это время люди успевают пожениться, нарожать детей и развестись. Пять лет. Она на два года младше его, ей двадцать два. И вся наша семья (включая и саму Катю) с замиранием сердца ждет, когда же старший наследный принц сделает, наконец, предложение. Может, хоть в этом году повезет.

Через полчаса Ванька во всем своем великолепии и благоухании исчезает за входной дверью, оставляя мне в наследство ведро с водоэмульсионкой персикового цвета (все, на что его хватило — это самому развести краситель) и валик. Мама, оказалось, на два этажа выше. Пошла к тете Гале, значит, это надолго. И почему мне так везет?

Еще полчаса уходит на то, чтобы обложить всю кухню газетами. Ваня вряд ли стал бы так заморачиваться, но в противном случае, если я где-нибудь наляпаю, то даже не сомневаюсь, что отмывать придется опять мне. Нет уж, лучше я газетками обойдусь. Еложу валиком на длинной ручке по потолку, матерясь всякий раз, когда на меня капает краска. Очередная капля падает прямо на лицо, когда слышу, как разрывается мой мобильный телефон.

— Как дела? — немного рассеянный голос Арсения из динамика.

— De puta madre. / Охренительно, — бросаю в трубку, смотря в зеркало и пытаясь оттереть персиковую водоэмульсионную краску с лица.

— Я смотрю, твоя репетитор хорошо за тебя взялась, — ржет. Если бы. — А теперь переведи.

— Сень, чего хотел? У меня еще полпотолка не покрашено.

— То и хотел. Давай мах на мах. Я тебе потолок помогу докрасить, а ты мне расскажешь, как прошло твое свидание. В подробностях.

Блин, вот вляпался. И это я сейчас не про краску.

— Нечего…

— Через десять минут буду, — короткие гудки.

— …рассказывать, — договариваю и сбрасываю вызов.

Те, кто говорят, что обсуждать все и во всех подробностях — исключительно прерогатива слабого пола, никогда не общались с Арсением. Только вот рассказать мне ему действительно нечего, кроме того, что его лучший друг — гей. Этой «подробности» он точно не знает. Как впрочем, и никто другой. Да и на лбу у меня не написано. Такой же, как и все остальные. Просто сильные руки и красивое мужское тело для меня, то же самое, что большая грудь и мини-юбка для него — вот и вся разница. Тем не менее, к подобным откровениям я пока не готов.

Мысли сами собой вновь возвращаются к тебе. Через два дня я опять тебя увижу. На секунду замираю от волнующего предвкушения. Внутри сразу образовывается тянущее тепло, щекочущая дрожь пробегает по позвоночнику. И то, и другое плавно спускается под пояс старых джинсов к низу живота огненной дорожкой. Так, надо отвлечься. Возвращаюсь к своему орудию труда, но вскоре в дверь раздается звонок. Бросаю взгляд на часы. Ровно десять минут. Пунктуальность — вежливость королей. Вздыхаю и откладываю валик на пол. На пороге, естественно, Арсений.

• Предыдущая
• 7/89
• Следующая