Ты меня заворожил - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 3

Для Лео Грег Моран был образцом того, каким он хотел бы видеть своего сына – если бы у него был сын. Прошло уже десять лет с тех пор, как они встретились в отделении «Скорой помощи» больницы Ленокс-Хилл. Лео и Эйлин в панике примчались туда, когда им сообщили по телефону, что их двадцатишестилетняя дочь Лори была сбита такси на Парк-авеню и в бессознательном состоянии доставлена в клинику.

Грег, высокий и внушительный даже в зеленом медицинском халате, встретил их ободряющими словами: «Она пришла в себя, с нею все будет в порядке. Сломанная лодыжка и сотрясение мозга. Мы некоторое время подержим ее под наблюдением, но она поправится».

Услышав это, Эйлин, пребывавшая вне себя от тревоги за своего единственного ребенка, упала в обморок, и Грег, не сходя с места, получил еще одну пациентку. Он быстро подхватил Эйлин, не дав ей сползти на пол. «С тех пор он вошел в нашу жизнь, – подумал Лео. – Они с Лори объявили о помолвке три месяца спустя. А когда всего через год Эйлин умерла, Грег был нашей опорой в скорби».

Зачем кому-то понадобилось его убивать? Дотошные следователи переворошили все в поисках того, кто мог затаить обиду на Грега, каким бы нелепым это ни казалось всем, кто его знал. После того, как они быстро исключили из круга подозреваемых его друзей и бывших соучеников, были подняты записи в двух больницах, где Грег работал ординатором и директором по персоналу, – проверить, не обвинял ли его кто-либо из пациентов или их родственников в ошибочном диагнозе или неверно назначенном лечении, приведшем к инвалидности или смерти. Но ничего так и не нашли.

В окружной прокуратуре это дело получило название «Синеглазый убийца». Иногда на лице Тимми возникало выражение тревоги – если он вдруг случайно оборачивался и встречался взглядом с Лео. Глаза у деда были голубые, выцветшие с возрастом. Он был уверен – а Лори и психолог согласились с ним, – что у убийцы Грега были большие ярко-синие глаза.

Лори обсуждала с отцом концепцию новой передачи, которая должна была начаться с обсуждения убийства на «Выпускном празднике». Лео постарался скрыть беспокойство. Мысль о том, что дочь соберет вместе людей, один из которых, вероятно, совершил когда-то убийство, тревожила его. Кто-то ненавидел Бетси Боннер Пауэлл настолько, что прижал к ее лицу подушку и удерживал до тех пор, пока женщина не перестала дышать. И этот человек, вероятно, много думал о собственной безопасности. Лео знал, что двадцать лет назад всех девушек, равно как и мужа Бетси, допрашивали лучшие детективы отдела по раскрытию убийств. Если передача будет одобрена, то убийца и подозреваемые – если только преступником не был посторонний, сумевший как-то проникнуть в дом, – снова соберутся вместе. Опасная перспектива.

Лео обдумывал все это, пока они с Тимми шли восемь кварталов от школы Сент-Дэвид на Восемьдесят девятой улице близ Пятой авеню до дома, расположенного на перекрестке Лексингтон-авеню и Девяносто четвертой улицы. После смерти Грега Лори сразу съехала с прежней квартиры, не в силах видеть ту игровую площадку, где убили ее мужа.

Проезжавшая патрульная машина притормозила, и офицер, сидящий на пассажирском месте, отсалютовал Лео.

– Мне нравится, когда они так делают, дедушка, – заявил Тимми и небрежно добавил: – Мне так спокойнее.

«Нужна осторожность, – предупредил себя Лео. – Я всегда говорил Тимми, что, если меня нет рядом, а у него или его друзей возникнут проблемы, надо бежать к полицейскому и просить помощи». Он неосознанно сжал крепче руку Тимми.

– Нет такой проблемы, которую я не мог бы решить ради тебя, – заверил он внука, потом поправился: – Ну, по крайней мере, насколько я знаю.

Они шли в северном направлении по Лексингтон-авеню. Ветер сменился и теперь обжигал холодом их лица. Лео остановится и поправил шерстяную шапку Тимми так, чтобы она закрывала лоб и уши мальчика.

– Один парень из восьмого класса сегодня утром шел в школу, а какой-то тип на мотоцикле попытался выхватить у него из рук мобильник, – поведал Тимми. – Полицейский видел это и задержал того типа.

В этом инциденте не был замешан человек с синими глазами. Лео стыдно было признавать, но от этого ему стало спокойнее. Пока убийца Грега не будет арестован, Фэрли нужно было знать, что Лори и Тимми в безопасности.

«Когда-нибудь правосудие восторжествует», – поклялся он про себя.

В это утро, спеша умчаться на работу всего несколько секунд спустя после того, как он пришел, Лори сообщила, что сегодня решается вопрос о выходе задуманного ею реалити-шоу. Лео не оставляли тревожные мысли об этом. Он знал, что новостей ему придется ждать до вечера. Когда Тимми поужинает и устроится в большом кресле с книжкой, то Лори за второй чашкой кофе обсудит с отцом свою работу. А потом он пойдет к себе на квартиру, расположенную в квартале оттуда. Он всегда хотел, чтобы у Лори и Тимми было свое жилье, и его радовал тот факт, что никто не сможет пройти мимо консьержа в их подъезде, если кто-то из жильцов не подтвердит по телефону, что ждет именно этого человека в гости.

«Если она получит разрешение выпускать эту передачу, это будет плохая новость», – подумал Лео.

Мужчина в свитере с капюшоном, в темных очках и с холщовой сумкой на плече вынырнул словно ниоткуда и промчался мимо них на роликовых коньках, едва не врезавшись в Тимми, а затем задев беременную молодую женщину, шедшую футах в десяти впереди деда и внука.

– Пошел прочь с тротуара! – заорал Лео.

Роллер обогнул угол и скрылся.

За темными стеклами очков блеснули ярко-синие глаза, и роллер рассмеялся вслух.

Такие встречи были нужны ему, чтобы подпитать ощущение власти и силы, которое он испытывал, буквально касаясь Тимми и зная, что в любой день может осуществить свою угрозу.

Роберту Николасу Пауэллу было уже семьдесят восемь лет, но по виду и манере двигаться ему можно было дать лет на десять меньше. Седые, но ничуть не поредевшие волосы гармонировали с красивым, волевым лицом. Держался он по-прежнему прямо, так что казался выше своих шести футов. Была в нем некая властность, которую сразу же ощущали все, кто оказывался рядом. Каждый день, за исключением пятницы, он работал в своем офисе на Уолл-стрит. На работу и домой его отвозил Джош Дамиано, работавший у Пауэлла много лет.

В этот день – вторник, 16 марта, – Роб решил остаться дома, чтобы встреча с телепродюсером Лори Моран прошла здесь, в Салем-Ридж, а не в его рабочем кабинете. Моран назвала Пауэллу причину своего визита и сопроводила свои слова интригующим выводом: «Мистер Пауэлл, я полагаю, что если вы, ваша падчерица и ее подруги согласитесь воссоздать ход событий «Выпускного праздника», то общественность поймет, как нелепо было бы винить кого-либо из вас в смерти вашей жены. Ваш брак был счастливым. Это знали все, кто был знаком с вами. Ваша падчерица и ее мать были очень близки. Три другие выпускницы часто приходили в гости в дом Бетси, еще когда учились в школе, и потом, когда вы с Бетси поженились, вы всегда принимали их хорошо. У вас был очень большой дом, и, учитывая, сколько гостей было на празднике, есть вероятность, что кто-то посторонний остался незамеченным. У вашей жены, как известно, были великолепные и дорогие украшения. В тот вечер она надела серьги и колье с изумрудами».

«Пресса превратила эту трагедию в скандал», – вспомнил Пауэлл свой горький ответ на слова Лори Моран. Что ж, скоро она будет здесь, подумал он. Пусть так.

Он сидел за рабочим столом в своем просторном кабинете на первом этаже. Большие окна выходили в сад, растущий за домом. «Отсюда открывается прекрасный вид весной, летом и ранней осенью», – подумал Роб. Зимой наготу пейзажа скрывал снег, мягкость, а временами даже некое волшебное очарование. Но сейчас, в промозглый, холодный и пасмурный день марта, когда деревья стоят голые, бассейн покрыт льдом и купальня закрыта, ничто не может смягчить суровую реальность замерзшего сада.

Мягкое рабочее кресло было очень удобным, и Роб, улыбаясь про себя, подумал о тайне, которой он не делился ни с кем. Он был уверен, что этот впечатляющий антикварный стол красного дерева, с изящной резьбой, тянущейся по бокам столешницы и ножкам, добавляет еще больше престижности его тщательно культивируемому имиджу. Пауэлл начал работать над этим имиджем в тот день, когда в возрасте семнадцати лет покинул Детройт, чтобы поступить на первый курс Гарварда. Там он говорил всем, что его мать – профессор колледжа, а отец – инженер, хотя на самом деле она была посудомойкой в столовой Мичиганского университета, а он – механиком на заводе Форда.