Бар Либерти - Сименон Жорж - Страница 11

• Предыдущая
• 11/25
• Следующая

Солнце опьяняло своими лучами, но ставни домов еще были закрыты, а тротуары пустынны, и лишь на рынке жизнь уже пробудилась. Легкомысленная и неспешная жизнь людей, что рано встали и у которых впереди еще куча времени, а потому предпочитающих не копошиться, не суетиться, а всласть накричаться по-итальянски и по-французски.

На рынок смотрел и желтый фасад мэрии с двойным крыльцом. В подвале здания находился морг.

В этом месте рынка, посреди цветов и овощей, и остановился без десяти минут семь катафалк, черный, зловещий. Мегрэ пришел почти в то же время, а вскоре примчался и Бутиг, инспектор проснулся едва ли десять минут назад и даже не успел застегнуть жилет.

— У нас есть время выпить чего-нибудь… Никого нет…

Он толкнул дверь небольшого бара, вошел и заказал ром.

— Вы даже не представляете, как все оказалось сложно… Сын забыл сказать, за какую цену он желал бы приобрести гроб… Вчера вечером пришлось ему звонить… Он ответил мне, что ему все равно, лишь бы хорошего качества… А в Антибе не нашлось ни одного гроба из мореного дуба… Только в одиннадцать часов вечера привезли такой из Канна… И тогда я вспомнил о церемонии… Надо отпевать в церкви, да или нет?.. Звоню в «Провансаль», а мне говорят, что Браун уже лег… Я постарался сделать, как лучше… Вот, взгляните!..

И он указал на возвышавшуюся в ста метрах от них на рыночной площади церковь, вход в которую был обрамлен черной материей.

Мегрэ предпочел промолчать, но, по его мнению, Браун скорее напоминал протестанта, нежели католика.

Бар находился на углу маленькой улицы и имел двери с каждого фасада. В тот момент, когда Мегрэ и Бутиг выходили с одной стороны, с другой в бар вошел человек, и комиссар, обернувшись, встретился с ним взглядом.

Он сразу узнал Жозефа, официанта из кафе в каннском казино, а тот на мгновение заколебался, стоит ли ему здороваться или нет, но в конце концов неопределенно взмахнул рукой.

Видимо, Жозеф привез в Антиб Жажа и Сильви, предположил Мегрэ и не ошибся. Обе шли, направляясь к катафалку, прямо перед ним. Жажа тяжело дышала, а девушка словно боялась опоздать и буквально тащила ее за собой.

Сильви надела свой синий костюм и сразу приобрела вид добропорядочной девушки. Что касается Жажа, то она, похоже, отвыкла ходить. Но скорее всего, у нее просто болели или распухли ноги. На ней было черное из блестящего шелка платье.

Им пришлось, верно, вставать в половине шестого утра, чтобы сесть на первый автобус. Настоящее событие для обитателей бара «Либерти»!

Бутиг недоумевал:

— Кто это?

— Не знаю… — рассеяно ответил Мегрэ.

Но в этот момент обе женщины остановились, подойдя к катафалку, и обернулись. Завидев комиссара, Жажа тотчас устремилась к нему навстречу.

— Мы не опоздали?.. Где он?..

У Сильви, что все так же сдержанно и враждебно вела себя по отношению к Мегрэ, под глазами виднелись темные круги.

— Жозеф привез вас сюда?

Девушке явно хотелось солгать, но она передумала.

— А кто вам сказал?

Бутиг отошел немного в сторону. Тут Мегрэ заметил такси, остановившееся на углу улицы — ближе было не подъехать из-за толпы на рынке.

Из машины вылезли две женщины и сразу обратили на себя всеобщее внимание, вернее не они сами, а их траурные одежды, с черной вуалью, ниспадающей почти до самой земли.

Слишком чужеродным показалось это зрелище среди солнечного света и веселого кипения жизни.

— Вы позволите?.. — прошептал Мегрэ, наклонившись к Жажа.

Бутиг занервничал. И попросил распорядителя похорон, который уже собрался было идти за гробом, немного потерпеть.

— Мы не опоздали?.. — спросила у Мегрэ старуха. — Такси пришлось долго ждать…

Ее взгляд тотчас выхватил из толпы Жажа и Сильви.

— Кто это?

— Не знаю.

— Надеюсь, они не собираются присоединиться к…

Подъехало еще одно такси, и, прежде чем оно окончательно остановилось, дверца открылась, и из него выскочил Гарри Браун, хорошо выспавшийся, с тщательно расчесанным пробором и в безукоризненном черном костюме. Его сопровождал секретарь также в черном костюме, держа в руках венок из живых цветов.

Неожиданно Мегрэ заметил, что пропала Сильви, но, поискав девушку глазами, увидел ее на рынке, возле корзинок цветочника. Вскоре она вернулась с огромным букетом фиалок.

Видимо, Сильви подала мысль двум женщинам в траурных одеждах в свою очередь сходить на рынок. Было видно, как они спорили, подходя к торговцу. Наконец старуха сосчитала монеты, и ее дочь выбрала букетик мимозы.

Тем временем Браун остановился в нескольких метрах от катафалка, ограничившись легким кивком в сторону Мегрэ и Бутига.

— Надо, видимо, предупредить его, что я договорился насчет отпевания, — вздохнул последний.

Ритм работы на ближайшей к мэрии части рынка замедлился — люди следили за происходящим. Но чуть подальше, метрах в двадцати, стоял привычный шум, раздавались крики, смех, шла торговля цветами, фруктами, овощами, сияло солнце, пахло чесноком и мимозой.

Четыре грузчика похоронной конторы принесли огромный, с множеством бронзовых украшений гроб. Вернулся Бутиг.

— Мне кажется, ему все равно. Он лишь пожал плечами…

Толпа расступилась. Лошади двинулись в путь. Гарри Браун, строгий и невозмутимый, пошел вслед за катафалком, держа шляпу в руке и опустив глаза на носки своих лакированных туфель.

Четыре женщины сперва топтались на месте в нерешительности, поглядывая друг на друга, но когда толпа уже была готова сомкнуться, дружно зашагали вперед и помимо их желания оказались в одном ряду сразу после сына Брауна и его секретаря.

Внутреннее пространство пустой церкви, видневшееся в широко распахнутых дверях, манило прохладой.

Браун ждал, стоя на паперти, когда гроб снимут с катафалка. Он привык к церемониям. Его нисколько не смущало, что за ним наблюдает множество глаз.

Более того, он спокойно, без чрезмерного любопытства взирал на четырех женщин.

Распоряжения по проведению похорон были даны слишком поздно. В последний момент обнаружилось, что забыли предупредить органиста. Кюре позвал Бутига в ризницу, что-то ему тихо прошептал, и, вернувшись, инспектор огорченно прошептал Мегрэ:

— Музыки не будет… Надо ждать по меньшей мере четверть часа… И еще неизвестно, вернется ли органист.

Несколько человек вошли в церковь, посмотрели на них и ушли. Браун по-прежнему стоял, гордо выпрямившись, и со спокойным вниманием озирался вокруг.

Отпевание прошло быстро, без органа, без пения.

Священник окропил умершего святой водой. И сразу же четверо рабочих унесли гроб.

На улице уже совсем потеплело. Процессия прошла мимо парикмахерской, возле которой стоял служащий в белом халате и снимал ставни с витрины.

Мужчина брился перед открытым окном. Спешившие на работу прохожие удивленно оглядывались: слишком мало людей следовало за столь пышным катафалком, явно предназначенным для похорон по первому разряду.

Две женщины из Канна и две женщины из Антиба по-прежнему шли в одном ряду, в метре друг от друга.

За ними следовало пустое такси. Бутиг, взявший на себя организацию похорон, заметно нервничал.

— Как вы считаете, скандала не будет?

Все протекало спокойно. Усыпанное цветами кладбище выглядело столь же празднично, как и рынок. Возле зияющей могильной ямы стоял священник со служкой, но как они прошли туда, никто не видел.

Гарри Брауну предложили первому бросить горсть земли в могилу. Затем возникла заминка. Старая женщина в траурной одежде подтолкнула вперед свою дочь и последовала за ней.

А Браун уже быстро шагал к пустому такси, ждавшему его возле ворот кладбища.

Новая заминка. Мегрэ держался в стороне вместе с Бутигом. Жажа и Сильви не осмеливались уйти, не попрощавшись с ним. Но две другие женщины в черном их опередили. Джина Мартини плакала и скомканным платочком утирала под вуалью слезы.

• Предыдущая
• 11/25
• Следующая