Бар Либерти - Сименон Жорж - Страница 18
- Предыдущая
- 18/25
- Следующая
— Он навещает ее примерно раз в месяц… По этому поводу в гостинице «Мыс Ферра» много всяких баек ходит, потому что Браун какие только фортели не выкидывает, чтобы скрыть их отношения… До того доходит, что, когда у себя в номере не ночует, возвращается обратно по служебной лестнице и делает вид, будто никуда ночью из гостиницы не отлучался!
— Забавно! — произнес Мегрэ, но так неубедительно, что инспектор даже растерялся.
— Вы его, что, больше не подозреваете?
— Нет… да…
— А вы намерены встречаться с дамой на мысе Ферра?
Мегрэ этого и сам не знал! Разве можно думать обо всем одновременно, а сейчас его мысли были заняты не Гарри, а Уильямом Брауном. На площади Масе он небрежно пожал руку своему компаньону и влез в такси.
— Поезжайте в сторону антибского мыса… Я скажу, когда остановиться…
Усевшись на заднем сиденье машины, он в который раз повторил:
— Уильяма Брауна убили!
Небольшие решетчатые ворота, покрытая гравием дорожка, звон колокольчика, зажегшаяся над входом лампочка, шаги в прихожей — и дверь приоткрылась…
— Это вы? — узнав комиссара, вздохнула Джина Мартини и посторонилась, пропуская его в дом.
Из гостиной доносились звуки мужского голоса.
— Входите… сейчас все объясню…
В комнате с блокнотом в руке стоял незнакомый мужчина, в то время как старуха чуть не с ногами залезла в шкаф.
— Это господин Птифис… Мы попросили его прийти для того, чтобы…
Внешность у господина Птифиса своеобразная: худой, с длинными, печально опущенными усами и усталыми глазами.
— Он директор центрального агентства по найму вилл… Мы позвали его, чтобы он дал кое-какие советы и..:
По-прежнему запах мускуса. Обе женщины уже сняли траур и были одеты в домашние халаты и тапочки.
Везде царил беспорядок. Может быть, свет горел менее ярко, нежели обычно? Но казалось, будто все покрыто серой пеленой. Старуха вылезла из шкафа, поздоровалась с Мегрэ и объяснила:
— С тех пор, как я увидела тех двух женщин на похоронах, у меня на душе неспокойно… Вот я и обратилась к господину Птифису, захотелось узнать его мнение… Он думает точно так же, как и я: необходимо составить список…
— Список чего?
— Список вещей. Какие принадлежали нам, а какие Уильяму… Мы уже с двух часов трудимся…
Да, сразу видно! На столах — аккуратные горки белья, на полу — чего только не валяется, книги сложены в стопки, белье в корзинах…
А господин Птифис записывал что-то в блокноте и ставил кресты около перечня вещей.
Зачем Мегрэ понадобилось приезжать сюда? Это уже не вилла Брауна. И искать следы его пребывания бесполезно. Здесь кипела работа: опустошали шкафы, ящики, разбирали, складывали вещи…
— Что касается сковородки, то она всегда принадлежала мне, — заявила старуха. — Уже лет двадцать, еще на старой квартире в Тулузе.
— Что-нибудь будете пить, комиссар? — поинтересовалась Джина.
Виднелся лишь один грязный бокал: господина Птифиса. Он усердно вел запись и курил сигару Брауна.
— Спасибо… Я только хотел вам сказать…
— Сказать что?
— …что, надеюсь, уже завтра схвачу убийцу.
— Так быстро?
Это их не интересовало. Зато старуха спросила:
— Вы, должно быть, встречались с сыном, да?.. И что он вам сказал?.. Что он собирается делать?.. Небось заявится сюда, чтобы все у нас отобрать?..
— Не знаю… Не думаю…
— И не стыдно им! Такие богатые люди! Но как раз такие люди и…
Старуха испытывала настоящие душевные муки!
Неопределенность представлялась ей хуже пытки! И она с невыразимым страхом оглядывала лежащее вокруг старье: а вдруг все это отнимут!
Мегрэ положил руку на бумажник. Достаточно открыть его, вытащить маленький листок бумаги, показать его этим женщинам…
Разве не успокоятся они, не пустятся тотчас в пляс?
А что, если эта радость окажется слишком сильной, еще убьет старую женщину?
Миллионы и миллионы! Конечно, эти миллионы еще предстояло получить, отправиться за ними в Австралию и отвоевать на суде.
Но они поедут! Мегрэ будто воочию видел, как мать с дочкой садятся на корабль, изображая благородных дам, а потом также достойно спускаются на берег!
И вовсе не господина Птифиса возьмут они с собой в качества помощника и советчика, а нотариусов, поверенных, адвокатов…
— Не буду мешать работать… Завтра заеду…
На улице его ждет такси. Он устраивается на сиденье, но адрес не говорит, и шофер терпеливо ждет, оставляя дверцу приоткрытой.
— В Канн… — решает наконец Мегрэ.
И все те же мысли приходят ему на ум.
«Брауна убили»!
«Чем меньше шума, тем лучше!»
Проклятый Браун! Будь удар нанесен в грудь, хоть думай, что он сам убил себя, специально, чтобы всех позлить. Но, черт возьми, кому придет в голову убивать себя ударом кинжала в спину?!
Но уже вовсе не Уильям интересует Мегрэ! Комиссару кажется, будто он настолько хорошо его знает, как если бы они дружили с детства.
Сперва тот Уильям, что жил в Австралии… Богатый, хорошо воспитанный мальчик, немного застенчивый, живущий с родителями. Достигнув нужного возраста, женился, стал обзаводиться детьми…
Да, тот Браун во многом напоминал собственного сына… Возможно, не обходилось и без смутных душевных порывов, неясных желаний, но он, вероятно, объяснял их недомоганием.
А потом Уильям приехал в Европу… Плотина внезапно прорвалась… И сдержать себя он не смог. Еще бы — столько манящих и волнующих возможностей открылось перед ним!..
Уильям становится своим человеком на набережной, что тянется от Канна до Ментоны… Яхта в Канне.
Партии в баккара в Ницце… Ну и все остальное!.. А вдобавок невыразимая тоска от мысли, что придется возвращаться туда…
На следующий месяц…
На следующий месяц ничего не изменилось! И тогда его лишили денег. Брат жены позаботился об этом!
И клан Браунов, и все их знакомые, и знакомые знакомых начали вести с ним борьбу!
А он был уже не способен покинуть свою набережную, сонную атмосферу Лазурного берега, беспечную и легкую жизнь…
Пришлось распрощаться с яхтой. Переехать на маленькую виллу…
Да и с женщинами он опустился сразу на несколько уровней, удовольствовавшись Джиной Мартини…
Отвращение к жизни… Потребность беспорядочного, безвольного существования… Вилла на мысу Антиб представлялась ему слишком благочинной…
Он откопал бар «Либерти»… Жажа… Сильви… И продолжал — там — вести судебный процесс против всех Браунов, оставшихся добропорядочными, чтобы просто позлить их… И на всякий случай составил завещание, которое должно было еще сильнее раздражить их после его смерти…
Прав он или нет, судить не Мегрэ. И однако комиссар невольно сравнивал отца с сыном, с Гарри Брауном, всегда вежливым, владеющим собой, подлинным хозяином собственной жизни.
Беспорядочный образ жизни не для Гарри! И тем не менее кое-какие подспудные желания, выходящие за рамки приличий, таились и в его душе.
И появляется вилла с любовницей на мысе Ферра…
Женщина комильфо, то ли вдова, то ли разведенная, умеющая жить и держать язык за зубами…
Даже в гостинице, где он останавливается, не должны знать, что он ночует в другом месте!
Порядок… Беспорядок… Порядок… Беспорядок…
Окончательный приговор предстоит вынести Мегрэ, поскольку именно у него в кармане лежало заветное завещание!
В его власти отправить четырех женщин в бой!
Наверно, удивительным и красочным будет это зрелище — прибытие в Австралию четырех женщин Уильяма Брауна! Жажа с ее больными ногами, с распухшими лодыжками, обвислыми грудями… И худая как щепка Сильви, что дома ходит всегда в халате на голое тело…
Потом старая Мартини, чьи щеки скрыты под чешуйчатым слоем пудры и румян. И дочь с вечным ароматом мускуса, уже давно превратившимся в ее запах sui generis[4].
Дорога шла вдоль берега. Впереди уже замелькали огни Канна.
4
своеобразный (лат.)
- Предыдущая
- 18/25
- Следующая
