Человек из Лондона - Сименон Жорж - Страница 17

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая

Холл от столовой отделяла застекленная перегородка, и г-жа Дюпре могла руководить обслуживанием клиентов со своего места: одно окошко связывало ее со столовой, второе — с буфетной.

Этим вечером было малолюдно. К обеду зашла пара, осведомившаяся о стоимости блюд: молодожены скромного достатка, которые отправлялись в Лондон в свадебное путешествие. Их посадили в левый угол, где они и принялись за еду, подавленные пышностью серебряных приборов и фраком Жермена.

За столом сидели только англичане, если не считать представителя какой-то фирмы, приехавшего в Дьепп недели на две.

Старый Митчел с дочерью расположились по одну сторону стола, инспектор Молиссон — по другую.

Обед проходил в тишине, и г-жа Дюпре знала, что до конца его все будут молчать. Так всегда, когда в зале не накрывают по крайней мере пять столов. Сразу воцаряется всеобщая неловкость, и посторонний, случайно завернувший поесть, невольно останавливается на пороге и тут же уходит. Поскольку зал был пуст, Жермен подавал кушанья очень быстро и накидывался на пустые тарелки, словно на добычу.

Когда он стал разносить сыр, хлопнула входная дверь.

Послышались неуверенные шаги, и появилась молодая женщина. Она застенчиво огляделась по сторонам.

— Хотите снять номер? — громко спросила хозяйка со своего места.

Женщина ответила по-английски, и г-жа Дюпре позвала Жермена, который немного знал этот язык.

Молиссон из столовой увидел женщину и поднялся, чтобы узнать причину ее взволнованности.

— Это жена Брауна, — прошептал он, перед тем как направиться в холл. — Хотел бы я знать, что ей здесь нужно.

— Я знаю. — Эва Митчел тоже встала, положила салфетку на стол и чуточку вызывающе улыбнулась инспектору, — Это я вызвала ее телеграммой.

Она не теряла ни минуты, нисколько не колебалась, как будто все предусмотрела заранее. Еще с порога холла спросила по-английски:

— Миссис Браун, если не ошибаюсь? Будьте любезны пройти со мной в салон. Я — мисс Митчел.

М-с Браун было под тридцать, когда-то, лет десять назад, она была, видно, очень красива какой-то хрупкой красотой, которая еще не исчезла, но несколько потускнела. Перед тем как выйти за Брауна, она была одной из герлз в третьеразрядной труппе. Незаметная и покорная тогда, как и теперь, она со все той же улыбкой как бы просила прощения за то, что вообще существует на свете.

Эва Митчел присела на ручку кресла и закурила сигарету.

— Нет ли у вас известий от мужа?

— Нет. Он, вероятно, в Роттердаме. Когда пришла ваша телеграмма, я подумала, что с ним произошел несчастный случай.

— Чем, по-вашему, занимается мистер Браун?

— Он коммивояжер одной французской фирмы по производству театрального грима и париков.

— Если он так сказал вам, значит, солгал. Муж ваш грабитель, а господин, сидящий рядом с моим отцом, — инспектор Скотленд-Ярда, которому поручено его арестовать.

Она сказала это так просто, что м-с Браун окаменела, широко раскрыв глаза и даже не пытаясь протестовать.

— Мой отец, которого вы видите, директор «Палладиума» Хэролд Митчел.

Маленькая м-с Браун слегка поклонилась, скорее ослепленная этим именем, чем напуганная обвинениями девушки.

— Ваш муж украл у него больше пяти тысяч фунтов.

Молиссон наблюдал за женщинами через стекла перегородки: ему показалось, что м-с Браун, которая, сложив руки на замке своей сумочки и стоя перед мисс Митчел, сидевшей на ручке кресла, готова сделать все, что прикажет собеседница.

— Если вам нужны доказательства, могу пригласить инспектора.

М-с Браун из вежливости покачала головой.

Именно в это время Малуэн вошел в свою застекленную будку, бросив обычное:

— Привет!

— Привет, старина! Что с тобой? — спросил сменщик.

— Со мной? А что со мной может быть? — Он поставил на печку бидон, выложил на стол сандвичи, вынул из кармана газету. — Порт все еще кишмя кишит жандармами?

— Теперь они совершают обходы. Мелькнул карманный фонарик в каком-нибудь закоулке, значит, они там и шарят.

Эва Митчел не теряла времени, чтобы не дать собеседнице опомниться.

— Эти деньги — все, что осталось у нас с отцом. Если Браун вернет их, мы выделим ему часть и не станем возбуждать дела. Если же откажется, он будет судим и повешен за убийство.

— За убийство?

— Здесь, в Дьеппе, три дня тому назад ваш муж убил своего сообщника Тедди. Вы знали Тедди, не так ли?

— Он работал на ту же фирму, что и мой муж.

— Другими словами, они вместе проделывали свои номера.

Браун обчистил контору моего отца и присоединился к Тедди в Дьеппе. Видимо, при дележе они повздорили, и ваш муж убил Тедди. Не верите, позовите инспектора.

Теперь Браун скрывается где-то в городе, и именно вы должны его найти и передать ему, что я сказала. Деньги у вас есть?

— Я уехала из Ньюхейвена с двумя фунтами.

— Вот еще два. Поесть и переночевать можете здесь.

Это недорого.

— Что я должна сделать?

Она еще не плакала, но была уже близка к тому, постепенно начиная осознавать происшедшее.

— Вам виднее. Ищите! Дайте объявление в газету.

Возможно, инспектор вам что-нибудь посоветует.

Эва Митчел вернулась к столу и принялась за десерт.

Молиссон с изумлением воззрился на нее.

— Что вы ей сказали?

— Правду. Она скорее найдет мужа, чем мы. Может быть, узнав о ее приезде, он явится сам.

— А если она его найдет? — остолбенело выдавил он.

— Этого я и добиваюсь.

— Но ведь он совершил преступление…

— Во Франции нас это не касается. Пусть этим занимается французская полиция.

Отец наблюдал за дочерью с не меньшим удивлением, но к его восхищению примешивалось чувство неловкости.

— Почему ты ничего не сказала нам?

— Потому что вы могли помешать мне вызвать ее.

Эва сидела спиной к застекленной перегородке салона, и только инспектор по-прежнему видел м-с Браун, которая съежилась в кресле, закрыв лицо руками. Молиссон положил салфетку на стол и вышел в салон.

Молодая женщина подняла голову на шум шагов и, не отрывая рук от лица, тяжело вздохнула:

— Это правда?

— Правда, — ответил он, садясь рядом, — Браун в трудном положении. Раньше ему угрожала только тюрьма, но теперь…

— А правда ли, что, если он вернет деньги…

— Да, Митчел отзовет свою жалобу. Скотленд-Ярд не станет его разыскивать. Им займется французская полиция. А уж ускользнуть от нее — дело Брауна. На кого вы оставили мальчика?

— Мальчика и девочку, — машинально поправила она. — За ними присмотрит соседка. Но скажите, что я должна делать?

Инспектор посмотрел на Митчелов, продолжавших есть, потом на выцветший ковер и закурил трубку.

— Вероятно, разумней всего просто походить по городу, заглядывая в самые безлюдные места. Дьепп невелик. Есть шанс, что Браун вас заметит.

Ей было страшно — это читалось у нее в глазах. Ее пугали пустынные улицы и даже встреча с мужем. Молиссон не знал, что еще сказать.

— Прежде всего, советую вам пообедать и лечь спать.

Завтра у вас будет достаточно времени принять решение.

И она осталась одна в маленьком салоне, куда зашла хозяйка и спросила по-французски, не хочет ли гостья пообедать? Англичанка не поняла. Г-жа Дюпре жестами объяснила, но м-с Браун покачала головой.

— Вот увидите, она его найдет, — твердила Эва Митчел. — Я знаю, ей тяжело, но и моему отцу в его возрасте нелегко остаться без денег, когда он сам обогатил стольких актеров.

Молодожены встали из-за стола, перешли в салон, но тут же его покинули, увидев женщину с красными от слез глазами. Муж спросил у хозяйки:

— Есть в городе кино?

Туда они и отправились. В «Мулен-Руж», на своем обычном месте у бара, сидела Камелия с блуждающим взглядом и горькой складкой у рта. Хозяин только что дочитал газету.

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая