Дело Фершо - Сименон Жорж - Страница 58

• Предыдущая
• 58/59
• Следующая

Вот тогда он впервые почувствовал слабость. Становившись на третьей или четвертой ступеньке, он схватился за перила. Ноги стали ватными и отказывались его слушаться. Итак, сейчас он должен будет все сделать. Подумав, что через несколько минут все будет кончено, он вдруг вспомнил ногу Фершо, которую брат отрезал тому в джунглях Африки, и автоматически двинулся дальше.

Горло его перехватило с такой силой, что в этот момент никто на свете не смог бы вырвать у него хоть слово.

— Под дверью Вуольто виднелся свет. Как и другие коммерсанты, они подсчитывали выручку поздно вечером.

Во дворе Дика Уэллера грузили машину — видимо, прибыло судно.

Мишель открыл дверь. В квартире было темно, но зажечь свет он не решился.

Узнать, спит ли Фершо, было невозможно, не подойдя к нему близко. Тот мог часами лежать с широко раскрытыми глазами.

Почему ему вдруг вспомнилась ночь, когда он ждал часа, чтобы отправиться к Лине в таверну из дома в дюнах? С трудом вспоминая лицо жены, он зато четко видел толстушку с фермы, которую окликнул через ворота, и которая в конце концов открыла ему дверь, и вместе с влажным утренним воздухом до него донесся запах хлева…

На кухне он открыл ящик, в котором оставил лучший нож и молоток.

Что бы стал он делать, если бы в эту минуту Фершо заговорил с ним? Несмотря на дождь, было не совсем темно. До веранды доходил свет газовых фонарей на бульваре, и когда глаза привыкли к темноте, можно было различить окружающие предметы.

Не было слышно ни малейшего шума, даже слабого дыхания спящего.

Уж не вышел ли куда-нибудь Фершо? Нет. Различив его тело на простыне, он сделал несколько быстрых шагов, сжимая в руке молоток, и изо всей силы нанес удар. Покачнувшись, Мишель боялся лишь одного — лишиться чувств. Услышанный им треск от удара молотка по голове был самым зловещим из когда-либо слышанных в жизни звуков. Зато Фершо не издал ни крика, ни вздоха, Боясь проявить слабость, Мишель чуть было сразу не зажег свет, чтобы подать сигнал Суске. Почему ему показалось, что старик не умер? Несмотря на темноту, он видел его глаза, которые были раскрыты и смотрели на него.

Тогда, чтобы окончательно с этим покончить, он нанес несколько ударов ножом в грудь, а последний так сильно, что с трудом извлек нож из раны.

Теперь все было кончено. Дело сделано. Ему хотелось пить. Поискав, что бы выпить, он увидел рядом с походной кроватью Фершо бутылку молока, с ко горой старик не расставался. Он сделал несколько больших глотков, отдавая себе отчет, что убитый только что пользовался этой бутылкой.

Было ли старому кайману, как называл его Жеф, так же трудно, когда он убил трех негров? Вряд ли ему, который говорил о затраченных в жизни усилиях, словно о горе, которая давила на него, пришлось за всю жизнь затратить столько сил, сколько Мишелю за один лишь день.

Он никак не мог найти пуговицу, чтобы расстегнуть пояс. Для этого следовало перевернуть тело. Руки его уже были липкими. Тогда он разрезал пояс перочинным ножом и, обнаружив банкноты, стал набивать ими карманы.

Только после этого он на секунду зажег свет, избегая смотреть на походную кровать. И, стоя на лестничной площадке, стал ждать Голландца. Тот поднялся по лестнице так тихо, что Мишель увидел его только тогда, когда он оказался рядом и дотронулся до него.

— Идем, — прошептал он.

Вместе они перетащили походную кровать в комнату, откуда свет не был виден с улицы.

— Вот то, что я обещал тебе. Теперь обожди меня.

В своей комнате он зажег свет и оказался наедине со своим отражением в зеркале. Каким-то чудом на его белом костюме не оказалось ни капли крови. Он вымыл руки в тазу, и вода стала розовой. Ему снова захотелось выпить. Разве теперь это имело какое-то значение?

Он слегка причесался и ополоснул лицо. Ему предстояло до конца выполнить намеченную программу.

Хладнокровие снова вернулось к нему.

Спустившись на второй этаж, он постучал к Вуольто.

— Войдите.

Через приоткрытую дверь Мишель увидел в зеркале шкафа г-жу Вуольто в пижаме. Ее муж на кухне разбирал счета.

— Извините, что беспокою вас в такой поздний час.

Господин Луи получил телеграмму. Мы должны уехать рано утром и будем отсутствовать один-два месяца.

— Вы оставляете квартиру за собой?

— Пока да. Если же по какой-то причине мы не вернемся, я напишу, чтобы вы продали мебель. Квартплата внесена за два месяца вперед.

— Этими делами занимается моя жена. Ты слышишь, Розита? Квартира оплачена?

— Все в порядке, — ответила та из постели. Было слышно, как заскрипели пружины.

— Если я вас не увижу…

— Наверняка мы увидимся завтра утром. Вы сядете на «Висконсин»?

— Возможно. Да. Не знаю точно. Как пожелает господин Луи.

— Значит, возвращаетесь во Францию?

Это был услужливый человек, приверженный условностям, потому что достал из шкафа графин с ликером и наполнил две рюмки.

— Господин Луи не придет с нами чокнуться?

— Вы же его знаете!

— Тогда за ваше здоровье и счастливого пути.

Это была единственная рюмка, выпитая Мишелем за весь день, да и то размером с наперсток Они прождали до двух часов, пока уснут Вуольто.

Голландец молчал, уставившись расширенными от чачи глазами в одну точку.

— Ты все понял, Суска?

Веки Голландца сомкнулись — он понял.

Наконец все стихло. Грузовичок Дика Уэллера вернулся пустой, и они услышали, как запирают на засов гараж.

— Пошли.

Мишель погасил всюду свет, он не хотел видеть труп, и вдвоем они снесли Фершо вниз по лестнице, стараясь не задевать стены и перила. Выбрав самый разумный маршрут — по улице, на которой в этот час не было видно ни души, — они миновали дома и явственно услышали шум моря.

Обойдя вокзал, который выглядел ночью скоплением металла, они ступили на песок пляжа. Теперь на них обрушились потоки соленой воды, смешанной с дождевой.

— Я могу рассчитывать на тебя, Суска?

Они приблизились к самой кромке воды. Но перед тем, как бросить труп в воду, Голландцу надо было выполнить еще одно дело.

В течение получаса Мишель стоял, прижавшись спиной к вокзалу, не видя ничего, кроме белого предмета на гребнях волн, и прислушиваясь к грохоту океана.

Затем мимо него промелькнула чья-то тень. Это был Суска, державший в руках пакет размером с человеческую голову.

Обратно он пошел другим путем. Но ноги сами привели его к кафе Жефа. Остановившись под фонарем, чтобы убедиться, что не осталось никаких следов происшедшего, он толкнул дверь.

Десяток французов с «Висконсина» если сосиски и луковый суп. Увидев его издали, Жеф нахмурился — так поздно Мишель сюда никогда не приходил.

Мишель опять видел себя во всех зеркалах кафе. Он гордился собой, как гордился своим голосом, когда произнес:

— Кажется, я пришел попрощаться.

— Уезжаешь?

— Старик получил известия.

Поверил ли ему Жеф? Это уже не имело значения.

— Что-нибудь выпьешь?

— Пива.

— Да ну!

И тотчас спросил:

— Ты все же нашел Суску?

— Нашел.

Жеф, который привык чокаться за всеми столиками и рассказывать анекдоты, не стал расспрашивать. Других завсегдатаев не было. Напо возился на кухне.

— Дай мне пару сосисок! — крикнул ему Мишель.

Он не стал садиться, а съел сосиски около стойки, макая их в горчицу.

Все было кончено. Он уезжал. Бросив монету на мрамор столика, он, сам не зная отчего, не захотел пожать руку Жефу, который пил с кем-то шампанское.

— Уже уходишь?

— Может, еще завтра зайду.

Он не придет. Они его больше не увидят. Едва за ним захлопнется дверь, как все эти люди станут его прошлым, потеряв приметы реальности и оставив о себе лишь смутное воспоминание.

Около часа он бродил под дождем, прежде чем решился вернуться к Вуольто. Он снова рисковал — хозяин вполне мог подняться к ним, чтобы попрощаться с Фершо.

• Предыдущая
• 58/59
• Следующая