Дело Фершо - Сименон Жорж - Страница 9

• Предыдущая
• 9/59
• Следующая

Значит, на вилле не было даже электричества.

— Все готово! — крикнули снизу.

— Пошли есть.

На столе появились скатерть, графин с водой и графин с красным вином. Салфетка Фершо была засунута в самшитовое кольцо.

— Дай и ему кольцо, Жуэтта.

— Представь себе, я уже об этом подумала! Ешь.

В супнице, такой же, как в деревенских домах, дымился суп. Закуски не было. На второе подали жареную сельдь с вареной картошкой, затем сыр и яблоки. Фершо съел только сельдь. Но зато пять штук.

Старуха, ворча, приходила и уходила. Ясно было, что она считает нового секретаря проходимцем и сердится на Фершо, что тот взял его на службу.

— Я дам тебе список всего, что надо привезти из Кана, — сказала она хозяину дома.

Тот ел с аппетитом, поставив локти на стол. Пил только воду. Мишель не решался налить себе вина.

— Вы не пьете вина?

— Если позволите…

Фершо лишь пожал плечами и придвинул к нему графин, — Не валяйте дурака… Вы кому-нибудь сказали, что едете ко мне?

— Нет. Только позвонил мэтру Кюрсиюсу…

— Берите сыр.

Прошуршав по песку, перед домом остановилась машина. Набросив на капот покрывало, шофер в форме и фуражке прошел на кухню.

— Арсен! — крикнул Фершо, не двигаясь с места.

Шофер, войдя, не скрыл удивления при виде гостя и поднес два пальца к козырьку в виде приветствия.

— Это мой новый секретарь… Кстати, напомните, как вас зовут?

— Мишель Моде.

— Когда поешь, Арсен, отвезешь Моде в Кан. Ему надо забрать чемодан в гостинице. Затем отправитесь на улицу Канонисс. Спроси ключ у Жуэтты. Заберете простыни, подушку, лампу… А также заедете к Трошю и возьмете напрокат пишущую машинку. Только не дай себя провести: больше тридцати франков в месяц она не стоит. Ты видел Мореля?

— Он приедет в два часа, как вы просили.

— Иди поешь.

На дворе из плотных белых и серых облаков, набегавших с моря, по-прежнему сыпал мелкий надоедливый дождь.

За спиной Фершо потрескивали дрова, выбрасывая подчас языки пламени, не вносившие, впрочем, оживления и атмосферу дома, в котором царило гнетущее ощущение пустоты.

Фершо молчал. Сидел, положив локти на стол, и ковырял в зубах. Временами его рассеянный взгляд останавливался на молодом человеке, которого разморило от тепла и еды. Этот взгляд был такой же пустой, как сам дом, как пуст был безлюдный пейзаж за окном, где только редкие чайки с пронзительным криком пикировали в море.

Требовалось усилие, чтобы сбросить с себя ощущений небытия, чтобы дотронуться до скатерти, чтобы убедиться в реальности окружающего мира. Было большим облегчением слышать, как гремит кочергой на кухне Жуэтта.

Едва отъехав от дома, Арсен отпустил баранку с тем же презрением, с каким подростки снимают руки с руля велосипеда, словно усмирив машину или, скорее, выдрессировав ее в высшей школе верховой езды. Это был красивый парень, с небольшими усиками и блестящими влажными глазами, из тех, кого можно повстречать в кафе, где они ухаживают за служанками. Не обращая внимания на скользящие по мокрому грунту колеса, он величественно вытащил пачку сигарет, сунул одну в рот, из другого кармана извлек медную зажигалку, прикурил, медленно, с наслаждением затянулся, выдохнув струю дыма в запотевшее ветровое стекло, и только потом включил «дворники».

Сидя рядом с ним, Мишель понимал, Что вся эта развязность призвана произвести на него впечатление.

В течение какого-то времени, нахмурив брови, шофер делал вид, что с трудом находит дорогу в такого же цвета, как небо, тумане. Затем, подавив улыбку, бросил на спутника насмешливый взгляд. А так как Мишель, казалось, не понимал его, посмеиваясь, нажал на газ.

— Вы непременно хотите вернуться?

— Почему вы спрашиваете?

— Не знаю. Решайте сами.

Он походил на человека, рассказывающего самому себе веселую историю, с трудом, из вежливости, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, и покусывая табачные крошки.

— Что вы скажете об этом экземпляре?

— Вы давно у него служите?

— Минутку, котеночек!.. Не путайте разные вещи…

Арсен не состоит на службе у этого господина.

Шел ли дождь? Надвинулся ли туман или то была водная пыль, а может быть, и то и другое сразу?

Лаковая поверхность лимузина была липкой и холодной.

«Дворники» наполняли кабину нервическими звуками метронома.

— Я на службе у господина Эмиля… Вы, вижу, совсем не в курсе… Вам ничего не сказали про господина Эмиля?.. Вы не читаете газет?.. Эмиль Фершо, младший брат, клянусь, совсем не похож на Дьедонне. Когда тог полгода назад приехал в Бордо, господин Эмиль сказал:

«Арсен, ты должен оказать мне услугу…»

Не думайте только, что он фамильярен со всеми.

Это настоящий барин. На мне лежит забота о его автомобилях. Их у него пять. Я занимаюсь также гоночным катером и лодкой с подвесным мотором. Мы вместе выиграли призы в Эрбле… Короче, он сказал:

«Арсен, я знаю своего брата. Всего благоразумнее, если с ним рядом будет такой человек, как ты…» Понимаете?

Он подмигнул и выпустил дым из ноздрей.

— Поэтому мне на него наплевать. Пусть ходит на голове или ест суп через соску, мне все равно.

Мишелю стало неловко. Его шокировала даже не столько вульгарная фамильярность Арсена, сколько то, в каком ложном свете рисовал он Фершо.

— Вы хотите сказать, что он…

— Гм… Быть может, он еще и не созрел для психушки, но солнце явно повредило его разум. Кажется, он уже сорок лет живет в Убанги. Они уехали туда вместе с братом. Но господин Эмиль быстро смекнул что к чему.

Когда дела пошли на лад, он приехал в Париж, чтобы заправлять ими отсюда. У него собственный особняк, замки, охота в Солони, виллы в Кане и Довиле. Он знает толк в жизни! А вот братец его, сказали мне, даже не живет в доме, как все белые, и большую часть года провожу на моторной лодке двенадцати метров длиной с экипажем из двух негров. На этой лодке он снует вверх и вниз по рекам.

Они миновали Курсель, когда машина, словно споткнувшись, резко затормозила перед приземистым домом.

Моде прочел название заведения и выделенное ниже желтыми буквами имя: «Вдова Дьемегар».

— У нас есть время выпить по рюмочке кальвадоса.

Я угощаю.

Арсен, как к себе, вошел в комнату, где оказались лишь стойка, несколько бутылок, два столика и скамейки, старый календарь и текст закона о порядке отпуска спиртного.

— Не беспокойся! — крикнул он.

И, взяв бутылку с оловянным клювом, наполнил две — рюмки с толстым дном.

— Ваше здоровье… Так во г, из того, что я сказал…

Через приотворенную дверь Мишель увидел средних лет полную женщину в неглиже, которая поднялась с плетеного кресла с книгой в руке и теперь стояла, не зная, что делать, вся еще под впечатлением прочитанного в романе в дешевой лаковой обложке.

— Вы позволите?

Арсен ушел на кухню, оставив дверь приоткрытой.

Прошло минуты две. Там не разговаривали. Не было никакого шума. Потом послышался не совсем обычный голос Арсена:

— Вы не скучаете?

Мишель почувствовал западню. Но было поздно. Он машинально повернулся в сторону кухни и увидел то, что шофер и хотел ему показать, — как тот примитивно, стоят, занимается любовью, в то время как вдова Дьемегар, с распущенными волосами, облокотившись о комод, как раз перевертывала страницу своей книги.

Забавы закончились громким шлепком по белому заду.

— Может, и вам охота? Нет? Как хотите. Это добрая подружка… Она глупа, но у нее здоровенная…

Он произнес сальное словно. Вернувшись назад, Арсен налил себе и Мишелю еще по рюмке.

— Поехали?

Прекрасный большой черный лимузин принадлежал Эмилю Фершо, как объяснил позднее Арсен.

— Самый богатый из них двоих — Дьедонне. Трудно даже назвать размер его состояния, но теперь неизвестно, удастся ли ему его спасти. Из-за своего упрямства он может завтра оказаться в тюрьме.

Мимо, окатив их потоками грязной воды, промчалась машина. Арсен с почтением приложил руку к фуражке.

• Предыдущая
• 9/59
• Следующая