Выбери любимый жанр

День лошади. (Сборник) - Коркищенко Алексей Абрамович - Страница 8


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

8

— А вы придумайте, дедушка, — Андрей с мольбой смотрел на деда Хоботьку.

— Давай-ка так, Андрей. Я себе буду думать, а ты себе. Вот и придумаем что-нибудь хитрое гуртом. Добре?

— Добре! — радостно ответил Андрей.

— Теперь айда по домам — солнце к вечеру…

— А про то, как казарок в пруду капканами ловили?! Ну, дедушка…

В это время до них донесся звонкий женский голос:

— А-а-ндре-ей!

— Э-э, видишь, зовут! В другой раз! Задачи-то, небось, не все порешал, а? Беги, Андрей, а то мать будет мылить тебя на суху руку. Прощевай. Если получишь хоть одну тройку, и во двор ко мне не заявляйся… Понял?

— Понял, — ответил Андрюшка и с большой неохотой пошел домой. Необычайные охотничьи похождения деда Хоботьки всколыхнули его фантазию, и вот теперь он изобретает в свободное от уроков время свои собственные способы охоты на лисиц и зайцев — охоты без ружья, по методу знаменитого охотника деда Хоботьки.

Андрюшка считает себя учеником деда Хоботьки, и теперь в хуторской школе часто слышат от него такие слова:

— Что ружье?! Чепуха… На сорок метров бах — и мимо! Надо головой стрелять.

Доброе начало

Хуторяне говорят, что Иван Егорович, заведующий клубом, нарочно вкопал пенек у афишного столба, чтобы, споткнувшись о него, прохожие обращали внимание на объявление.

Наверно, правду говорили хуторяне. Дед Хоботька, занятый своими мыслями, шел мимо клуба и так крепко ударился о пенек, что чуть было не упал. Ругая Ивана Егоровича неделикатными словами, вроде «суконный сын», «хай тебе грец», он поднял голову и прочитал: «Сегодня в восемь часов вечера в клубе состоится лекция «Алкоголизм и борьба с ним». После — концерт».

Дед Хоботька достал кисет и, закурив, посмотрел по сторонам. Хуторская улица была пустынной. Не с кем было переговорить.

— Вишь ты, какое дело! — сказал он задумчиво. — Месяц назад приезжал лектор — боролся с алкоголизмом — и ноне приезжает. А что толку-то?.. Пенек приспособил, умник, а не придумает что-нибудь против пьяниц!

Дед Хоботька потоптался перед афишей, сказал еще раз: «Вишь ты, какое дело» и пошел прочь, покачивая головой.

Лекция с концертом в хуторе Вербном — обычное явление. Полюбили хуторяне такие вечера и приходили в клуб все: от мала до велика.

И на этот раз зал был битком набит. В течение часа слушали лектора внимательно и равнодушно. Дед Хоботька вел себя неспокойно: ерзал в кресле и сердил соседей.

— Будут вопросы? — спросил Иван Егорович.

С минуту в зале стояла тишина, потом кресла заскрипели, раздались голоса:

— Все ясно!

— Мы понимающие.

— Начинай концерт!

Сказав про себя: «Наука учит только умного», дед поднялся, одернул пиджак и с ласковой ехидцей спросил:

— Я вот, граждане, узнать желаю, что делать будут с нашими местными алкоголиками, с этими самыми самоубийцами, как сказал доктор. Меры к ним какие судебные принимать будут аль начнут выселять из хутора?

В зале засмеялись:

— Придумает же — выселять!

— Тихо, Хоботька дело говорит.

Иван Егорович вышел из-за стола.

— Вопрос по существу, — сказал он довольно. — Я отвечу на него.

— Не разводи антимонию, Иван Егорович. Начинай концерт! — пробасил Платон Перетятько.

— Ты, милок, потерпи. Твоя судьба решаться будет, — сказал ехидно дед. Он, блестя лысиной под ярким электрическим светом, стоя ожидал ответа.

— Сядьте, — сказал Иван Егорович, и все поняли, что заведующий клубом рассчитывает говорить не меньше лектора.

— Конечно, товарищи, — начал он, — если дело до этого дойдет, то пьяниц и судить будут, и выселять. Однако прежде надо испытать на них одно суровое оружие — общественное мнение.

Иван Егорович грозно нахмурился, показывая, каким должно быть это мнение.

— Пьющие люди, как ни странно, — наши люди. — Он говорил, расхаживая по сцене: три шага налево, три направо. — Да, товарищи, это так. Но они попали под сквознячок чуждой идеологии… Простудились, так сказать…

— Ха-ха-ха! Верно сказал Иван, Егорович! — захохотал игриво настроенный кладовщик Раздрокин. — Простудишься, а потом болеешь на похмелье… Гы-гы-гык! — оборвал он смех, крепко поддетый под ребро локтем раздосадованной жены, Явдохи Петровны.

Иван Егорович сердито взглянул на Раздрокина и самоотверженно продолжал развивать свою мысль:

— …И их надо парить в бане общественного мнения до тех пор, пока не выпарится вся эта идеологическая простуда… этот пережиток проклятого прошлого. Вот так надо парить!

— У нас есть запарник! Возите алкоголиков к нам. Мы из них всю нечисть выпарим! — крикнули из ряда, где сидели доярки.

— Своего заведующего попарьте! — предложила тетя Мотя, птичница.

Бритый прямой затылок Платона Перетятько вмиг налился кровью и вспотел. Повернулся Платон через ряд к тете Моте, покосился из-под нависших век:

— Расщебеталась!

— А что, заело?

— Ум-на-я… У кур набралась?

— У-у, буйвол, отвернись!

Громовито прокатился над головами звучный бас вспыльчивой Явдохи Петровны:

— Палкой бы их, пьянчуг кислых, стыд потеряли.

Неуклюжий верзила Раздрокин сгорбился и, косясь на двери, пробормотал:

— Нарочно заманила в клуб, чертова баба!

Зал закипел, как чугунок с картошкой. Громко спорили у самой сцены:

— Ну, прямо как та резачка: че-че-че!.. И чем тебя точили, что ты такая гострая?! Ох, и баба же!..

— Нальется, как пузырек, вместо того чтоб жене на юбку-кофту набрать, идет, как паршивая овца мекает: «Име-е-ел бы я златые горы…» Да такой пьянчуга не то чтоб горы — хребты золотые пропьет…

— Отстань! Мужа своего учи… Нашлась агитаторша!

Страсти разгорались.

— Запретили бы водку!

— Нельзя — лекарство.

— …На похмелье.

— Выселить их к бисовой матери!

— Проголосуем! Кто за…

Иван Егорович сначала слушал споры, с упоением, потом рассердился. Закричал, заикаясь:

— Вид-дите! Слыш-шите, что творится в з-зале? А поч-чему? Почему, спрашиваю?

Притихли. Он стал говорить медленнее:

— Потому, что некоторые слушают лекции, а не воспринимают. До них не доходит. Сознание затемнено алкоголем…

Завклубом в упор смотрел на Раздрокина, который сидел в первом ряду. У того было такое состояние, будто вот-вот обрушится потолок на голову или крикнет Иван Егорович, указав на него: «Вот он, хватайте его, жулика!» Потом ни с того ни с сего в желудке у него застрекотало; Раздрокин боязливо дернулся и, скособочившись, кротко посмотрел на заведующего клубом.

Тот коротким взмахом руки сопровождал каждое свое слово:

— Мы, наше общество, колхозные люди и интеллигенция, не должны относиться терпимо к пьянству некоторых членов колхоза. Борьба за чистоту коммунистической морали и нравственности, борьба за здоровый быт — есть важная, основная часть общей борьбы за построение коммунизма! Товарищи, да время-то какое золотое наступило! Мы, колхозники, стали хозяевами прекрасной техники. Мы, хлеборобы, крылья получили. Это так. И наряду с этим — проявления пьянства в нашей среде. Хватит! Мы должны покончить с ним раз и навсегда! Так я говорю?

— Так! — от дружного выдоха колхозников, казалось, замигали лампочки.

— Есть еще вопросы? — спросил Иван Егорович, не ожидая, когда уляжется волнение. — Прошу на трибуну.

В зале настороженно притихли. Никто не поднимал руки. И неожиданно снова встал дед Хоботька.

— Граждане! — сказал он возбужденно. — Не надо больше спрашивать! Мы задаем вопросы тридцать годов подряд, а пользы нема. Была у деда докука до внука… Иван Егорович, ставь на повестку дня собрание против алкоголизма!.. Президиум законный избрать, за стол посадить… честь по чести. Я предлагаю тебя, бригадира Кавуна и Мотрю-птичницу… Объявляю голосование!

Зал загудел, как разбуженный улей:

— Какое собрание?!

— Что он еще придумал?

— Тише, тише, дело нужное!

Иван Егорович на минутку опешил, но, быстро оценив мысль деда, прокричал, покрывая шум:

8
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело