Откровения (ЛП) - Боуден Оливер - Страница 30

• Предыдущая
• 30/66
• Следующая

— Я договорился о встрече с моим дядей, принцем Ахметом, и капитаном Тариком Барлети, — без предисловий начал он. — Но сперва я должен кое-что объяснить. Янычары верны моему деду, но не одобряют того, кого он хочет видеть на троне.

— Ахмета.

— Верно. Янычары поддерживают моего отца, Селима.

— Хмм, — задумавшись, произнес Эцио. — Это проблема. Но скажите, причем тут византийцы?

Сулейман покачал головой.

— Я надеялся, что вы мне это объясните. Вы не поможете мне разобраться?

— Я сам за ними слежу. И до тех пор, пока наши интересы не пересекаются, для меня будет честью помогать вам.

Сулейман загадочно улыбнулся.

— Я приму любую помощь, — он помолчал. — Слушайте внимательно. В верхней части башни, вон там, есть люк, ведущий в тайную комнату. Поднимайтесь туда, оттуда вы будете видеть и слышать все, что происходит в зале.

Эцио кивнул и тут же ушел, а Сулейман направился в зал.

Когда Эцио пробрался наверх, совещание в зале совета прямо под ним уже началось, и атмосфера, судя по всему, накалялась. Трое мужчин сидели и стояли возле длинного стола, пол в комнате был покрыт коврами из Бергамы. Над столом висел гобелен изображающий Баязида и его сыновей.

Ахмет, энергичный мужчина лет сорока пяти, с короткими темно-каштановыми волосами, бородой и непокрытой головой, успел за время, прошедшее с покушения, переодеться в богатые одежды красных, зеленых и белых цветов. Он настойчиво говорил:

— Мой племянник прав, Тарик. Вопиющая халатность, на грани с изменой. Сегодня безродный лютнист превзошел твоих янычаров! Абсурд!

Тарик Барлети, чье покрытое боевыми шрамами лицо частично скрывала седая борода, мрачно отозвался:

— Это непростительная ошибка, efendim. Я сам проведу расследование.

— Расследование проведу я, Тарик, — вмешался Сулейман. — По вполне очевидным причинам.

Барлети коротко кивнул.

— Evet, Sehzadem[48]. Вы мудры, как ваш отец.

Ахмет бросил на капитана яростный взгляд, а Сулейман ответил:

— И так же строг. — Он повернулся к дяде и более официально сказал: — Sehzad[49] Ахмет, я рад видеть, что вы не пострадали.

— Взаимно, Сулейман. Да хранит тебя Аллах.

Насколько Эцио мог понять, Сулейман вел какую-то игру. Он увидел, как принц встал и подозвал слуг.

— Мне пора, — заявил он. — Скоро я объявлю о результатах расследования этого прискорбного инцидента, будьте уверены.

В сопровождении свиты и солдат он покинул зал. Тарик Барлети собирался, было, последовать его примеру, но принц Ахмет остановил его.

— Тарик-бей… на пару слов.

Солдат обернулся, Ахмет подозвал его ближе. Эцио напрягся, чтобы не пропустить ни слова, тон у Ахмета был неожиданно радушный.

— Интересно, в чем была цель этого нападения? Выставить меня слабаком? Показать, что я плохой правитель? — он помолчал. — Если таков был твой план, мой дорогой капитан, если ты замешан в этом, ты совершил серьезную ошибку! Отец выбрал наследником меня, а не моего брата!

Тарик ответил не сразу, выражение его лица было пресным, почти скучающим.

— Принц Ахмед, я даже помыслить не могу о той мерзости, в которой вы меня обвиняете.

Ахмед отступил на шаг, но голос его оставался таким же ровным и приветливым.

— Что я сделал, чтобы заслужить презрение янычаров? Что есть у моего брата, чего нет у меня?

Тарик поколебался мгновение и ответил:

— Я могу говорить откровенно?

— Конечно.

Тарик посмотрел ему в глаза.

— Вы слабы, Ахмет. Нерешительны во время войны, суетливы в мирное время. Вам чужды традиции ghazi — священных воинов, — и вы говорите о братстве с неверными. — Он помолчал. — Из вас бы вышел неплохой философ, Ахмет, но султаном вы будете никудышным.

Лицо Ахмета потемнело. Он щелкнул пальцами и за его спиной встал его личный телохранитель.

— Можешь идти, — холодно сказал он капитану янычаров.

Эцио подождал еще несколько минут, пока и сам Ахмет выйдет из зала, а потом спустился к принцу Сулейману.

— Какова семейка, да? — сказал принц. — Не волнуйтесь, я тоже слушал.

Эцио обеспокоенно посмотрел на него.

— Вашего дядю не любят те, кем ему предстоит командовать. Почему он не приказал казнить Тарика за такую дерзость?

— Тарик хороший человек, — развел руками принц. — Хороший, но амбициозный. Он очень восхищается моим отцом.

— Но он не смог защитить вас во время покушения! Одно это подозрительно.

— Верно.

— И с чего мы начнем?

Сулейман задумался, а Эцио не сводил с него глаз. «Он мудр не по годам», — с уважением подумал ассассин.

— Мы будем следить за Тариком и его янычарами, — решил Сулейман. — В свое свободное время они часто бывают на Базаре. Вы и ваши… помощники… займетесь этим? — деликатно поинтересовался он.

В глубине души Эцио помнил предостережение Юсуфа о том, чтобы он не ввязывался в османские разборки, но ему отчего-то казалось, что его поиски и политика крепко связаны. И он решился.

— Отныне, принц Сулейман, никто из них не чихнет без нашего ведома.

Убедившись, что Юсуф и ассасины Константинополя следят за каждым шагом янычаров на Большом Базаре, Эцио в сопровождении Азизы отправился в южные доки, чтобы добыть материалы, необходимые для создания бомб, из списка, который составил для него Пири Рейс. Закончив с покупками, он отправил Азизу в штаб ассасинов, и тут заметил в толпе у причала Софию. Она разговаривала с мужчиной, похожим на итальянца, примерно одного с Эцио возраста. Когда он подошел ближе, то не только увидел, что София смущена и растеряна, но и узнал человека, с которым она говорила. Эцио был сильно удивлен и озадачен. Появление этого человека вызвало у него воспоминания и ряд противоречивых эмоций.

Не показываясь, Эцио подошел еще ближе.

Это был Дуччо Довидзи. Много лет назад Эцио сломал ему правую руку, когда обнаружил, что Дуччо лжет его сестре, с которой тогда встречался. Эцио заметил, что рука срослась неправильно. Сам Дуччо выглядел изможденным, но это ничуть не повлияло на его поведение. Очевидно, София ему приглянулась, и теперь он вздумал к ней приставать.

— Моя дорогая, — сказал он, — нити наших судеб переплелись. Два итальянца, которых занесло на Восток. Разве вы не чувствуете притяжения?

Скучающая София с досадой ответила:

— Я чувствую многое, мессер, но главным образом тошноту.

Эцио ощутил дежа-вю и решил, что пришло его время.

— Он пристает к вам, София? — спросил он, подходя к женщине.

Дуччо, раздосадованный тем, что его перебили, повернулся к нему лицом.

— Простите, мессер, но донна и я…

И тут он узнал Эцио.

— Ох! Дьявол в человеческом обличии! — он неосознанно схватился за правую руку. — Прочь!

— Дуччо, рад тебя снова встретить.

Дуччо не говоря ни слова, бросился в сторону, но споткнулся и растянулся на мостовой, закричав:

— Бегите, госпожа! Спасайтесь!

Эцио и София смотрели, как он бежит с причала. В воздухе повисло неловкое молчание.

— Кто это был?

— Пес, — отозвался Эцио. — Много лет назад он был помолвлен с моей сестрой.

— И чем все закончилось?

— Этот cazzoбыл помолвлен еще с шестью девушками.

— Вы не стесняетесь в выражениях, — голос Софии звучал немного удивленно. Она не ожидала, что Эцио станет так грубо ругаться, но не обиделась.

— Простите, — он помолчал, а потом спросил: — Что привело вас на пристань?

— Я покинула магазин, чтобы забрать посылку, но таможенники говорят, что судовые документы не в порядке. Поэтому я жду.

Эцио осмотрел хорошо охраняемую гавань, мысленно составляя план.

— Так не вовремя, — продолжила София. — Я могу проторчать тут весь день.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Эцио. — Я знаю пару способов обойти правила.

• Предыдущая
• 30/66
• Следующая