Признайся (ЛП) - Гувер Колин - Страница 41

• Предыдущая
• 41/57
• Следующая

Я ждал, что он будет либо спать, либо его не будет, так что захватил свой ключ от дома. Свет был везде выключен.

Вхожу в дом и сразу же вижу слабое свечение телевизора. Поворачиваюсь в сторону гостиной - отец лежит на диване. Понимание, что он не в реабилитационном центре накрывает меня волной разочарования, но я не могу отрицать, что был и маленький прилив надежды на то, что он лежит на диване и уже не дышит.

И это не то, что сын должен чувствовать к своему отцу.

Сажусь на журнальный столик, в метре от него.

- Папа.

Он не сразу просыпается.

Я наклоняюсь в его сторону и подбираю пузырек с таблетками. То, что я только что провел месяц в тюрьме, для него должно было быть более, чем достаточно, чтобы перестать хотеть принять хоть одну из них. Увидев это, мне хочется выйти из этого дома и никогда не оглядываться назад.

Мой отец - хороший человек. Я знаю это. Если бы он не был хорошим человеком, мне было бы легче уйти. Я бы сделал это давным-давно. Но я знаю, что он не контролирует себя. Уже много лет.

После аварии, ему было очень больно, физически и эмоционально. Не помогло и то, что весь месяц, пока он был в коме, они подсадили его на лекарства.

Когда он, наконец, пришел в сознание и стал поправляться, таблетки были единственной вещью, которая облегчала его боль. Когда он начал нуждаться в больших дозах, чем ему было предписано, врачи ему отказали.

Неделями я смотрел, как он страдает. Он не работал, он не вставал с постели, он постоянно находился в состоянии агонии и депрессии. В то время я не думал, что мой отец был способен позволить чему-то такому маленькому, как таблетке, полностью поглотить его. Как я был наивен.

Единственное, что я видел, когда смотрел на него - это человека, которому было больно, и которому нужна была моя помощь.

Я был за рулем автомобиля, который забрал жизнь его сына и его жены, и сделал бы что угодно, чтобы облегчить его боль. Чтобы исправить то, что случилось. Я нес огромное чувство вины долгое время из-за этой аварии, хотя знал, что мой отец не винил меня. Это единственное, что он сделал правильно: неоднократно говорил мне, что это не моя вина.

Хотя, все равно, трудно не чувствовать вину, когда ты шестнадцатилетний пацан. Я просто хотел помочь ему. Это началось, когда мне начали выписывать обезболивающе. Было довольно легко подделать боль в спине после аварии нашего масштаба, что я и сделал. После нескольких месяцев его непрерывных болей, он достиг точки, где даже моих дополнительных таблеток было для него уже недостаточно.

Тогда же мой врач снял меня с таблеток и отказался давать мне другой рецепт. Думаю, он знал к чему все идет и не хотел способствовать пристрастию моего отца.

У меня было пару друзей в школе, которые знали, как достать таблетки, которые были нужны моему отцу. Так все и началось: я стал доставать ему таблетки по знакомству. Это продолжалось в течение двух лет, пока эти друзья либо не обчистили заначки их родителей, либо не уехали в колледж. С тех пор я получал их от моего единственного другого источника - Харрисона.

Харрисон не дилер, но из-за алкоголиков, которые здесь почти каждый день ему довольно легко узнать к кому обращаться, когда кто-то нуждается в чем-то. Он также знает, что таблетки не для меня, единственная причина, по которой он готов давать их мне.

Теперь, когда он знает, что я отправился в тюрьму из-за таблеток, которыми он снабжал для моего отца, он отказывается доставать их. Харрисон сделал то, что я надеялся, будет концом зависимости моего отца, поскольку это означало конец его поставкам.

Но вот он здесь, с еще большим количеством таблеток. Не знаю, как он получил эти, но это заставляет меня нервничать, что кто-то еще, помимо меня и Харрисона теперь знает о его зависимости. Теперь он стал беспечным.

Как бы я не пытался уговорить отца отправиться в реабилитационную клинику, он боится того, что произойдет с его карьерой, если это станет достоянием общественности. Сейчас его зависимость - это просто плохо, это разрушает его личную жизнь. Впрочем, он почти достиг той точки, когда она будет разрушать и его профессиональную жизнь. Это просто вопрос времени, потому что алкоголь начинает играть все большую роль и инциденты, которые я разруливал в этом году, становятся все более и более частыми.

Знаю, что зависимость не проходит сама по себе. С ней или активно борются, или активно кормят. И сейчас, он ни черта не делает, чтобы побороть это.

Я открываю крышку, высыпаю таблетки в ладонь и начинаю их подсчитывать.

- Оуэн? - сипит отец.

Он поднимает себя до положения сидя. Он внимательно присматривается к таблеткам в моей руке, больше сосредоточен на том, что я собираюсь сделать с ними, чем на том факте, что я досрочно освобожден, раз нахожусь здесь.

Кладу таблетки рядом с собой на журнальный столик, складываю руки вместе между коленями и улыбаюсь отцу.

- Я встретил девушку недавно.

Выражение лица моего отца говорит за него. Он полностью запутался.

- Ее зовут Оберн.

Встаю и иду к полке над камином. Смотрю на последние семейные фото, которые мы когда-то сделали. Это было более, чем за год до аварии, и я ненавижу, что это последнее воспоминание о том, как они выглядят. Я хочу более свежую память о них в своем сознании, но воспоминания увядают намного быстрее, чем фотографии.

- Это хорошо, Оуэн, - бормочет отец. - Но уже за полночь. Не могли бы мы поговорить завтра?

Возвращаюсь туда, где он сидит, но не сажусь в этот раз. Вместо этого, стою и смотрю на него сверху вниз. Вниз на человека, который когда-то был моим отцом.

- Ты веришь в судьбу, папа?

Он моргает.

- До тех пор, пока я не увидел ее, я не верил. Но она изменила это в ту же секунду, как сказала свое имя.

Я жую внутреннюю сторону щеки секунду, прежде чем продолжить. Я хочу дать ему время переварить все, что я говорю.

- У нее такое же второе имя, как у меня.

Он поднимает бровь над налитыми кровью глазами.

- Иметь одинаковые имена, это необязательно судьба, Оуэн. Но я счастлив, что ты счастлив.

Отец трясет головой, все еще недоумевая, почему я здесь. Уверен, что не каждую ночь сын будит его отца после полуночи из медикаментозного сна, чтобы бредить о девушке, которую встретил.

- Хочешь знать, что самое лучшее в ней?

Мой отец пожимает плечами. Знаю, что он хочет сказать мне «отвяжись», но даже он понимает, что сейчас не время сказать отвалить тому, кто только что вышел из тюрьмы, где он провел месяц из-за тебя.

- У нее есть сын.

Это заставляет его встрепенуться. Он смотрит на меня.

- Он твой?

Не отвечаю на этот вопрос. Если бы он слушал меня, он бы услышал, что я сказал, что познакомился с ней недавно. Официально, во всяком случае.

Я сажусь перед ним. Смотрю ему прямо в глаза.

- Нет. Он не мой. Но если бы он был, я тебе гарантирую, я бы никогда не относился к нему так, как ты ко мне последние несколько лет.

Глаза отца падают на пол.

- Оуэн…, - хрипит он. - Я никогда не просил тебя…

- Ты никогда не просил меня не делать этого!

Я кричу. Снова стою и смотрю на него сверху вниз.

Никогда не чувствовал такой злости по отношению к нему. Мне это не нравится.

Хватаю пузырек с таблетками и иду на кухню. Высыпаю их в раковину и включаю воду. Когда все таблетки смываются, иду в сторону его офиса. Слышу, как он идет за мной, он понял, что я делаю.

- Оуэн! - гневается он.

Знаю, что он какими-нибудь юридическими способами мог получить кое-что, кроме того, что я мог достать для него, так что я иду к столу и открываю ящик. Нахожу еще один полупустой пузырек с таблетками. Он понимает, что не стоит пытаться меня остановить физически, поэтому отходит в сторону, при этом, умоляя меня не делать этого.

- Оуэн, ты же знаешь, они мне нужны. Ты же знаешь, что случается, когда я не принимаю их.

На этот раз, я не слушаю его. Сыплю таблетки в канализацию, стряхивая его с себя, пока он пытается мне помешать.

• Предыдущая
• 41/57
• Следующая