Шанс дается лишь раз (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 15
- Предыдущая
- 15/86
- Следующая
— Не бойся, девочка, всё уже прошло. Я пришлю лекаря…
— Не стоит, пэр, — я мягко улыбнулась, стараясь не задерживать взгляд на лице Наследника. Боги, если Эшир обернётся и увидит, кто стоит в каких-то десяти шагах от него… Сердце колотилось в груди набатом, отбивая бешеный ритм, пульс зашкаливал, руки подрагивали, а в горле немилосердно пересохло. Возникло ощущение, что я бегу по тонкому лезвию остро отточенного ножа, и даже самой себе мне не хотелось признаваться, какую приятную истому вызывало это чувство.
— Вам не нужно тут появляться, Эшир, и вашему лекарю — тем более, — я грустно улыбнулась, — С некоторых пор общение со мной стало весьма… опасным предприятием. Мне ничего от вас не нужно. Просто… пожелайте мне удачи…
— Удачи. Когда снова увидишь Мариту, скажи, что…
— Что?
— Ничего. Забудь.
Порывисто развернувшись, мой нежданный гость меня покинул. Я грустно улыбнулась, глядя ему вслед. Какие, однако, разгораются страсти! Для себя из услышанного я сделала один однозначный вывод: никогда и ничего не скажу Мари об этом разговоре. Подруга только сдружилась с Дираном, и они с ним были бы идеальной парой…
Я решительно тряхнула головой, прогоняя из мыслей романтичные бредни, и направилась в прихожую. Эйтана, вышедшего из-за стеллажа, я намеренно проигнорировала, поскольку желание прибить нерадивого Наследника с каждой секундой грозило перерасти в потребность.
В полной тишине я подняла с пола корзину, сцепила зубы, дабы не застонать от боли в ребрах, и направилась вперёд, явственно ощущая оценивающий взгляд Эйтана, следующего за мной. К чувствам, переполнявшим меня, примешалась изрядная доля досады: мой разговор с юным Журавлем не предназначался для посторонних ушей, тем более его не стоило слышать Наследнику. Хорошо ещё, что принц вовремя обнаружил себя! Я уже настроила пэра на миролюбивый лад и собиралась расспросить гостя подробней о моём опекуне. Ведь, судя по всему, у старика Сахроса много тайн, напрямую связанных с миром пэров. Обычную дочь Смотрителя Библиотеки, будь она хоть раскрасавицей, Император никогда не взял бы в свой гарем. Великая любовь, скажете вы? Извечный сюжет: прекрасная простолюдинка и высокопоставленный пэр… ну-ну. Конечно, в это можно поверить при определённых обстоятельствах — однако, я не полная идиотка. Жизнь не принадлежит потомкам Императорского рода вне зависимости от того, какой властью они на данный момент наделены, и в их судьбе никак не может быть случайных романтических встреч. А это значит…
Я остановилась, сгрузила корзину на пол — сил на то, чтобы поднять ношу на разделочный стол, не оставалось, — и скосила глаза на главного возмутителя моего спокойствия. Наследник неслышно следовал за мной всё это время, и теперь стоял в проёме кухонной двери, на самой границе между светом и тенью. Лицо его, насколько я могла видеть, оставалось бесстрастным, темные волосы он небрежно собрал в обычную косу, а одежда с чужого плеча ещё больше подчеркивала худобу. Думаю, мало кто заподозрил бы в этом парне сына Императора, и дело тут даже не в одежде или причёске. Просто многие простолюдины как-то привыкли думать, что у принца не может быть таких тусклых холодных глаз, которые могли бы принадлежать старику, сеточки тонких морщинок на лбу и в уголках губ, столь чуждых на таком молодом лице, и равнодушного, почти механического голоса, который бывает разве что у оповещающих полуразумных артефактов. Мне невольно вспомнилась фраза Элиара Мудрого, славившегося образованностью: «Ты сразу узнаешь, юный отрок, в толпе воина, учёного или того, кто одержим сильной ненавистью. У таких людей холодные, усталые, старые глаза». Вот любопытно, к которой категории можно отнести юного принца Эйтана?
— О чём вы задумались, моя прекрасная госпожа? — равнодушный голос выдернул меня из раздумий. Я быстро отвернулась, сообразив, что позволила себе лишнее.
— О глупых поступках и их последствиях, Ваше Высочество, — отозвалась я безмятежно, осторожно извлекая из корзины многострадальный виноград. За спиной раздалось негромкое хмыканье:
— И к каким же выводам ты пришла, позволь узнать?
— Ну, помимо всего прочего, я полностью солидарна с вашим дальним предком, Эриотом Необычным: «Нет в мире занятия более неблагодарного и глупого, чем…»
— «…спасать дураков. Они все равно никогда не оценят». Насколько я помню, именно эта фраза в его «Дневниках власти» стоит эпиграфом к разделу, посвященному жестоко подавленному восстанию простолюдинов. Я прав?
Ого! На Наследника я взглянула со смесью уважения и удивления:
— Вы правы, Ваше Высочество. Воздам должное вашим наставникам, но речь, увы, не о том. Могу я узнать, зачем вы покинули отведённую вам комнату?
По тонким губам Эйтана змеёй скользнула усмешка:
— Мне было скучно.
Я снова отвернулась, чтобы не выдать своих чувств. Скучно ему, конечно же! Да он мне не доверяет и решил разведать обстановку! В душе вспыхнула иррациональная злость.
— Что же, мой Император, берусь развеять вашу скуку. Не желаете чаю? Коль уж вам так не хочется сидеть в подвале, побудьте здесь, со мною. Скорее всего, никто не придет.
— Благодарю, с удовольствием, — отозвался мой странный гость, принимая вызов.
— Рада, что вы всё же приняли моё предложение, — голос мой звучал спокойно и ровно, — Проходите, Ваше Высочество. Присядьте, что же вы стоите в дверях?
Эйтан спокойно вошёл и вольготно устроился на одном из пуфов. Тут же возникло ощущение, что на просторной, в общем-то, кухне стало совсем мало места. Принц казался совершенно инородным элементом, чуждым такому уютному, такому привычному мне миру. Здесь, где тихо трещало магическое пламя в малых рунных кругах, где в фарфоровых вазочках со стилизованными изображениями морских котиков стояли любовно рассортированные мною пряные травы, где плавали под потолком подаренные Смотрителем декоративные светильники, где темно-синие ставни были декорированы изображениями звезд, планет и цветущих вишен, Эйтан был лишним. Это как-то явственно, остро ощутили мы оба.
Стараясь скрыть столь несвоевременные и странные эмоции, я принялась быстро смешивать в стальном чайничке с фарфоровой ручкой заварные травы. Сегодня мне хотелось настоя горького, как полынь, и терпкого, с примесью корицы и као, вязкой горечью оседающего на языке и обостряющего человеческие чувства, словно клинок, приставленный к горлу. Вытащив из дальнего ящика баночку заветного порошка, я ото всей души насыпала его в чайник. Сколько бы некоторые поборники справедливости ни старались запретить као, уповая на его откровенную неполезность и наркотические свойства, оно оставалось обожаемым напитком и всегда было в цене. Провинции Коня и Обезьяны зарабатывали ежегодно на волшебных зёрнах немалую сумму, львиная доля которой уходила в столицу в качестве налога. Потому-то правительственный запрет на производство этого порошка был своего рода миражом, упорно маячившим на горизонте, но никому, в общем-то, не мешающим.
Поставив чайник на огонь, я молча присела напротив Эйтана. Нервы мои были натянуты, словно струны. О том, что будет, если кто-то войдёт, мне не хотелось и думать: по позвоночнику, казалось, проводили холодным пером, вызывая невольную дрожь. Утешало одно: принц тоже чувствовал себя не слишком спокойно и рассматривал морских котиков на фарфоре так внимательно, что, будь они живыми, наверняка бы покраснели.
Бредовая ситуация.
Я встала, разлила чай по пиалам и опустила туда сладкие палочки.
— Прошу.
— Благодарю.
Цирк! Сделав пару глотков, я со стуком поставила свой напиток на стол.
— Ваше высочество, хватит. Мне кажется, нам нужно поговорить.
Он насмешливо вздёрнул бровь:
— Решила опоить меня као и вызвать на откровенность?
Я покачала головой:
— Нет, ваше высочество. Мне не нужна ваша откровенность, хотя бы потому, что я пока не имею на неё право, да и жить ещё хочу. Но есть нечто, о чём я должна заявить сейчас, во избежание проблем: я — не ваш враг, Эйтан!
- Предыдущая
- 15/86
- Следующая
