Сосуд (СИ) - Вереск Ольга - Страница 33

• Предыдущая
• 33/86
• Следующая

Я тогда обиделась, как могут обижаться дети. На маму — что тогда не остановила отца, а потом лгала мне каждый день, что любит он меня, просто выразить свои чувства не может. Суровый он. На него… за то, что оставил нас и… просто лгал.

Я росла, впитывая жесткие порядки Живого Леса, который стал мне родным. Всё просто: либо съедят тебя, либо это сделаешь ты! Справедливо?! Более чем. А в мире людей те же правила, поверьте, только лжи намного больше.

Хочешь жить?!

Солги! Согласись! Притворись жертвой! Будь еще более слабой, чем тебя хочет видеть охотник! Пусть расслабится!

И помни, в любой момент всё может измениться и наступит день, когда ты, жертва, станешь охотником! И натягивать тугую тетиву лука будешь уже ты. Вот закон выживания в лесу двуногих зверей. Закон, который довлеет надо мной с самого детства.

А что случается с теми, кто его не усвоил? Отринул? Не принял? Чаще всего они ломаются.

Как это случилось с моей мамой! И тогда… давно… Тайя снимала с маминой шеи веревку, в амбаре, где отец хранил привозное зерно. Благо, что успела! С той ночи две женщины стали подругами. Не разлей вода, как говорят. Но и они солгали. Мне. Отцу. Общине. Айоре. Вернее лгала Тайя, а мама молчала.

Посмевшие вершить над собой суд божий, лишать себя жизни, подлежали изгнанию, если чудом были спасены, или же душа их обрекалась на вечное заключение в Гранях, между потусторонним миром и миром живых, без права на возрождение или вечный покой в Чертогах Скорби. Я знала и тоже молчала. Потому, что правда могла лишить меня матери. Наверное, тогда я поняла, что могу лгать или не говорить правды! Это ведь по большому счету одно и то же!

Только праведные души благословлялись Оракулом Айоры на возрождение. В новом теле.

Только зачем? Я не хочу быть рабой и не хочу возрождаться, чтобы стать им вновь! Я хочу свободы. Здесь и сейчас. Жить так, как жаждет моё сердце. По моим правилам. Как живет только охотник. И остается дело за малым — стать им.

Тогда прочь воспоминания, Кьяра! Настоящее перед тобой!

Я словно загнанный зверь мечусь из угла в угол этой совсем небольшой комнаты, если ты привык к простору. И мысли мечутся в моей голове, словно белки, запертые в клетке.

Верю — не верю… Слова, слова…

Рихард… Как он относится ко мне? Что испытывает?

Любовь?! Бред! Он знает меня без году неделю, какая любовь? Но очень хочет меня убедить в то, что она есть.

Определенный интерес!? Вот в это верю. Именно, интерес. Я ему нужна. Он меня хочет. Но для чего?! Я не знаю.

Теперь я. Я лгу ему? В чем? Когда? Не знаю.

Точно я уверена в одном: я его…хочу! Фу — у-ух, сказала, даже глаза зажмурила. Но врать себе — глупо. Что дальше?! А дальше…пусто. Он лжёт мне. И пока не скажет, зачем ему именно я, моё сердце будет для него закрыто. Хотя вряд ли именно оно ему нужно. Он — кукловод, я послушная кукла.

Я слепо иду за ним, играя по его правилам. И, несмотря на дар Сардоса, я боюсь. Впервые за последнее время. Боюсь до дрожи в коленях, до холодеющих рук, до заходящегося в безумной скачке сердца. Боюсь потерять саму себя в той, которой хочу предстать перед этим мужчиной. А ещё в той, что вытесняет во мне прямолинейную и наивную девочку, ставя лишь выживание во главу всех моих действий. Бесстрашная. Жестокая. Двуличная. Но живая. Идущая к своей цели. К свободе. И чем ты, Рокьяра, готова пожертвовать во имя неё? Собой? Своим Я?!

Мне страшно отвечать на эти вопросы. Я гоню от себя мысли. Прочь. Вон.

И все?таки, в чем же я солгала Ему? В чувствах? В словах? И солгала ли?!

— Госпожа, вас ожидают в малой столовой!

— Да, сейчас, — я в очередной раз расправила складки тяжелой ткани моего в 'высшей степени удачного платья'. Это женщина, пришедшая мне помочь с выбором наряда, так и выразилась:

— Воистину удачный наряд, госпожа!

По мне, так это нелепая груда тряпья! Громоздкое и излишне оголяющее верхнюю часть тела бессмысленное одеяние. Хотя, чего там верхняя часть, вся спина — голая!!! И всё это безобразие швеи, которой ножницы в руки лучше не давать, — дикого фиалкового цвета.

А кружевные перчатки? Кошмар. Руки уже чешутся.

Но это лишь деталь туалета… Вы слышите, что за слова я нынче говорю? 'Деталь туалета' — вот оно влияние этой высокомерной сухопарой мадам, что меня наряжала и причесывала! Так вот, деталь — еще цветочки!

Волосы — вот верх безумия! Их не просто завили, подняли и закрепили сотней заколок, так в них еще и пестрое перо некой диковиной птицы воткнули. Чуть не умерла. От смеха. А оно длиннющее. В нос лезет, я чешусь и то и дело чихаю! В общем, красота!

Благо, не дала своё лицо какими?то белилами намазать! Но глаза мне эта мымра, ой, мадам, всё?таки накрасила. Предварительно связав меня каким?то заклинанием. Магичка. Хотя, у такого хозяина и слуги должны быть непростыми. Но мне?то от этого не легче? Скорее, тяжелее. Векам тяжелее, говорю… Закрываются они под тяжестью ресниц.

И вот иду я за очередной странной служанкой, усиленно и с трудом балансируя на высоких каблуках туфелек. Никогда ещё таких не носила! Иду и размышляю: а вот если бы меня сейчас в таком виде да в Живой Лес! Н — да… Далеко бы я не ушла: платье в лоскуты порвалось бы о ветви деревьев, а каблуки бы потонули в мягкой землице. И стояла бы я, как пришпиленная, фиалковым чучелом… пока медведь бы не вышел!.. Сожрал, не сожрал… Сожрал бы, только не сразу… Сначала долго бы рассматривал!

Задумавшись, я едва не упустила из виду хрупкую фигурку девочки — служанки, легко плывшей в воздухе над полом, как раз повернувшую за угол. Нормально?! И я так хочу летать, а не мучиться, топая и держась за стеночку.

В этом крыле замка я еще не была. Да, я вообще нигде не была! Кроме развалин у Западной башни и кладбища несостоявшихся невест или кайрими. Не порядок!

Причудливо тут, ничего не скажешь: коридоры, коридоры, коридоры, все сплошь из гладкого серо — синего камня, бац — проём! В никуда! Ибо скрыто всё за завесой сизого тумана!

Идем дальше: коридоры, коридоры, коридоры, бац — ступени вниз! Опять же в никуда! Скрыты туманом, скажете?! Ага, как же! Широкими лентами полупрозрачной ткани! Материя их переливается, словно радуга, всеми цветами! Ленты колышутся из стороны в сторону! А ветра?то нет!!! Вот! Я точно знаю! У меня перо на башке!.. То есть, на голове в причёске!

Я закинула голову, пытаясь разглядеть, к чему они прикреплены, но потолка так и не увидела. Казалось вверху ночное беззвездное небо и искрящиеся ленты свисают прямо из темноты.

Идем дальше. Интересно?! А то! Мне тоже! Ткань погладила руками — гладкая и словно мокрая, скользит меж пальцев, не ухватишь. А за ней?! Ну что вы, не так быстро. Коридоры, коридоры, коридоры…

Надо было что?то съедобное прихватить, путь, похоже, долгий! Свинное ребрышко, например…

О, окошки появились! От пола и до потолка. Представьте себе, с витражами! И каждое — еще и светиться в темноте каким?то звездным светом. Так, что служанка слегка лампадку прикрутила.

Так, Кьяра, рот прикрываем и топаем дальше, лодочка плывет сноровисто, не отстать бы! То есть служанка летит. Догнали опять у очередного поворота в очередной коридор! Ладно, вру!

Не просто очередной, а весь увешанный картинами! Прекраснее них я ничего не видела! На них природа словно бы ожила.

Смотрите?ка, действительно зверюшки по холсту двигаются! Шумят деревья, опадает листва… что?! На пол?! Мне даже слышатся крики птиц и шум водопада! Посмотрим, сухо ли под ногами, а то так недолго на себе все это шуршащее великолепие подпортить! Сухо? Ладушки, рот закрыли, бежим за огоньком в ночи!

Не отставать! Коридоры, коридоры… бац — проём! Наконец?то! Служанка кланяется и пропускает меня вперед. Дошла. До ручки. В буквальном смысле. Вот она — ручка, серебристая, к дверям приделанная. Пожав плечами, я смело шагнула…в никуда. Конечно, я ж так и не знаю, куда пришла, потому и — ни…куда!

• Предыдущая
• 33/86
• Следующая