Магия финансов. Как привлечь деньги и больше никогда не страдать от их недостатка - Фратер В. Д. - Страница 22

Описанный метод позволяет нам на порядок расширить наши возможности, связанные с магией денег, вместо того чтобы ограничивать их линейностью, происходящей, по сути, от материального хватательного рефлекса, и вызывать следующие за ним отрицательные эффекты и дисбаланс.

Каким бы неопределенным все это ни казалось, самым важным остается достичь успеха магического действа. Вы уже имели возможность убедиться, что здесь все дороги ведут в Рим, и мы воздержимся от того, чтобы рекомендовать какую-то одну из них, чтобы не умалять значения других и чтобы не обременять вас догмами. Это связано не только с нашим мировоззрением, в котором отказ излишнего попечения значим в борьбе за свободу человека от пут невозможности самоопределения и зависимости от мнения других. Еще одна причина заключается во взгляде на мир как на хаотичную по существу, а значит, никак не регламентированную систему.

Если бы мы теперь определили «эффекты» и «успехи» наших операций с талисманами или, более того, предоставили их систематизированный список, это противоречило бы всему выше сказанному. На самом деле эффект может приходить так же, как были пущены в обращение талисманы – легко, косвенным образом. Так как мы отказались от каких-либо конкретных целей, нам теперь не надо утруждать себя отслеживанием причинно-следственных связей. Мы не ищем уловок, чтобы уклониться от необходимости доказывать, работает ли магия или нет, и если да, то каким образом это происходит. Для доказательств такого рода существуют другие механизмы, некоторые из них мы уже объясняли, но они, тем не менее, не являются приоритетными для наших размышлений. Возможно, это обернется для некоторых наших читателей культурным шоком, ведь мы устроены таким образом, что нам необходимо все обосновывать, доказывать и, что еще хуже, уметь и мочь это делать.

Хотя при критическом подходе очень часто выясняется, что «неоспоримые доказательства» одной эпохи человечества с некоторыми исключениями становятся «смехотворными суевериями» для других, последующих эпох. Это, правда, не мешает нашей культуре продолжать настаивать на «доказуемости», и можно предвидеть, что кое-что скоро изменится. Подобно любому оружию, которое человек берет в руки, чтобы стать сильнее, и которое ограничивает его движения, а иногда вообще лишает возможности передвигаться, культ доказуемости явлений и вещей требует своей платы, ограничивая нас «законами природы» и другими правилами. Если бы, например, предпочтение отдавалось только естественным наукам, эта книга вряд ли была написана. И это свидетельствует о том, что пока еще есть люди, которым недостаточно одного только естественно-научного взгляда на мир и которые считают такое мировоззрение весьма ограниченным и во многих областях неэффективным.

И если вдруг с вами после выполненной операции с талисманами начнут происходить необычные «счастливые случаи», позвольте плотине прорваться и насладитесь выигрышем, вместо того чтобы снова быстро ее законопатить и погрузиться в размышления, «насколько же хорошо подействовала эта операция». В двух следующих главах мы займемся «сбором плодов» операций по практике магии денег, не затягивая себя в корсет «магических» объективных необходимостей.

Упражнения, приведенные в предыдущей главе, закончились тем, символы, которые были обработаны в соответствии с магией денег, вам нужно было пустить в обращение. При этом вы не связывали их с конкретными целями, намерениями или пожеланиями. Но зачем нужен был такой «обходной» путь, нетипичный для западной магии? Традиционно большое значение придается отточенной форме волеизъявления мага, ясно обрисовывающей цели магической операции и не допускающей ни малейшего отклонения.

Причина кроется в «общих психологических погодных условиях», которые на культурном и социальном уровне определяют наше обращение с деньгами. Для того чтобы мы могли точнее понимать эти условия со всеми их разветвлениями и последствиями, проявляющимися в наших современных буднях, нам необходимо совершить экскурс в историю культуры и, прежде всего, самой идеологии.

Всем религиям мира одинаково присуще отстраненное отношение к земному. Иногда бренный мир представлен в них как юдоль, которую как можно скорее нужно преодолеть; иногда его воспринимают как место испытаний, в которых человек проявляет себя, а затем, после физической смерти, душа его получает соответствующее вознаграждение или наказание. Эти идеи встречаются в иудаизме, исламе и христианстве, нечто похожее можно обнаружить в индуизме и в разных направлениях буддизма, несмотря на то что последние не основаны на представлении о существовании души. Согласно этим религиям, «настоящая» жизнь, в которой на самом деле вся суть, состоится не на Земле. Следовательно, если человек слишком сильно привязан к миру земному и тем самым теряет свое истинное предназначение (царство небесное, избавление от череды перерождений, нирвану и т. д.), это вызывает осуждение. А земная жизнь с ее «неполноценной» природой подчинена посюстороннему и является лишь несущественным эпизодом в вечности.

Враждебность к земному существованию обретает особенную остроту в христианстве. В то время как двум другим монотеистическим религиям, иудаизму и исламу, незнакомо ярко выраженное презрение ко всему плотскому (за исключением очень немногих радикальных сект), в христианских религиях это чувство пестовалось с давних пор, что мы можем наблюдать вплоть до нашего времени вопреки всем реформам и модернизациям. Разумеется, между «чистым учением» религии и ее повседневной реальностью зияет пропасть несоответствий. Что бы ни проповедовали первосвященники, религиозные авторитеты, гуру, святые и учителя, они мало что могут возразить против объективной необходимости и естественных потребностей биологии и обмена веществ. Так как лишь немногие люди в любой культуре готовы или способны вести жизнь в строгом соответствии с религиозными догмами, такие религиозные установки, настроенные против мира и мирского, постоянно игнорируются, подвергаются иным толкованиям и ведут к ханжеству или равнодушию. Это, конечно, не означает, что данные своды правил и положения не влекут за собой серьезных последствий.

Как раз наоборот. Ведь именно стратегии уклонения, присущие земной рутине, в итоге являются лишь выражением идеальной модели того, что они пытаются обойти. То же самое относится и к любой общественной морали и этике, даже если они обходятся без апелляций к религиозным истинам и заповедям. Основным моментом для действенности этих норм является то, насколько они соблюдаются. Воплощая в себе основополагающую систему взаимоотношений или общественное одобрение, они задают основное направление всем общественным мировоззренческим тенденциям.

Как это часто бывает в жизни человека, здесь речь идет о сложных, едва заметных факторах действия, которые нередко оказываются намного глубже, жестче и влиятельней, чем все репрессивные меры, реализующиеся только с помощью физического принуждения и силы закона. Так, например, в обществе с преобладающей христианской этикой сексуальности для того, чтобы восстановить здравое отношение к сексуальности или усвоить христианские представления о любви к ближнему и сочувствии, необязательно воспитываться и проходить социализацию в христианской традиции. Напротив, чтобы эти факторы повлияли на общество, достаточно лишь того, чтобы они в течение долгого времени повсеместно получали общественное одобрение.

Что-то похожее происходит с презрением божества мамона. Это божество первоначально отвергалось как не имеющее израильских корней, а с ходом истории стало отождествляться со всяким обладанием материальными благами и, следовательно, с деньгами. И сейчас большинству людей, скорей всего, незнакома историческая подоплека происхождения божества мамона, но отторжение его сохранилось: там, где слово «мамон» употребляется как синоним слову «деньги», никогда не содержится позитивной оценки.