Звездочка - Лагутина Елена - Страница 33

Она собралась и уже стояла на пороге.

— Подожди, — сказала Рита, оборачиваясь к Сереже. — Проводи ее.

— Да брось ты, — фыркнула Маша. — Если не будет машины, доберусь на трамвае. Светло уже… Ему же не хочется с тобой расставаться.

Быстрее, чем они успели отреагировать, Маша исчезла за дверью.

Рита посмотрела на него и удивилась — он выглядел грустным и потерянным.

— Что с тобой? — спросила она. — Что-то не так?

— Нет, все… все в порядке.

Он прислонился к стене. «Боже, — подумал он. — Как я буду глупо выглядеть, если она узнает, что я звонил ей. Как мальчишка. Один из идиотов, как выразилась ее подруга».

Один из…

— Я пойду. Может быть, успею догнать твою подружку. Провожу ее.

— Иди, — сказала она, обернувшись. В ее глазах был немой вопрос… и тревога. «Что-то все-таки не так, — подумала она. — Он выглядит странно».

— Сережа, — остановила она его, — ты… Как-то все странно.

— Все нормально, — улыбнулся он. — Я люблю тебя…

Она немного успокоилась.

— Я тоже тебя люблю. Сильно, — прошептала она.

Он поцеловал ее и быстро вышел прочь.

— Доброе утро, сограждане, — услышал он уже в коридоре ее звонкий голос. — Ждали Машу? А Маши сегодня не будет! Это я, ночная бабочка, наконец-то нашедшая свет! Привет всем, кто проснулся, и если у вас плохое настроение, постарайтесь вспомнить, что утром появляется солнце и даже если пасмурная погода — оно все равно светит!

Он улыбнулся.

В конце концов, когда-нибудь он расскажет ей, как звонил ночью ночной бабочке Марго. И как эта самая Марго оказалась его Ритой. Он все ей расскажет, и они посмеются. Вместе.

Маша вышла на улицу. Холодный промозглый ветер заставил ее поднять воротник куртки. На щеки капнули первые капли дождя.

— Ну, разродились наконец-то, — проворчала Маша, посмотрев неодобрительно на тучи. — Может быть, теперь вы уберетесь подальше…

Машины не было. Как всегда. «Везет как утопленнице», — мрачно подумала Маша и пошла к трамваю.

Остановка была еще совсем пустынной — только на скамейке сидел какой-то мужчина, одетый как рыбак.

— Трамвая давно нет? — спросила его Маша.

Он развел руками.

Маша вздохнула. По утрам трамваи не очень-то ходили. Впрочем, и днем тоже…

Рядом с остановкой притормозила машина.

— Подвезти?

Маша посмотрела на водителя. Ей ужасно хотелось, чтобы подошел трамвай. У водилы была такая пакостная физиономия, что Маша оглянулась. «Рыбак» был гораздо симпатичнее.

— Нет, — покачала она головой.

— Ну, как хотите…

Вдали показался трамвай.

— Слава Богу, — выдохнула Маша.

Они с «рыбаком» были одни в пустом вагоне.

И вышли, как ни странно, на одной остановке. Маша отметила про себя эту странность — она жила в центре города. Никаких рек. Прорубей. И дач, кстати, тоже…

Может быть, он возвращается?

Она почти подошла к дому, когда за спиной прозвучал голос, показавшийся ей знакомым:

— Ну вот, моя ночная бабочка… Пришел момент, когда нам с тобой пора и познакомиться!

Она вздрогнула, медленно обернулась.

— Что вы…

Договорить она не успела.

Мир закрыли тучи. Мир закрыл мрак…

«Господи, — успела подумать Маша, погружаясь в облако боли, — и откуда их так много набежало, этих туч…»

«Все это происходит не со мной, — думала Рита. — Этого просто не может происходить со мной. Это нелепо…»

Мелкий дождь заставил собравшихся на кладбище раскрыть зонты. Только Рита стояла, не замечая дождя. Ее просто здесь не было.

Было только Ритино горе, и оболочка этого горя… Физическая и в то же время ничего не ощущающая.

— Рита…

Она даже не поняла, что это ее зовут. За эти три дня она устала так сильно, что чувства отупели. Все чувства… Слух, обоняние, осязание… Но она была благодарна за это. Сейчас ей и не хотелось остроты ощущений. Это ее просто убило бы… Как Машу. Раздавило, расплющило…

— Рита…

На плечо легла рука. Рита попыталась освободиться сначала от этой тяжести, но все-таки пересилила себя, обернулась.

Виктор стоял, смотря на нее с болью и состраданием.

— Да, — прошептала Рита. — Вот такие дела… — Она беспомощно развела руками — все слова казались сейчас пустыми.

Он пожал ей руку и понимающе кивнул.

Кто-то из Машиных старых знакомых говорил о ней теплые слова. Рита не могла сосредоточиться, до нее долетали только обрывки фраз: «светлая душа… прекрасный человек… нам будет не хватать…».

«Да разве в этом дело? — подумала она вдруг и удивилась ясности этой мысли. — Дело в том, что она была живая. А теперь…»

«Нет», — запретила она себе думать дальше.

Потом она подумала: хорошо, что нет Артема, он еще болеет… Как бы он это все перенес?

А потом подумала: плохо, что рядом нет Сережи. С ним ей было бы легче. Но он не захотел сюда пойти…

— Рита, пойдем. Все уже кончилось, — проговорил Виктор.

Она встрепенулась, возвращаясь из плена собственных воспоминаний.

Народ уже начинал расходиться.

— Еще минуту, — попросила она.

Он остался, покорный. Сел на лавочку немного поодаль, чтобы не мешать ей.

Она подошла к свеженасыпанному холмику. Опустилась на колени.

— Вот так, Машка, — прошептала она. — Все в высшей степени подло и нелепо… Я буду скучать без тебя. Очень. Я… тебя люблю, Машка. И буду помнить тебя всегда…

Она поднялась, положила букетик незабудок и подошла к Виктору.

— Теперь все, — сказала она ему. — Можно идти…

Он, ничего не говоря, молча поднялся.

Уже на выходе она снова оглянулась, точно надеясь, что Машка передумает умирать, встанет и пойдет вместе с ней.

Виктору показалось, что она сейчас заплачет. Но ее глаза были сухими.

Они подошли к его машине.

— Спасибо, что ты пришел, — проговорила она. — Одной мне было бы совсем невмоготу…

Уже в машине она проговорила задумчиво:

— Почему мне все люди сейчас кажутся черными?

— Не знаю, — ответил он. Просто, чтобы разбить ее одиночество.

— Впрочем, я и сама себе сейчас кажусь черной, — продолжала она. — Как ворона… Странно, правда?

Он только пожал плечами, так и не найдя нужных слов.

Они замолчали.

Рита сидела, сложив руки на коленях, как школьница. Спина была выпрямлена, а глаза смотрели вдаль. Только Виктор догадывался, что она сейчас не видит ничего. Только черную пропасть, в которой иногда пропадают люди.

Он знал, что сейчас все слова тоже унесет ветер в эту черную дыру-пропасть, не дав им достигнуть Ритиного слуха.

Они подъехали к Ритиному дому.

На скамейке перед домом сидел человек. Виктор догадался, кто он, по описанию и по участившемуся пульсу. Дыхание перехватило. На минуту их глаза встретились.

Рита открыла дверцу, вышла и проговорила еще раз:

— Спасибо…

Безжизненными, сухими губами она дотронулась до его щеки.

— Рита…

Она обернулась.

Тот, другой, стоял, смотря на нее глазами побитой собаки.

Она ничего не сказала.

Подошла к нему.

Он попытался ей улыбнуться.

— Все нормально, Сережа, — проговорила она тихо. — Все нормально…

И, не сказав больше ни слова, быстро вошла в подъезд.

Она слышала, как за ее спиной хлопнула дверь подъезда.

Быстрые шаги становились все ближе… Рита шла медленно, опустив голову. Все было так плохо, что она начала привыкать. Она даже немного успокоилась — хуже, чем сейчас, все равно не бывает. Теперь и бояться нечего…

— Рита…

Сильные руки взяли ее за плечи.

— Я же сказала, все нормально, Сережа…

Ее голос звучал мерно, холодно, равнодушно.

Она была рада, что это так — хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось уткнуться ему в плечо и выплакаться — так, чтобы на всю жизнь не осталось ни одной слезы.