Звездочка - Лагутина Елена - Страница 44

Автобус остановился. Рита вошла в ворота и теперь шла по лужайке со скошенной травой, собранной в кучи под деревьями.

Она быстро нашла строгий и простой надгробный камень на Машиной могиле. Положила орхидеи.

Среди простых ромашек ее букет казался вычурным. Она вспомнила, что Машка больше всего на свете любила именно простенькие ромашки, и устыдилась. «Точно я хотела показать ей, как теперь хорошо живу», — подумала она.

Но тут же прогнала эти мысли. «Пускай… Кто-кто, а Машка имеет право на орхидеи…»

Усевшись на скамейку, Рита закурила сигарету.

— Вот и я, Машка, — прошептала она. — Ты, наверное, уже заждалась меня. А я все не приходила… Артемон твой живет хорошо… Правда, Темка по тебе скучает… Иногда он плачет ночами, но Витька всегда находит слова, чтобы его успокоить. Они вообще подружились. Да, Машка, я вышла замуж не за… Понимаешь, я сначала объединила его лицо с лицом Сережи, того, другого, а потом поступила точно так же. Я не буду рассказывать тебе всю историю. Но я не могла потом разъединить лицо твоего убийцы и — его… Я сама знаю, что глупо. Но что поделать? Мы так много совершаем глупостей! А теперь я очень хочу его увидеть. Хочу — и боюсь…

Она вдруг поняла, что плачет. Сердито смахнув слезы, затушила сигарету.

Поднялась.

— Я скоро приду к тебе снова, — сказала она. — Вместе с мальчишками… Честное слово…

И быстро зашагала прочь.

— Вы возьмете равные части…

Женщина кивала головой, жадно впитывая каждое Риммино слово. На минуту Римме стало смешно. «Глупая какая тетка, — подумала она. — Если бы я знала рецепт «присушки» на самом деле, стала бы я сейчас с тобой разговаривать… Но беда в том, что вся эта хваленая магия — бред. И ты все равно не сможешь удержать мужа, когда Богу вздумается внушить ему любовь к другой женщине…»

— Спасибо вам, — прошептала посетительница, смотря на Римму с благоговейным страхом и восторгом. — Вот ведь я и не знала раньше, что такое возможно…

Она принялась лепетать какие-то глупости о своем прошлом. Какая она раньше была красавица и как ее любили. Римма понимала, что это не так. Женщина врала себе и ей. Никогда она не отличалась красотой… Лицо было блеклым, невыразительным, даже косметика не могла помочь бедняжке справиться с этой проблемой.

— А теперь я не знаю, что буду делать, если он уйдет к этой проститутке… Вы меня понимаете?

Ах какое беззащитное выражение! Римма усмехнулась про себя. «А я что делаю, — хотелось сказать ей. — Делаю вид, что я магиня. Ведьма… Ничего больше делать-то не могу, только пыль в глаза пускать. Мозги порошить таким же дурехам, как я сама».

Женщина протянула ей гонорар:

— Вот… Не густо, конечно. Но сейчас обстоятельства стесненные…

— Спасибо, — сказала Римма.

Спрятала конверт.

Когда дверь захлопнулась, она пересчитала деньги.

— Жадная стерва, — процедила сквозь зубы. — Такое офигенное колечко на пальце… А за родного мужа не может заплатить больше двухсот рэ. Так я и поверила в «стесненные обстоятельства»…

Дешево нынче стоят души у сатаны…

Настроение у Риммы испортилось. На двести рэ долго не протянешь. Скорее, сразу отдашь концы.

— Надо устроиться в какой-нибудь центр, — пробормотала она. — Или врачом-гомеопатом на худой конец… Вон у Маринки подруга Лиля зашибает врачом-гомеопатом бешеные деньги… Попрошу у Витьки денег на курсы.

Так и решила.

Она сняла с волос эту уродливую бандану, которая шла ей примерно так же, как седло корове. Причесалась, умыла лицо и принялась за макияж.

Когда в дверь позвонили, Римма была уже во всеоружии. Длинные волосы она распустила по плечам, глаза блестели «кармическим» блеском, а темные тени делали веки тяжелыми, прибавляя взгляду томной загадочности.

— Сейчас, — проворковала она, спеша к двери.

Она открыла ее, уже зная, кто там, на пороге.

— Здравствуй, Витя, — сказала она, впуская своего гостя. — Прости, что не сразу открыла…

Рите не хотелось возвращаться домой. Ощущение «дома-тюрьмы» сейчас стало еще острее.

Она немного побродила по улицам, возвращаясь мысленно в прошлое, снова рождая в душе потерянные образы. Очень скоро мысль о том, во что она превратилась, стала для нее нестерпимой. А еще спустя несколько мгновений Рита поймала себя на том, что бродит по тем местам, где можно было бы встретить Сергея.

Она остановилась.

«Ну вот, признайся же себе самой, что ты надеялась на встречу с ним», — усмехнулась она.

Нет, она не может допустить этого!

Резко развернувшись, она почти бегом бросилась прочь с этой узкой улочки, от дома, в котором она провела половину своей жизни и где все было связано теперь с ним.

Остановилась Рита только в безопасном отдалении.

— Уф…

Она сделала передышку, нащупала в кармане пачку сигарет и присела на скамейку.

Пачка оказалась пустой.

Рита вздохнула. Киоск располагался недалеко.

Она пошла туда, опустив голову, пытаясь не смотреть по сторонам, чтобы не оживали образы прошлого.

И, уже подойдя к киоску, остановилась, замерла, подняв глаза. Она не могла пошевелиться, боясь нарушить краткий миг счастья.

Он стоял в очереди. В темном плаще. Она видела только его спину — но Боже ты мой, ее не обманешь…

— Сережа…

Имя слетело с ее губ раньше, чем она успела запретить себе это делать.

Она отшатнулась, ей хотелось убежать, спрятаться, закрыться — и в то же время она ощущала, как ее душа оживает, сердце наполняется теплом и радостью.

— Сережа, — уже громче повторила она.

Человек вздрогнул, обернулся.

— Рита… Как ты поживаешь? — проговорил он, улыбаясь.

Теперь он шел к ней, и Рита чувствовала, как возвращается прежняя безысходность. Она снова умирала — была вынуждена смириться с этим.

— Сто лет тебя не видел…

Его лицо сияло радостью — искренней, неподдельной.

— Все хорошо, — попыталась улыбнуться Рита.

Сколько бы она отдала еще три года назад за эту встречу!

А теперь…

Этот человек, ее первая любовь, не был ей нужен. Сходство с тем, другим, было и в самом деле потрясающим — разве что волосы были темнее, но Рита уже знала, что они тем не менее не похожи между собой.

«Я так долго пыталась соединить этих людей в единое целое, — подумала она с горечью. — Зачем? Господи, как я была глупа!»

— А ты… как?

Он что-то рассказывал ей, говорил много и быстро о том, как они развелись с Ольгой — теперь она выскочила за богатого грузина и вполне счастлива… Он не хотел, чтобы она уходила, а она смотрела по сторонам, терпеливо ожидая, когда можно будет попрощаться, не нарушая законов вежливости.

«Не он», — стучало ее сердце.

И отчего-то острее стала мысль, что никогда уже больше она не сможет увидеть его насмешливых, странных, мечтательных зеленых глаз…

Ни-ког-да…

— Я принес деньги…

Она кивнула.

Он стоял в дверях.

— Проходи, — сказала она.

Конечно, Виктор пытался обмануть ее. Показать, что у него все хорошо. Но Римму не обманешь…

А то она не разглядит, что на самой глубине глаз плещется боль, отчаяние, растерянность. Римму трудно обмануть.

— Ну, — сказала она, когда они были в комнате, — рассказывай… Как ты живешь?

— Хорошо…

— Ага, — фыркнула она. — Я тоже живу хорошо. Так, что иногда хочется удавить твою красавицу…

— Господи, при чем тут она?

— Конечно, ни при чем… Ты разгневался из-за этой дурацкой бутылки.

— Римма, — попросил он, — давай не будем. Эти воспоминания не принесут ничего хорошего ни тебе, ни мне. Все свершилось уже.

— Но если бы ты меня тогда выслушал…

Она стиснула зубы. Говорить об этом было больно.

— Скажем так, тебе был нужен повод, и ты его нашел… Придрался к детской игрушке…

— Римма!

— Кстати, то, что ты тогда называл забавой идиотки, сейчас приносит мне неплохой доход! — «Двести рублей», — хмыкнула она про себя.