Мегрэ, Лоньон и гангстеры - Сименон Жорж - Страница 7

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая

Когда двадцать минут спустя Мегрэ вышел из кабинета начальника, он застал Лоньона на том же месте; тот сидел неподвижно, и с пальто его, как с зонтика, стекали на пол крупные капли.

— Заходите ко мне, садитесь.

— Я подумал, что должен сообщить вам все, что мне удалось узнать. Сегодня утром вы мне не дали никаких точных указаний, и я понял, что мне следует попытаться сделать то немногое, что в моих силах.

Все то же чрезмерное самоуничижение. Правда, обычно Лоньон был несносен из-за чрезмерной гордости.

— Я вернулся в гостиницу «Ваграм». Билл Ларнер там так и не появлялся, но мне удалось собрать о нем кое-какие сведения.

Мегрэ едва не сказал: «Мне тоже», но сдержался. К чему это?

— Он в течение почти двух лет занимает один и тот же номер. Я зашел туда.

Там по-прежнему лежат его вещи. По всей видимости, он забрал с собой только портфель с документами и бумагами, потому что в ящиках я не нашел ни паспорта, ни писем. Он одевается у самых дорогих портных, живет широко и щедро дает на чай. Я спросил, бывают ли у него друзья. Мне ответили, что нет. Зато ему то и дело звонят. Писем он не получает никогда. Один из дежурных администраторов сказал, что Ларнер часто обедает в ресторане у Поччо на улице Акаций, — во всяком случае, он несколько раз видел, как Ларнер туда заходил.

— Вы были у Поччо?

— Нет еще. Я подумал, что, может быть, вы сами захотите туда отправиться.

Зато я говорил со служащими почтового отделения на улице Ноель. Ему пишут туда «до востребования». В основном он получает письма из Соединенных Штатов. Вчера утром он заходил за своей корреспонденцией. Сегодня его там еще не видели, но на его имя, правда, ничего и не поступило.

— Это все, что вы узнали?

— Почти. Я побывал еще в префектуре, в отделе регистрации иностранцев, и нашел его досье — ведь он попросил вид на жительство в Париже по всей форме.

Родился он в штате Омаха, это в Америке, но где точно, не знаю; ему сорок пять лет.

Лоньон вытащил из своего бумажника небольшую фотографию — несколько таких фотографий иностранцы должны сдавать при оформлении вида на жительство. Судя по этой фотографии, Билл Ларнер — красивый мужчина, с живыми и веселыми глазами, этакий бонвиван, пожалуй только чуть-чуть отяжелевший.

— Вот все, что мне удалось узнать. Я пытался обнаружить отпечатки пальцев в своей квартире, но их не оказалось. Дверь, правда, они открыли отмычкой, но работали, видно, в перчатках.

— Ваша жена чувствует себя лучше?

— Вскоре после моего прихода у нее был припадок. Сейчас она лежит в постели.

Разве он не мог бы рассказать все это более естественным тоном? Он словно извинялся за болезнь жены, — казалось, и тут он считал себя лично во всем виноватым.

— Ах да, чуть не забыл. Я еще заскочил в гараж у ворот Маио, чтобы показать им фотографию. Они подтвердили, что именно Ларнер взял у них напрокат машину. Когда надо было внести деньги в залог, он вытащил из кармана брюк целую пачку банкнотов. Говорят там были купюры даже в тысячу франков. Машина оказалась на месте, и я ее тщательно осмотрел. Ее недавно вымыли, но на заднем сиденье я обнаружил пятна — должно быть, пятна крови.

— Нет ли пробоин или вмятин от пуль?

— Не заметил.

И Лоньон снова принялся сморкаться с тем же видом, с каким женщины, понесшие тяжелую потерю, вдруг ни с того ни с сего начинают вытирать слезы во время самого пустого разговора.

— Что вы теперь намерены делать? — спросил комиссар, стараясь не глядеть на Лоньона.

От одного вида его красного носа и влажных глаз у Мегрэ самого стали слезиться глаза, и ему показалось, что и у него разыгрался грипп. Но он не мог не испытывать жалости к Лоньону: несмотря на этот ужасный, холодный дождь, бедняга несколько часов мотался взад-вперед по Парижу, хотя все, что он узнал, можно было выяснить по телефону. Но стоит ли об этом говорить? Не испытывал ли Лоньон потребности таким образом наказать себя?

— Я буду делать все, что вы мне поручите. Я вам крайне благодарен, что вы мне разрешаете принимать участие в расследовании, хотя и понимаю, что я никак не могу на это претендовать.

— Ваша жена ждет вас к обеду?

— Она меня никогда не ждет. Но даже если бы она меня ждала…

Мегрэ хотелось крикнуть: «Прекратите! Ведите себя, как мужчина, черт побери!» Но вместо этого он, как бы помимо воли, сделал вдруг Лоньону нечто вроде подарка:

— Послушайте, Лоньон, сейчас половина седьмого. Я позвоню домой, скажу жене, что задержусь, и мы вместе пообедаем у Поччо. Быть может, мы обнаружим там что-нибудь интересное.

Он зашел в соседнюю комнату, дал какие-то указания Жанвье, натянул на себя свое толстое пальто, и несколько минут спустя они уже поджидали такси на углу набережной. Дождь все не утихал. Париж напоминал туннель, по которому мчится поезд: свет огней казался неестественным, а люди жались к стенам, словно старались укрыться от какой-то таинственной опасности.

Уже в пути Мегрэ пришла в голову новая идея, и он попросил остановить машину у первого попавшегося бистро.

— Мне надо позвонить. А заодно глотнем по рюмочке.

— Я вам нужен?

— Нет, а что такое?

— Я предпочел бы подождать вас в машине. От спиртного у меня всегда изжога.

Это был небольшой бар для шоферов. В жарко натопленном зале воздух был сизый от дыма. Рядом с кухней висел телефон.

— Отдел иностранцев? Это ты, Робен? Добрый вечер, старик. Взгляни, пожалуйста, есть ли в регистрационных книгах имена, которые я тебе сейчас назову.

И он продиктовал по буквам фамилии Чинаглиа и Чичеро.

Имен этих в книгах не оказалось. Чинаглиа и Чичеро в префектуру не заходили: видимо, они не собирались долго оставаться в Париже.

Улица Акаций!

Мегрэ казалось, что в этот день он был чрезмерно великодушен: пока они ехали в такси, он рассказал Лоньону о том, что он уже успел предпринять.

— Вне всякого сомнения, именно Чарли Чинаглиа и Чичеро посетили во вторник вашу квартиру. Несомненно также, что они действовали в сговоре с Ларнером, который достал им машину. А потом этот Ларнер и самолично явился к вам. Видимо, он вынужден был это сделать потому, что те два типа не говорят по-французски.

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая