Абсолютная власть - Балдаччи Дэвид - Страница 63

• Предыдущая
• 63/110
• Следующая

Почему же она считала, что этот человек не способен на убийство?

Фрэнк наблюдал за ее быстро моргающими глазами. В ней происходил какой-то перелом, он это чувствовал.

Фрэнк взял ложку и добавил сахару в кофе.

– Так вы говорите, что не можете представить своего отца в роли убийцы этой женщины? Я полагал, что вы давно не поддерживаете отношений друг с другом.

Кейт, вздрогнув, отвлеклась от своих размышлений.

– Я не говорю, что не могу этого представить. Я просто хочу сказать, что...

Она чувствовала, что запутывается. Она допросила не одну сотню свидетелей, и ни один из них не вел себя на допросе так беспомощно.

Она торопливо покопалась в своей сумочке и достала пачку сигарет. Увидев сигареты, Фрэнк достал жевательную резинку.

Она выпустила дым в сторону от него и увидела резинку.

– Тоже пытаетесь бросить? – В ее глазах блеснула искорка интереса.

– Пытаюсь, но ничего не выходит. Так что вы сказали? Она медленно выдохнула дым, пытаясь справиться с нервным возбуждением.

– Как я уже вам говорила, я не видела отца несколько лет. Возможно, он и оказался способен убить эту женщину. Все может быть. Но в суде это не имеет никакого значения. В суде важны только улики. И точка.

– Мы пытаемся найти доказательства его вины.

– Но у вас нет никаких реальных вещественных улик, которые связывают его с местом преступления? Отпечатки? Свидетели? Есть у вас что-нибудь подобное?

Замявшись, Фрэнк, наконец, решился ответить.

– Нет.

– Вам удалось установить, что у него есть какие-то украденные предметы?

– Пока мы ничего не нашли.

– Результаты баллистической экспертизы?

– Отрицательные. Одна бесполезная пуля, никакого оружия.

Почувствовав себя более уверенно, как только разговор коснулся юридического анализа дела, Кейт откинулась на спинку стула.

– И это все, что у вас есть? – Она искоса посмотрела на него.

Он опять замялся и пожал плечами.

– Видимо, да.

– Тогда, детектив, у вас нет ничего! Ничего!

– У меня есть интуиция, и она подсказывает мне, что Лютер Уитни был в том доме, в той спальне и в то самое время. А теперь я хочу узнать, где он скрывается.

– Ничем не могу вам помочь. Вашему приятелю как-то ночью я сказала то же самое.

– Но вы же приходили к нему домой той ночью? Зачем?

Кейт пожала плечами. Она решила не упоминать о разговоре с Джеком. Скрывала ли она тем самым улики? Может быть.

– Не знаю. – Отчасти это было правдой.

– Странно, Кейт. Вы производите впечатление человека, который всегда знает, что делает.

Перед ее глазами возникло лицо Джека. Она раздраженно отогнала видение прочь.

– Значит, вы ошибаетесь, лейтенант.

Фрэнк церемонно закрыл записную книжку и подался вперед.

– Мне действительно необходима ваша помощь.

– Зачем?

– Пусть это останется между нами: меня больше интересуют результаты, чем юридические тонкости.

– Забавно, что вы говорите подобное прокурору.

– Я не хочу сказать, что играю не по правилам. – Фрэнк, наконец, сдался и достал свои сигареты. – Я имею в виду, что предпочитаю идти к цели по пути наименьшего сопротивления. Одобряете?

– Одобряю.

– По моим сведениям, хотя вы и ненавидите своего отца, он по-прежнему тоскует по вас.

– Кто вам сказал?

– Господи, я же следователь. Так это правда или нет?

– Не знаю.

– Черт возьми, Кейт, не играйте со мной в эти дурацкие игры. Правда это или нет?

Она со злостью примяла свою сигарету.

– Правда! Теперь вы довольны?!

– Пока нет, но я близок к этому. У меня есть план, как выкурить его оттуда, где он скрывается, и я надеюсь на вашу помощь.

– Не думаю, что я в состоянии помочь вам.

Кейт знала что за этим последует. Она видела это в глазах Фрэнка.

На изложение плана ему потребовалось десять минут. Три раза она сказала “нет”. Получасом позже они все еще сидели за столом.

Фрэнк откинулся на спинку стула, а затем резко подался вперед.

– Послушайте, Кейт, если вы не сделаете этого, то у нас не будет никаких шансов найти его. Если все так, как вы говорите, и мы не сможем построить обвинение, то его выпустят на свободу. Но если он виновен, и мы сможет это доказать, тогда, черт побери, даже не заикайтесь о том, что ему все должно сойти с рук. А теперь, если вы считаете, что я не прав, я отвезу вас домой и забуду, что встречался с вами, а ваш старик сможет продолжать безнаказанно красть... и, возможно, убивать. – Он в упор взглянул на нее.

Она открыла рот, но слов не последовало. Ее взгляд блуждал за его спиной, где возник зыбкий образ из прошлого, а потом внезапно исчез.

Почти тридцатилетняя Кейт Уитни была совершенно не похожа на малыша, заливисто смеющегося, когда отец подбрасывал ее в воздух, или на девочку, поверяющую ему важные тайны, которыми она не поделилась бы ни с кем другим. Она стала взрослой и уже долго жила самостоятельно. Кроме того, она была государственным прокурором, поклявшимся быть верным закону и Конституции. Она должна была следить за тем, чтобы каждый преступник понес заслуженное наказание, независимо от того, кем бы он ни был и чьим бы родственником ни являлся.

И затем у нее в уме возник еще один образ. Ее мать смотрит на дверь, ожидая, что он вернется домой. Беспокоится за него. Навещает его в тюрьме, составляет списки вопросов, по которым с ним нужно поговорить, наряжает Кейт перед этими свиданиями, все более радуется по мере того, как срок подходит к концу. Как будто он не вор, а какой-нибудь герой, спасающий человечество. Ей вспомнились жестокие слова Джека. Он сказал, что вся ее жизнь – это ложь. Он ожидал, что она посочувствует человеку, бросившему ее. Как будто обидели не ее, а Лютера Уитни. Что ж, Джек может катиться ко всем чертям. Она благодарила Бога, что отказалась выйти за него замуж. Человек, который так оскорбил ее, заслужил отказ. А вот Лютер Уитни заслужил все то, что ему предстояло. Может, он не убивал эту женщину. А может, и убил. Не ее дело это решать. Ее работа – сделать так, чтобы решение могли принять присяжные. В любом случае, место ее отца в тюрьме. По крайней мере, там он не причинит никому вреда. Не сможет опять разрушить чью-то жизнь.

Это были ее последние размышления перед тем, как она согласилась помочь полиции поймать своего отца.

Когда они встали, чтобы выйти на улицу, Фрэнк ощутил укол совести. Он был не совсем честен с Кейт Уитни. Более того, он попросту солгал, умолчав о том, что в деле есть более важные моменты, чем вопрос о поимке Лютера Уитни. Его чувство удовлетворения от достигнутого успеха было омрачено. Как и всем остальным людям, блюстителям закона иногда приходится лгать. От этого не становилось легче, в особенности если учесть, что он солгал человеку, который заслуживал уважения и которому он теперь глубоко сочувствовал.

Кейт позвонила отцу в тот же вечер: Фрэнк боялся упустить время. Голос на автоответчике привел ее в замешательство; за все эти годы она впервые услышала его. Он звучал спокойно, уверенно, размеренно, как голос сержанта, подающего команды на плацу. Когда раздался сигнал, она начала дрожать, и ей потребовалось все ее самообладание, чтобы выговорить простые слова, которые должны были заманить его в ловушку. Она постоянно напоминала себе, насколько он хитер и осторожен. Она хотела увидеться с ним, поговорить с ним. Чем скорее, тем лучше. Она подумала, догадается ли он о ловушке, а затем вспомнила их последнюю встречу и поняла, что он примет все за правду. Он никогда не заподозрит в обмане маленькую девочку, доверявшую ему свои самые сокровенные тайны. А ее вынудили сделать это.

Телефон зазвонил меньше чем через час. Потянувшись за трубкой, она отчаянно жалела, что согласилась на просьбу Фрэнка. Сидеть в ресторане, разрабатывая план поимки человека, подозреваемого в убийстве, – это одно, а участвовать в поимке собственного отца – совсем другое.

• Предыдущая
• 63/110
• Следующая