Абсолютная власть - Балдаччи Дэвид - Страница 86

• Предыдущая
• 86/110
• Следующая

– Так считает бесчисленное множество людей.

– Но между нами говоря, если бы вы знали Уолтера так, как знал его я, то вполне могли бы допустить, что он предпринял конкретные и целенаправленные шаги с тем, чтобы убийца его жены был... наказан.

– Предполагаемый убийца, господин президент. Человек, чья вина не доказана, считается невиновным. Президент взглянул на Бертона.

– Но мне дали понять, что ваше дело было почти беспроигрышным.

Сет Фрэнк почесал за ухом.

– Некоторые адвокаты любят беспроигрышные дела, сэр. Знаете, железо погрузить в воду, и оглянуться не успеешь, как оно проржавеет до дыр.

– И его адвокат был одним из таких?

– В некотором смысле. Я не люблю оценивать шансы, но вероятность вынесения адекватного приговора по всем пунктам предъявленного обвинения не превышала сорока процентов. Нам предстояла настоящая битва.

Президент откинулся на спинку стула, обдумывая сказанное Фрэнком, а потом вновь посмотрел на него.

Наконец, Фрэнк заметил выражение ожидания на его лице и открыл записную книжку. При виде знакомых каракулей его сердцебиение немного утихло.

– Нам известно, что Уолтер Салливан звонил вам сюда прямо перед своей смертью.

– Я помню, что беседовал с ним. Я не знал, что наш разговор непосредственно предшествовал его смерти, нет.

– Знаете, я немного удивлен, что вы раньше не поделились с нами этой информацией. Президент изменился в лице.

– Я знаю. Думаю, я и сам немного удивлен. Полагаю, я верил, что защищаю Уолтера или, по меньшей мере, его память от дальнейших потрясений. Хотя я осознавал, что в конце концов полиция обнаружит, что он звонил мне. Извините, лейтенант.

– Мне необходимо знать подробности этой беседы по телефону.

– Хотите чего-нибудь выпить, Сет?

– Благодарю вас, я бы не отказался от чашечки кофе. Бертон, будто по команде, поднял трубку телефона, стоящего в углу, и минуту спустя перед ними стоял серебряный поднос с кофе.

Они пили горячий кофе; президент посмотрел на часы, а потом поймал на себе взгляд Фрэнка.

– Извините, лейтенант, я действительно придаю вашему визиту большое значение. Однако через несколько минут у меня обед с делегацией конгрессменов, и, честно говоря, мне не очень хочется там присутствовать. Как ни смешно это звучит, я не очень люблю общаться с политиками.

– Понимаю. Я отниму у вас всего несколько минут. Какова была цель этого звонка?

Президент откинулся на спинку стула, будто собираясь с мыслями.

– Я бы определил этот звонок как крик отчаяния. Он, несомненно, был не в себе. Он плохо контролировал речь, его мысли путались. Иногда он надолго замолкал. Словом, совсем не походил на того Уолтера Салливана, которого я знал.

– О чем он говорил7

– Обо всем, и ни о чем. Иногда просто что-то бормотал. Говорил о смерти Кристины. О том человеке, которого вы арестовали за убийство. О том, как он его ненавидит, как тот исковеркал жизнь Уолтера. Слушать все это было ужасно.

– Что вы ему сказали?

– Ну, я постоянно спрашивал, где он находится. Я хотел найти его, помочь ему. Но он мне не говорил. Я даже не уверен, что он расслышал хотя бы слово из сказанного мной, настолько обезумевшим он казался.

– Значит, вы думаете, что он разговаривал как человек, решившийся на самоубийство?

– Я не психиатр, лейтенант, но с моей точки зрения дилетанта, его душевное состояние можно было с уверенностью назвать состоянием человека, решившегося на самоубийство. Это был один из тех редких случаев за время моего президентства, когда я чувствовал настоящую беспомощность. Честно говоря, после этой беседы меня не удивило сообщение о его смерти. – Ричмонд посмотрел на бесстрастное лицо Бертона, а потом на следователя. – Это одна из причин, почему я спросил вас, установили ли вы истинность слухов о причастности Уолтера к убийству того человека. Должен признать, после звонка Уолтера эта мысль пришла мне в голову.

Фрэнк взглянул на Бертона.

– Полагаю, у вас нет записи этой беседы? Я знаю, что некоторые из здешних переговоров записываются.

– Лейтенант, Салливан использовал мою личную линию, – ответил президент. – Это секретный телефонный канал, и здесь не допускаются никакие записи.

– Понятно. Он прямо указывал на то, что замешан в убийстве Лютера Уитни?

– Не прямо, нет. Он явно был не в себе. Но, если читать между строк, супя по испытываемой им ярости... знаете, мне неприятно говорить подобное о покойном, но я думаю, было ясно, что именно он отдал приказ об убийстве. Разумеется, у меня нет этому доказательств, но таково было мое впечатление.

Фрэнк покачал головой.

– Довольно неприятная беседа.

– Да, да, очень неприятная. А сейчас, лейтенант, боюсь, мне нужно вернуться к делам. Фрэнк не сдвинулся с места.

– Почему, по-вашему, он позвонил именно вам? И в такое позднее время?

Президент вновь сел, быстро взглянув на Бертона.

– Уолтер был одним из моих самых близких друзей. У него был довольно необычный распорядок дня, но и у меня – тоже. Мне не кажется необычным то, что он позвонил в такое время. В последние несколько месяцев я получал от него мало известий. Как вы знаете, он тяжело переживал случившееся. Уолтер был из тех людей, кто страдает в одиночестве. А теперь, Сет, прошу меня извинить...

– Мне просто кажется странным, что из всех людей, кому он мог позвонить, он выбрал именно вас. Я имею в виду, что вполне могло оказаться, что вас не будет на месте.

Президенты много времени проводят в разъездах. Поэтому мне важно понять ход его мыслей.

Президент откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы и перевел взгляд на потолок. “Этот полицейский хочет поиграть, чтобы продемонстрировать мне свою смекалку”. Он вновь посмотрел на Фрэнка и улыбнулся.

– Умей я читать мысли, я бы не испытывал необходимости в опросах общественного мнения.

Фрэнк улыбнулся.

– Не думаю, что нужно быть телепатом, чтобы предсказать, что именно вы будете занимать этот пост в течение следующих четырех лет, сэр.

– Спасибо, лейтенант. Все, что я могу вам сказать, это то, что Уолтер Салливан мне звонил. Кому он мог еще позвонить, если собирался покончить с собой. Его родственники отдалились от него после женитьбы на Кристине. У него было много деловых партнеров, но очень мало людей, кого он мог назвать настоящими друзьями. Мы с Уолтером были знакомы много лет, и я считал его своим вторым отцом. Как вы знаете, я проявил большую заинтересованность в расследовании обстоятельств смерти его жены. Все это вместе может объяснить тот факт, что он желал побеседовать со мной, в особенности, собираясь покончить жизнь самоубийством. Вот и все, что мне известно. Простите, но больше ничем помочь не смогу.

Открылась дверь. Фрэнк не знал, что для вызова президент нажал маленькую кнопку под крышкой своего стола.

Президент посмотрел на свою секретаршу.

– Я скоро приду, Лу. Лейтенант, если я чем-то еще смогу быть вам полезен, дайте знать Биллу. Пожалуйста.

Фрэнк закрыл свой блокнот.

– Благодарю вас, сэр.

После того как Фрэнк вышел, президент уставился в Дверной проем.

– Бертон, как фамилия адвоката Уитни?

Бертон на мгновение задумался.

– Грэм. Джек Грэм.

– Я где-то слышал эту фамилию.

– Работает у Паттона, Шоу и Лорда. Компаньон фирмы. Глаза президента остановились на лице агента.

– Что-то не так? – спросил тот.

– Я не уверен. – Ричмонд отомкнул ящик своего стопа и достал записную книжку, где содержалась всякая неслужебная информация. – Не забывайте, Бертон, что очень важная улика, за которую мы умудрились заплатить пять миллионов долларов, до сих пор не всплыла.

Президент пролистал записную книжку. В эту драму было вовлечено, в той или иной степени, множество людей. Если бы Уитни передал своему адвокату нож для вскрытия конвертов вместе с описанием случившегося, весь мир уже узнал бы об этом. Ричмонд вспомнил церемонию награждения Рансома Болдуина в Белом доме. Грэм явно не был застенчивым человеком. Очевидно, в то время он не знал о ноже. Но тогда кому Уитни мог его отдать, если он вообще его отдал?

• Предыдущая
• 86/110
• Следующая