Мегрэ у коронера - Сименон Жорж - Страница 6

• Предыдущая
• 6/27
• Следующая

Автомат украшали яркие и довольно наивно исполненные рисунки женщин в купальных костюмах. Впрочем, на висящем над стойкой календаре была одна и обнаженная.

Но живых женщин, из плоти и крови, в баре было немного. Всего две или три сидели за столиками, разделенными перегородками метра в полтора высотой. Они были с кавалерами. Держась за руки, парочки застыли над стаканами с пивом и виски и, слегка улыбаясь, слушали музыку, которую без передышки выдавал проигрыватель.

— В общем, весело! — с хриплым смешком бросил Мегрэ.

Непонятно почему, но Коул его раздражал. Возможно, Мегрэ действовала на нервы его непробиваемая самоуверенность.

Он, рядовой офицер ФБР, ведет огромный автомобиль одной рукой, на скорости километров за сто в час бросает руль и прикуривает сигарету. Всех на свете знает, и его знают все. — В Мексике, здесь ли — хлопает человека по плечу, и тот с преувеличенной сердечностью восклицает:

— Хэлло, Гарри!

Коул представляет Мегрэ, и комиссару жмут руку, словно другу до гроба, не поинтересовавшись даже, а что он здесь делает.

— Have a drink!

Выпьем! С тобой пьют, и плевать, что ты за человек.

Вдоль стойки на высоких табуретах неподвижно сидели люди и лишь иногда поднимали палец — бармен четко понимал смысл этого жеста. Были тут и несколько сержантов авиации. Возможно, на базе имелись рядовые, но Мегрэ до сих пор ни одного не удалось увидеть.

— Если я правильно понимаю, они возвращаются в казарму, когда им заблагорассудится? Вопрос удивил Коула.

— Естественно!

— Даже в четыре часа утра, если им так угодно?

— Если они свободны от службы, то вообще могут не возвращаться.

— А если напьются?

— Это никого не касается. Главное, чтобы они хорошо делали свое дело.

Почему это так бесило Мегрэ? Может быть, потому что он вспомнил свою военную службу, поверки в десять вечера, многонедельные ожидания скудного увольнения в город до двадцати четырех ноль-ноль?

— Не забывайте, они все добровольцы.

— Я знаю. А где можно завербоваться в армию?

— Где угодно. На улице, например. Вы никогда не обращали внимания на фургоны, которые иногда останавливаются на перекрестках и из них несется музыка? Внутри там развешены фотографии экзотических стран и сидит сержант, расписывающий прелести солдатского ремесла.

У Коула вечно был такой вид, будто он беспрерывно играет с жизнью и это его забавляет.

— Народ там, конечно, всякий, как в любой армии. Думаю, у вас тоже на военную службу берут не одних только пай-мальчиков. Хэлло, Билл! Мой друг Джулиус! Have a drink!

В десятый, если не в двадцатый раз за вечер Мегрэ выслушивал от очередного знакомца рассказ о его парижских приключениях. Все они, оказывается, бывали в Париже. И все повествовали об этом одинаково игривым тоном.

— Have a drink!

Мегрэ подумал, что если бы завтра коронер стал его допрашивать, пришлось бы отвечать: «Не помню, сколько стаканов. Наверное, около двадцати».

С каждым новым стаканом Мегрэ становился более замкнутым, и даже вид у него сделался строптивый, как у сержанта О'Нила.

Он все пытался понять и наконец понял-таки, почему его раздражает Гарри Коул. Этот фэбээровец считает, что у себя в стране Мегрэ, несомненно, величина, но здесь, в Соединенных Штатах, ничего не смыслит в происходящем Глядя на задумавшегося Мегрэ, Коул посмеивался. Однако Мегрэ считал, что люди и человеческие страсти везде одинаковы. Надо только отрешиться от внешних отличий, от всего, вызывающего удивление, например, от двадцатиэтажных зданий, пустыни, кактусов, ковбойских сапог и шляп, автоматов с кружащимися никелированными шариками и автоматических проигрывателей.

«Итак, пятеро сержантов и одна девушка. Они пили». Пили механически, так же, как сейчас Мегрэ, как все сидящие в этом баре.

— Хэлло, Гарри!

— Хэлло, Джим!

Можно подумать, что у них тут ни у кого нет фамилии. И все они лучшие друзья. Коул, представляя кого-нибудь Мегрэ, всякий раз проникновенным голосом добавлял: «Великолепный малый!» Или того лучше: «Сногсшибательный парень!» И ведь ни разу не произнес; «Негодяй».

Куда подевались все негодяи? Может, здесь они вообще не водятся?

Или просто к ним тут относятся снисходительней?

— Как вы думаете, те пятеро сегодня вечером могли уйти из казарм?

— А кто им запретит?

Послужить бы им в Париже! Попробовали бы они не вернуться в казарму!

— Их ведь ни в чем не обвиняют, не так ли?

— Пока нет, — пробормотал Мегрэ.

— До тех пор, пока человек не признан виновным…

— Знаю, знаю!

И Мегрэ в раздражении осушил стакан. Потом стал наблюдать за одной парочкой. Уже минут пять они целовались взасос, причем рук мужчины не было видно.

— Скажите, они, вероятно, не женаты?

— Нет.

— Они могут снять номер в отеле?

— Только записавшись мужем и женой, но это нарушение закона, и у них могут быть неприятности, особенно если они прибыли из другого штата.

— Где же тогда им переспать?

— Начнем с того, что неизвестно, есть ли у них сейчас в этом надобность.

Мегрэ раздраженно пожал плечами.

— В конце концов, существует машина.

— А вдруг у них нет машины?

— Это маловероятно. У большинства людей есть машины. Ну а отсутствие машины делает их желание неосуществимым.

— А если они устроятся на улице?

— Это им будет дорого стоить.

— А если девушке окажется семнадцать с половиной лет вместо восемнадцати?

— Ее партнеру это может обойтись в десять лет каторжной тюрьмы.

— Но Бесси Митчелл не было восемнадцати.

— Она уже была замужем и развелась.

— А Мэгги Уоллек, любовнице музыканта?

— С чего вы это взяли?

— Но это же очевидно.

— А вы их видели в постели? Мегрэ стиснул зубы — Имейте в виду, она тоже была замужем. И тоже разведена — А Эрна Болтон, приятельница брата Бесси?

— Ей двадцать лет.

— Вы что, знакомились с делом?

— Я? Оно не относится ко мне. Я же вам уже говорил: это не федеральное преступление. Вот если бы они в преступных целях использовали свое служебное положение, тогда бы наше ведомство занялось ими. Или если бы они выкурили по одной-единственной сигарете с марихуаной. Have a drink, Julius!

Человек двадцать сидели вдоль стойки и пили, глядя прямо перед собой — на ряды бутылок и календарь с обнаженной женщиной. В этой стране голые и полуголые женщины были практически везде — на рекламных плакатах, на рекламных календарях; со страниц журналов, с киноэкранов лезли в глаза изображения хорошеньких девушек в пляжных костюмах.

— Но, черт побери, что же делает такой парень, когда хочет женщину?

Гарри Коул, более привычный к виски, посмотрел Мегрэ в глаза и расхохотался:

— Женится!

Похоже, что коронер намеренно не задавал элементарнейших вопросов. Но все-таки надеялся же он докопаться до истины? Или ему наплевать на нее?

В конце концов, может быть, следствие — всего лишь формальность и ни у кого нет ни малейшего желания выяснять, что же на самом деле произошло той ночью?

Один из двоих допрошенных, несомненно, лгал. Это мог быть и сержант Уорд, и сержант О'Нил.

Но это, кажется, никого не удивило. И того и другого допрашивали с одинаковой любезностью, верней, с одинаковым безразличием.

— Сейчас нас выставят, — сообщил Коул, взглянув на часы. — Вы ничего не хотите прихватить?

Мегрэ удивился, и тогда Коул указал ему на двух посетителей.

— Поглядите-ка.

Эти двое подошли ко второй стойке, находящейся около выхода — там продавали спиртное бутылками, купили по плоской фляжке виски и засовывали их в задние карманы.

— Наверно, им предстоит долгая дорога, а? Или, может, они мучаются от бессонницы?

Фэбээровец явно посмеивался, и Мегрэ, пока они ехали до отеля «Пионер», не перемолвился с ним ни словом.

— Как я понимаю, завтрашний день вы собираетесь провести в суде?

Мегрэ пробурчал в ответ что-то невразумительное.

• Предыдущая
• 6/27
• Следующая