Главный подозреваемый - Кобен Харлан - Страница 41

• Предыдущая
• 41/65
• Следующая

– Да.

– Клу очень сильно ее любил.

– Только странно проявлял свои чувства.

Энос усмехнулся:

– Верно, спал с кем попало. По-моему, он хотел этим навредить больше себе, чем кому-то.

– А по-моему, это чертовски смахивает на еще одну попытку самооправдания, Энос. Может, Клу и пытался превратить саморазрушение в новый вид искусства. Но это не оправдывает страданий, которые он ей причинил.

– Думаю, он бы с этим согласился. Но больше всего он страдал сам.

– Не стоит обманываться. Бонни тоже было больно.

– Да, тут вы правы, конечно. Но все-таки он ее очень любил. И когда она его бросила, это сильно по нему ударило. Вы даже не представляете насколько.

– Что можешь рассказать об их разрыве?

Кубинец помолчал.

– Не очень много. Клу чувствовал себя преданным, обманутым.

– Ты ведь знаешь, Клу ходил на сторону и раньше.

– Да.

– Так что изменилось? Бонни привыкла к его изменам. Почему она сорвалась на этот раз? С кем он связался?

Энос удивленно на него взглянул:

– Вы думаете, Бонни бросила его из-за девушки?

– А разве нет?

Собеседник Болитара молча покачал головой.

– Ты уверен?

– Для Клу девчонки не имели значения. Это было больше связано с выпивкой и дурью. Он мог легко все бросить.

Майрон не понимал, к чему клонит кубинец.

– Хочешь сказать, у него не было романа?

– Нет, – ответил Энос. – А вот у нее был.

Что-то щелкнуло у Майрона в мозгу. По спине пробежал холодок, и заныло сердце. Наскоро попрощавшись, он поспешил к выходу.

Майрон знал, что Бонни сейчас дома.

Резко затормозив, он выскочил из машины. Улица была забита припаркованными автомобилями. Приехали на похороны. Входная дверь была открыта. Майрон вошел без стука. Он хотел найти Бонни, прижать к стенке и все закончить. Но в гостиной ее не оказалось.

Кругом толпились гости. Кто-то подошел к нему, заговорил. Он принес свои соболезнования матери Клу, сидящей с окаменевшим лицом. Потом пожимал чьи-то руки и пытался пробиться сквозь море безутешных родственников и праздных зевак, стараясь найти Бонни. Наконец увидел ее во дворе. Она сидела одна на скамейке, подперев щеку рукой, и смотрела на играющих детей. Майрон сжал зубы и рывком распахнул стеклянную дверь.

У крылечка из кедровых балок стояли большие качели. Возле них возились два сынишки Клу, оба в красных ботиночках и летних рубашках навыпуск. Они бегали вокруг качелей и смеялись. Маленькие копии погибшего отца – точно такие же улыбки, те же черты лица. Бонни следила за их игрой. Она сидела к Майрону спиной, держа в руке сигарету. Когда он подошел, Бонни не оглянулась.

– У Клу не было романа на стороне, – произнес Майрон. – А у тебя был.

– Быстро ты работаешь, Майрон. – Бонни глубоко вздохнула и ссутулилась.

– Так уж получилось.

– Может, поговорим об этом позже?

Он выдержал паузу, прежде чем сказать:

– Я знаю, с кем ты спала.

Бонни замерла. Майрон смотрел на ее спину. Наконец она обернулась и встретилась с ним взглядом.

– Давай пройдемся. – Бонни протянула ему руку, и он помог ей встать.

Они вышли из дворика и направились к лесу. Шум автотрассы глухо доносился за холмом. Особняк был как на картинке – большой, новенький, мечта нувориша. Много окон, света, сводчатые потолки, уютная гостиная и большая кухня, переходящая в огромную студию, просторная спальня с двойными гардеробами, в которых можно разместить автозаправку. Дом тянул штук на восемьсот, не меньше. Красивый, стерильный и бездушный. Такой надо долго обживать. Выдерживать, как хорошее вино.

– Не знал, что ты куришь, – заметил он.

– Ты обо мне многого не знаешь, Майрон.

Верно. Он взглянул на ее профиль и снова вспомнил юную студентку, как-то заглянувшую в спортзал общаги. Воспоминание промелькнуло как яркая картинка, он почти услышал восхищенный выдох Клу, когда тот первый раз увидел Бонни. А ведь она могла зайти немного позже, когда Клу уже упился бы до чертиков или увязался за какой-нибудь другой девицей. Или вообще пошла бы в другое место. Глупая мысль – все эти рассуждения, что могло быть, если бы ты повернул направо, а не налево. Есть только то, что есть, и больше ничего.

– С чего ты решил, что у меня был роман? – спросила она.

– Клу рассказал Эносу.

– Он соврал.

– Нет, – ответил Майрон.

Они шли вперед. Бонни сделала последнюю затяжку и бросила окурок на землю.

– Моя собственность, – буркнула она. – Мне можно.

Майрон промолчал.

– Клу сказал Эносу, с кем, по его мнению, я спала?

– Нет.

– Но ты уверен, будто знаешь, кто мой таинственный любовник.

– Да, – отозвался Майрон. – Это Эсперанса.

Молчание.

– Если я скажу, что ты ошибся, ты мне поверишь? – спросила Бонни.

– Тебе придется многое объяснить.

– Например?

– Начнем с того, что после ареста ты пришла ко мне в офис.

– И что?

– Ты хотела узнать, что у полиции есть на Эсперансу, – это была настоящая причина. Я еще подумал: почему ты не хочешь, чтобы я узнал всю правду? Ты говорила, я должен вытащить мою подругу, но не копать слишком глубоко.

Она кивнула.

– По-твоему, я сказала так, потому что не хотела, чтобы ты узнал про мой роман?

– Да. Но есть кое-что еще. Например, молчание Эсперансы. Мы с Уиндзором решили, что она пытается скрыть от нас свою связь с Клу. Вступать в отношения с клиентом – скверная штука, как ни посмотри. Но крутить роман с женой клиента – что может быть глупее?

– Это ничего не доказывает, Майрон.

– Подожди, я не закончил. Все улики, указывающие на связь Эсперансы с Клу, с тем же успехом подтверждают ее связь с тобой. Я говорю о физических уликах. Лобковые волосы и следы ДНК, найденные в квартире в Форт-Ли. Это заставило меня задуматься. Какое-то время вы жили там вместе с Клу. Потом переехали сюда. Но аренда на ту квартиру еще действовала. Значит, до того, как ты выгнала его из дома, она была свободна, верно?

– Верно.

– Чем не уютное местечко для любовных свиданий? Только не Эсперансы и Клу. А ее с тобой.

Бонни промолчала.

– Квитанции Эсперансы за проезд через мост выписывались в те дни, когда «Янкиз» уезжали на матчи в другие города. Она ездила туда не к Клу, а к тебе. Я проверил звонки из офиса. После того как ты бросила Клу, Эсперанса никогда не звонила на ту квартиру – только сюда, в этот дом. Почему? Клу ведь здесь не было. А ты была.

Она достала новую сигарету и чиркнула спичкой.

– И наконец, драка в гараже, когда Клу ударил Эсперансу. Я долго ломал над этим голову. Почему он ее ударил? Потому что она разорвала с ним отношения? Чепуха какая-то. Или он не мог меня найти и злился, или просто был под кайфом? Тоже вряд ли. Я не мог понять, что произошло. Хотя ответ был очевиден: у Эсперансы роман с его женой. Клу винил ее в том, что она разрушила их брак. Энос сказал, для Клу это было страшным ударом. Что может быть хуже для человека с неуравновешенной психикой вроде Клу, чем узнать, что его жена спит с другой женщиной?

– Ты винишь меня в его смерти? – В ее голосе послышались резкие нотки.

– Не обязательно. Это ты его убила?

– А если я отвечу «нет», это что-то изменит?

– Тогда мне будет с чего начать.

Бонни невесело улыбнулась. Улыбка вышла красивой, стерильной и почти бездушной – точь-в-точь как дом.

– Хочешь услышать забавную вещь? – спросила она. – То, что Клу завязал с наркотиками и выпивкой, не спасло наш брак: наоборот, это его прикончило. Долгое время Клу для меня был… как бы тебе сказать… трудной работой. Все его недостатки я валила на дурь и алкоголь. А когда он наконец избавился от своих демонов, от него остался только, – она развела руками, – только он сам. Я впервые увидела Клу по-настоящему. И знаешь, что я поняла, Майрон? Что я его не люблю.

Майрон промолчал.

– И Эсперанса тут ни при чем. Это не ее вина. Я жила с ним только ради детей. А когда появилась Эсперанса… – Бонни сделала паузу, и на этот раз ее улыбка получилась гораздо более искренней. – Хочешь услышать еще кое-что забавное? Я не лесбиянка. Даже не бисексуалка. Просто… она была такой нежной… Конечно, мы занимались сексом, но дело не в нем. Знаю, звучит странно, но меня не волновал ее пол. Она была просто красивым человеком, в которого я влюбилась. Понимаешь?

• Предыдущая
• 41/65
• Следующая