Просто вдвоем - Веббер Таммара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/79
• Следующая

Ее подружка выглянула из-за спин, оценила очередь и, видимо, решила, что стоять бессмысленно. Я подумал, что они обе уйдут, но рыженькая приобняла Джеки и вышла из кафетерия одна.

Джеки не заметила меня. Похоже, она вообще ни на чем не сосредотачивалась и просто блуждала взглядом по лицам или рассеянно смотрела в окно. Ее губы сложились в печальную прямую линию, разительно не похожую на ту улыбку, которую я по памяти перенес в свой блокнот, когда шел дождь. Сейчас мне было больно смотреть на Джеки. Казалось, что мое сердце отзывалось на ее состояние, вместо того чтобы выполнять свое основное предназначение: поддерживать во мне жизнь. Она достала телефон и пару минут просматривала не то сообщения, не то Интернет. Потом снова принялась бесцельно озираться, мелкими шажками продвигаясь вперед за высоким парнем, который закрыл меня от нее, и я был ему благодарен. Я по наитию понял, что если Джеки поднимет глаза и увидит меня, то развернется и уйдет.

Наконец этот парень сделал заказ, расплатился и перешел к стойке выдачи.

– Следующий, – мягко сказал я, отвлекая Джеки от раздумий.

Ее губы разомкнулись, но те слова, которые она хотела сказать, какими бы они ни были, так и не прозвучали. К щекам прихлынула кровь. Я посмотрел ей в глаза. Теперь, с близкого расстояния, стало заметно, что они слегка покраснели, как будто Джеки недавно плакала. Но ведь не из-за Хеллера? Тот, бывало, обходился со студентами очень круто, но я не мог представить, чтобы он довел до слез девушку, которая всего-навсего бросила его курс.

Мое сердце, привязанное к сердцу Джеки, сжалось. Для нее я всегда буду ассоциироваться с событиями той ночи, и с этим ничего не поделаешь. Я пугаю ее или только вызываю тяжелые воспоминания – так или иначе, ей неприятно меня видеть. И как я мог ее упрекнуть?

Девушка, стоявшая следующей, нетерпеливо кашлянула.

– Будете что-нибудь заказывать? – Этим вопросом я вернул Джеки в сегодняшний день.

Мне хотелось, чтобы она прочла мои мысли: «Все закончилось. Мы уже не там, и здесь его нет».

Джеки ответила измененным глухим голосом, но я все понял, записал заказ на стакане вместе с именем и передал Ив. Мне вдруг пришло в голову, что в субботу ночью я назвал ее Джеки, хотя мы не были знакомы. После этого уже не стоило изображать внезапную забывчивость.

Подняв глаза, я увидел, что она смотрит на мою правую руку, обмотанную тонким слоем бинта. Как я тогда и сказал, кровь на мне принадлежала в основном тому уроду. Но не только ему. Дома, приводя себя в порядок, я понял, до чего же здорово ему врезал, раз ухитрился содрать кожу с костяшек обоих кулаков. Я обрадовался при виде ссадин. Они подтверждали, что я дал подонку хороший отпор. Он неспроста повалился и не скоро поднялся.

Я пробил заказ Джеки, и она протянула мне карточку – ту самую, которую я взял у нее, чтобы открыть дверь общежития. Улыбающаяся девушка под слоем прозрачного пластика была мало похожа на настоящую Джеки, какой я видел ее в последние дни.

– Как дела? Все в порядке?

Только произнеся эти слова, я понял, что она может усмотреть в них скрытый смысл. Вот черт.

– Да, все нормально.

Голос Джеки все еще дрожал. Когда я передавал ей карту и чек, пальцы нечаянно задели ее руку. Джеки отпрянула, как от огня. Я вспомнил, как позапрошлой ночью она старательно маневрировала, чтобы не дотронуться до меня в дверях.

Она боялась прикоснуться только ко мне или к мужчинам вообще?

Я хотел быть тем, кому она позволила бы себя утешить. От меня она получила бы заботу и уважение, которых не видела ни от неудавшегося насильника, ни, честно говоря, от своего бывшего.

Но я не мог стать таковым, и мечтать об этом было идиотизмом.

– Спасибо, – сказала она, посмотрев на меня смущенно и настороженно.

Девушка, стоявшая за Джеки, подошла к ней чуть не вплотную и выкрикнула свой заказ из-за ее плеча, не дождавшись моего вопроса. Под таким напором Джеки быстро стушевалась: сейчас ей был неприятен любой телесный контакт.

Осадив нетерпеливую клиентку, я принял у нее заказ и напомнил себе, что я был на работе, где дел невпроворот, и, как бы мне ни хотелось, чтобы все эти люди исчезли, приходилось терпеть.

Я еще раз встретился с Джеки взглядом, прежде чем ее поглотила толпа у стойки выдачи, где Ив блистала своим мастерством, с потрясающей скоростью принимая и передавая чашки и злобно щурясь, если кто-нибудь ее дергал. Забрав свой кофе, Джеки ушла, даже не обернувшись. Я же задался мыслью, сколько еще буду смотреть ей в спину и думать, что вижу ее в последний раз.

День начался фигово, а продолжение оказалось еще хуже: промозглым утром выйдя из дому, на полпути в школу, я угодил в грозу, хотя синоптики не обещали ничего подобного. Воздух был вязок, и одежда сперва висела на мне теплыми и сырыми пластами, но в следующую минуту налетели тучи, и до самой школы меня поливало как из ведра.

Ворвавшись в двойные двери, я проклял себя за то, что не повернул домой, как только начался ливень. Даже нырни я в океан в одежде и обуви, я бы и то не вымок сильнее. С волос капало, как из неисправного крана. С джемпера и джинсов текли ручьи, в кедах хлюпало. При ходьбе они противно скрипели.

Черт бы побрал мою глупость и, да-да, мое неукротимое желание пойти в школу, возникшее впервые за последние полтора года по милости Мелоди Доувер.

Первые две недели мы вместе работали над нашим проектом в школе после уроков. «Вместе» в данном случае означало «сидя рядом». Мы почти не разговаривали, в чем, конечно, была виновата не только она.

Телефон у меня был, а компьютера не было, поэтому Мелоди написала в своей колонке: «PowerPoint». Пока мы порознь читали о типах климата и их географическом распределении, я начал набрасывать карты, а она накачала картинок из Интернета. В конце концов мы должны были объединиться, чтобы написать общий текст и подготовить презентацию.

Накануне Мелоди с явной неохотой пригласила меня к себе домой. Перед тем как идти, я принял душ и переоделся. Холодный сухой ветер с залива трепал страницы блокнота с набросками карт, норовя вырвать мою работу из рук, разметать ее в клочья и швырнуть в воду. Волосы моментально сбились чуть не в колтун. Я надвинул капюшон и, съежившись, пошел вдоль пляжа: блокнот под мышкой, руки в карманах. В этот момент я ненавидел миссис Дюмон вместе с Мелоди Доувер и тем гадом, который сделал географию обязательным предметом в девятом классе.

Мелоди встретила меня в розовых тренировочных штанах и махровых белых носках.

– Привет. Хочешь колы или еще чего-нибудь?

Не дождавшись ответа, она закрыла за мной дверь и направилась вглубь дома. Я пошел за ней, удивленно поведя бровью при виде слова «pink»[8], непонятно зачем крупно вышитого у нее на заднице. Пялясь на стройные, плавно покачивающиеся бедра хозяйки, я прошел по коридору на кухню, которая оказалась не меньше, чем все жилище моего деда. Мелоди нагнулась, чтобы взять с нижней полки огромного холодильника две банки газировки. Я замер, с чего-то вдруг очень полюбив слово «pink».

Подведя меня к гранитной столешнице и протянув мне жестянку, Мелоди поместила свой идеальный зад на обтянутый кожей высокий стул. Дождавшись приглашения, я сел на соседний и, пока она открывала свой ноутбук, попытался сосредоточиться. Сейчас география интересовала меня даже меньше, чем обычно, хотя до сих пор я считал, что это уже невозможно.

Мелоди что-то говорила, но я ничего не понимал. Наверное, ветер выдул мне последние мозги. Или дело было в слове «pink».

– Лэндон?

– А?

– Давай посмотрим на твои карты, – предложила она тоном, в котором можно было расслышать что угодно, только не радостное нетерпение. Я открыл блокнот, и у нее отвисла челюсть: – Боже мой!

– Что такое?

Взмахнув ресницами, Мелоди перевернула лист.

• Предыдущая
• 18/79
• Следующая