Просто вдвоем - Веббер Таммара - Страница 46

• Предыдущая
• 46/79
• Следующая

– Ложись. На живот, – сказал я.

Она легла. Я повторил то, что говорил на занятии Уоттс: наверняка она отключалась и многое прослушала. Я наблюдал за ней.

– Твоя задача – вырваться.

Жаклин опять кивнула. Я спросил, помнит ли она движения. Она покачала головой, прикрыв глаза, как будто сгорала со стыда. Я сделал глубокий вдох и заставил себя разжать кулаки. Бесполезно было беситься из-за того состояния, до которого ее довели: ей я этим не помогал, а все остальное сейчас не имело значения. Чтобы прием удался, она должна была проделать его несколько раз. В дальнейшем ее тело выполняло бы нужные движения автоматически.

– Надо выработать у себя рефлекс, чтобы ты сразу же, как окажешься в этой позе, выполняла нужные движения. И тогда ты, не теряя времени, высвободишься и рванешь во весь опор, как машина, у которой полный бак бензина.

Жаклин вдруг застыла.

– Что случилось? – спросил я, мысленно перебирая сказанные слова и не находя ничего особо неприятного.

– Бак. Так его зовут, – сказала она голосом тонким, как паутинка.

Мне снова пришлось повоевать с собой, чтобы не взорваться. Лучше бы этому Баку не встречаться со мной в кампусе. И вообще нигде. Такая встреча могла закончиться для него плачевно.

– Я запомню.

Прием был основан на простом физическом явлении – силе рычага. Мне он казался совершенно очевидным, но большинство людей, наверное, нуждалось в объяснении. Чтобы сбросить с себя более крупного и сильного противника, нужно нейтрализовать его рычажную силу, воспользовавшись своей. Для первого раза я попросил Жаклин проделать движения без нагрузки, а потом предложил нажать ей на лопатки, пообещав, что отпущу по первому слову.

Она не смогла скрыть панику (ее плечи вздрагивали под моими руками) и закрыла глаза, чтобы спрятать слезы, которые я уже успел заметить. Черт! Как же мне хотелось убить этого сукина сына!

С каждым новым подходом я осторожно усиливал нажим, а движения Жаклин становились более уверенными. Наконец я надавил на нее всем своим весом. Она вспыхнула и попыталась оттолкнуть меня бедрами, вместо того чтобы перекатиться, как уже не раз успешно делала. Я напомнил ей, что инстинктивное движение в данном случае не поможет.

– Да. Хорошо.

Ее голос был уже не таким слабым, и меня это обнадежило.

– Готова попробовать по-настоящему? – спросил я, пристально глядя ей в лицо. Она кивнула. – Больно я тебе не сделаю, но нажим будет быстрым и сильнее, чем раньше. Уверена, что готова?

Жаклин кивнула еще раз. Увидев жилку, бившуюся у нее под ухом, я взмолился, чтобы попытка оказалась удачной. Я должен был убедиться в том, что она может преодолеть свой страх. Как и она сама должна была убедиться.

Я схватил ее за плечи и повалил на пол. Она выбросила вперед одну руку, но не сумела сработать второй. Чувствуя ее трепыхания, я подумал, что она сейчас сдастся, но она поменяла руки (ту, которая была под ней, вытянула, а другой оттолкнулась от пола) и сбросила меня.

– Черт! – удивленно рассмеялся я, поворачиваясь на бок. – Да мы с тобой прямо поменялись ролями.

Жаклин улыбнулась, и мой взгляд упал на ее губы.

Ошибка!

Я сказал ей, что пора вскакивать и бежать, но она не поняла намека.

– Но ведь он помчится за мной!

Я повторил всегдашний ответ Уоттса: мол, редкий насильник захочет гнаться за кричащей жертвой. Борьба им, как правило, не нужна. Правда, я догадывался по опыту, что от этого Бака, возможно, не так-то легко отделаться. Но ей не стоило об этом говорить. Скорее всего, она и сама знала.

– Думаю, теперь пора показать тебе твой портрет, – сказал я, беря ее за руку.

Мы лежали на боку, повернувшись друг к другу.

– Чтобы не получилось, будто ты заманил меня сюда обманом? – лукаво отозвалась она.

Я признался, что хотел показать ей угольный рисунок, но отработать прием было важнее. Спросил, стала ли она чувствовать себя увереннее. Она ответила, что да.

Жаклин сжала мою руку. Держа большой палец на ее запястье, я уловил приятно ровный пульс. Глаза светились таким пронзительным сочетанием доверия и ожидания, что я не выдержал и поднес другую ладонь к ее лицу.

– У меня была еще одна тайная цель…

Я медленно и осторожно придвинулся к ней, пристально следя за выражением глаз. Когда наши губы соприкоснулись, она опустила веки, отвечая на мой поцелуй. Сейчас мне не было нужно ничего на свете – хотелось только водить языком в ее рту, ощущать его сладость, прослеживать его сердцеобразный изгиб, а потом снова углубляться и ласкать десны.

Она задохнулась. Я выпустил руку, которую сжимал, чтобы притянуть бедра Жаклин и пристроить ее голову себе на плечо. Нас не разделял ни единый миллиметр, но нам хотелось еще сильнее прижаться друг к другу. Я ощупывал ее ноги и шарил по пояснице. Через несколько секунд я ощутил прикосновение к коже живота, после чего Жаклин приподнялась на локте и попросила, чтобы я показал ей татуировки.

Только теперь я понял, что даже не заметил, как на мне расстегнули рубашку. В ответ на мой негромкий смех Жаклин порозовела. Отбросив рубашку в сторону, я снял майку и, отшвырнув ее тоже, лег на спину, позволив любопытным глазам и пальцам изучить втравленные под кожу чернильные узоры.

Мои первые татуировки – браслеты – были сделаны семь лет назад. С тех пор я добавил другие, но почти все, что видела сейчас Жаклин, я набил еще в школе. Поступив в колледж, я не стал завсегдатаем местного тату-салона, а в последние два года вообще туда не заглядывал. Татуировщик в известном смысле подобен врачу: ему нужно доверять, причем не только в умении владеть иглой, но и в проницательности. Он должен понять, чего тебе хочется, а чего нет. Я же полностью доверял одной Арианне.

Я ждал вопросов, но Жаклин их не задавала, словно чувствовала, что рассматривала не просто украшения, что эти символы находились не только под кожей, но и гораздо глубже.

Когда ее пальцы пробежались по тянувшейся от пупка дорожке волос, я мигом изготовился ответить на это так, как мне не предлагали. Я сел.

– По-моему, теперь твоя очередь!

Мне очень хотелось снять с нее джемпер и гладить ее.

– У меня нет татуировок, – нахмурилась Жаклин.

Да неужели! Я усмехнулся. Она не поняла, что я имел в виду, но напрямик, да еще лежа на полу в гостиной, такие вещи не объясняют. Поэтому я ответил:

– Так я и думал! Ну что, идем смотреть рисунок?

Лицо Жаклин на редкость прозрачно выразило ее чувства: озадаченно дрогнула бровь, желание расширило зрачки; мелькнула тень негодования, причина которого осталась для меня неясной. Так или иначе, она, уверенно взявшись за мою руку, недвусмысленно показала, что я устраивал ее как «плохой парень», каким подруги советовали ей обзавестись, и я был бы идиотом, если бы отказался от этой роли.

Мы прошли в мою спальню, и я включил свет, чтобы Жаклин изучила обстановку комнаты и рисунки на стене. Девушек, переступавших порог моей квартиры над хеллеровским гаражом, было немного. Тех, кого я укладывал в постель, – еще меньше. И даже для них я не зажигал лампу. Сам я ориентировался на ощупь: знал, где находился стол, где – книжные полки, где – прикроватная тумбочка, в которой хранились карандаши с блокнотом, очки (я надевал их, когда допоздна засиживался за работой или чтением), презервативы. А саму кровать, где я пользовался перечисленными предметами, нашел бы даже слепой. Поэтому кромешная темнота вполне нас устраивала. Я вел девушку – она шла за мной.

Или мы просто обходились диваном.

С Жаклин все было иначе.

– Они замечательные! – пробормотала она.

Наблюдая за движениями ее глаз от рисунка к рисунку, я молча ждал, когда она найдет свой портрет (ведь именно он интересовал ее в первую очередь). Заметив его, она села и стала смотреть. Я опустился на кровать рядом, уже раздетый до пояса.

Жаклин обернулась и поглядела на меня. Еще никогда я не испытывал такого сильного желания прочесть чужие мысли. «Теперь твоя очередь», – подумал я, пытаясь понять, насколько далеко она позволит мне зайти. Я не хотел даже на сантиметр переступать эту границу, но и останавливаться на сантиметр раньше тоже не желал.

• Предыдущая
• 46/79
• Следующая