Синельников и старый майор - Лях Андрей Георгиевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/15
- Следующая
– Алло, майор, это Штейнглиц. Вы отрезаны, прорыв с правого фланга при поддержке десанта. Будьте внимательны: у них там по меньшей мере два Т-90. Удерживайте позиции, авиация уже в воздухе, я лично командую группой поддержки, мы будем у вас минут через сорок. Да, две красные ракеты. Да, со стороны брошенной фермы. Не пытайтесь контратаковать – только оборона!
– Ну, Брюн, – сказал я, – пришла пора нанести визит в логово зверя. Если Амалия предпримет какие-то экстренные меры, позорно убегаем, фактор внезапности на нашей стороне… но задать кое-какие вопросы необходимо. И вот еще что… Я уже понял – ты оборотень прекрасный, выдающийся, можно сказать, авторитетный, но в этом доме, пожалуйста, обойдись без этих фокусов с искажением времени и пространства. Старики не поймут, мне влетит по первое число… Ладно?
В ответ Брюн только фыркнула. Пойми-ка этих девчонок.
В родных стенах моя красавица явно почувствовала себя неуютно: прижалась к моим ногам и подняла шерсть дыбом; по ушам и слабой дрожи было ясно, что она насторожилась и ждет неприятностей.
– Понимаю, моя прелесть, скверные воспоминания; ничего, держись, теперь нас двое… Ну что же, майор, все отлично, угроза окружения ликвидирована, ваши парни прекрасно себя показали. Подготовьте список представленных к наградам… кстати, нас ждет пополнение…
В тот самый момент, когда после доклада о потерях я отпустил дедушку Вольфа, в гостиную с противоположных концов быстрым шагом вошли Амалия и Старый Карл – оба в парадных нарядах, а Амалия еще и в жемчугах – видимо, собирались в театр или на прием. Увидев, как я пропускаю сквозь пальцы восхитительные шелковистые уши моей возлюбленной, они окаменели на ходу – словно натурщики во время демонстрации фаз движения или пара пехотинцев, вдруг обнаруживших, что идут по минному полю. Впервые в жизни я увидел, как у Старого Карла отвалилась нижняя челюсть. Почтенные господа Ветте были потрясены настолько, что некоторое время не могли вымолвить ни слова, потом у бабушки Амалии вырвался звук, который, наверное, можно услышать от ожившего утопленника после того, как ему сделали искусственное дыхание, и она пробормотала:
– Бруно, попробуй ее удержать, а я кого-нибудь… как-нибудь…
– Не двигайся, Амалия, – прервал ее Старый Карл – в этой семье было принято называть мать и бабушку просто по имени. – Бесполезно. Ты же знаешь, транквилизаторы ее не берут. Попробуем иначе…
Они боялись пошевелиться и даже громко говорить. Не стану отрицать, это была восхитительная минута.
– Здравствуйте, дядя Хельмут, здравствуйте Амалия, – заговорил я с самой изощренной приветливостью, почесывая Брюн под горлом – Мы вот тут шли мимо и решили заглянуть на огонек, а заодно навестить дедушку Вольфа. Дядя Хельмут, простите, но что это вы на меня так странно смотрите, будто на заморское чудо? Брунгильда, в ее теперешнем виде, для вас, насколько я понимаю, тоже не диковинка… У меня к вам несколько вопросов, и первый такой – чем вы ее кормите в подобных случаях? У нее есть какие-то предпочтения? Например, ей можно сырое мясо? Или лучше отварить?
– Бруно, ты уверен, что можешь ее контролировать? – шепотом спросила Амалия.
– Так, я, кажется, понял, – тоже не слишком живым голосом произнес Старый Карл. – Бог послал нам ангела… в обличии великовозрастного оболтуса из рода Штейнглицев. Ты хоть знаешь, балда, чем мы все сейчас рискуем? Она в жизни к себе никого не подпускала, двоих чуть не насмерть изуродовала, насилу отбили, не знаю как…
– Мы стальную дверь в Красном Замке поставили… В подвале…
– Да, и то боялись, что вырвется… Кирпичи когтями продирала, по стенам бегала…
– Вот это да… Брюн, ты слышишь? А все же, чем кормили?
– Да ничем. Миску с водой просовывали на лопате, через специальный люк… И ту прокусывала.
– С девушками так не обращаются, – строго заметил я. – Сколько это у нее обычно продолжается?
Старый Карл сделал неопределенное движение плечами:
– Когда как… Примерно около суток.
– Ее сестра погибла от этого, – вдруг вставила Амалия.
Старый Карл хмуро кивнул.
– Да, влюбилась в одного свистуна, услышала, как разговаривает по телефону… с другой… Захотела навсегда остаться волчицей, сбежала из дома. Был там еще лесничий… – он махнул рукой. – Короче, все скверно кончилось. Ее наверняка давно нет в живых. А у нас тут прямо как в старой легенде.
– Что за легенда?
– Да просто есть такая сказка.
– Дядя Хельмут, – сказал я со злостью, – может быть, вас это удивит, но я с некоторых пор очень интересуюсь сказками. Причину вы можете видеть невооруженным глазом. Рассказывайте.
Мать с сыном с сомнением переглянулись.
– Ну… Семейное предание… Был какой-то волшебный музыкант, исцелял увечных и одержимых, влюбился в женщину-оборотня и снял с нее заклятие… вот и все. Якобы от них и пошла семья Ветте, поэтому и волк на гербе.
– Как? – тихо спросил я. – Как он узнал, что она излечилась?
Карл принялся крутить волоски на левой брови, что было признаком величайшей сосредоточенности, и снова беспомощно взглянул на мать.
– Я не помню…
– Там были какие-то карлики, – сказала Амалия. – Или гномы. Кажется, они служили вервольфам…
– Симбионты?
– Бруно, я была маленькой девочкой, когда слышала эту историю…
– Да! – вдруг оживился Старый Карл. – Точно, карлики! Они еще кричали: «Мешки пусты, мешки пусты!»
– Что за мешки? Защечные, как у белок? Ну ладно, а что было дальше?
Увы, ответом мне было тягостное молчание.
– Ладно, хорошо, – сказал я. – Значит, так. Дядя Хельмут. Находясь в здравом уме и твердой памяти, я прошу у вас руки, а в данном случае лапы, вашей племянницы Брунгильды Ветте.
Второй раз за вечер Старый Карл выпучился на меня так, словно перед ним воскрес Фридрих Великий, или, по крайней мере, Манфред фон Браухич.
– Бруно, черт тебя дери, – захрипел он самым зловещим тоном. – Если это шутка, она будет последней в твоей жизни.
– Хельмут! – не выдержала Амалия. – Ты что, не видишь? Он вовсе не шутит! Мальчик мой, как ты мог решиться на такое?
– Нет, это не шутка, черт меня дери, как вы говорите, дядя Хельмут, – подтвердил я. – Мы любим друг друга, я надеюсь на ее согласие, кстати, вот кольцо… Благословляйте нас скорее, и мы пойдем, потому что Брюн нервничает, и нам еще надо заехать за едой. Да, советы оставить ее у вас не принимаются.
Тут Старый Карл наконец расслабился и сел на стул. Ситуация входила в привычное для него командное русло.
– Ты что же, собрался прогуляться с ней по магазинам? Благославляю, но никуда вы не поедете! В машину, и немедленно марш домой, раз уж тебе жизнь не дорога! Список продуктов продиктуешь по телефону, запритесь и сидите, пока все не кончится!
– Я собирался устроить торжественный ужин со свечами.
– Будут тебе и свечи, быстро вниз! Амалия, извини, но, кажется, мы опоздаем.
Амалия лишь отмахнулась знаменитым кружевным платочком.
Я накрыл сразу два стола. Один – празднично-официальный, с протокольным набором рюмок, бокалов, тарелок, подтарельников, салфеток и неподъемными приборами – подарком моих тетушек-помещиц, Бригиты и Маргариты, с любой из вилок не страшно выйти на медведя – и завершающим аккордом взгромоздил подсвечники. Второй – походный, прямо на полу, для временного перекуса. Для себя я соорудил фантастический салат, без разбора накрошив колбасы, ветчины, солений, маринадов, не знаю чего еще, и полив всю фантасмагорию кетчупом; для Брюн доставили копченый бараний бок, который она неуловимым движением прорезала как бензопилой, и половина тут же исчезла у нее в пасти, кроме того, я периодически скармливал ей особо приглянувшиеся кусочки моего ирландского рагу. Себе виски я наливал в стакан, Брюн – в увесистую саксонскую посудину, будто специально рассчитанную на то, чтобы волк, будучи навеселе, ее не опрокинул. Не скрою, часам к восьми оба уже счастливо пребывали в состоянии наилегчайшего подпития.
- Предыдущая
- 11/15
- Следующая
