Сталин. По ту сторону добра и зла - Ушаков Александр Геннадьевич - Страница 168

• Предыдущая
• 168/309
• Следующая

Какими бы дутыми ни оказывались проценты и тонны (ни одно из данных Сталиным заданий не было выполнено), они означали все же развитие, тогда как на Западе разразился жесточайший экономический кризис и капиталистические акулы безжалостно пожирали друг друга и издевались над несчастными пролетариями.

Да, на строительстве и производстве царила неразбериха, гибли рабочие, заводами руководили часто мало что понимавшие в порученном им деле люди. И тем не менее, в отличие от несчастного сельского хозяйства, промышленность становилась на ноги.

Что касается успешного возведения всевозможных гигантов вроде Днепрогэса, то надо помнить, что появлялись они, по словам известного российского историка В. Шамбарова, только благодаря «неограниченным человеческим ресурсам и неограниченного их «расхода». И многие из них были возведены на человеческих костях в буквальном смысле этого слова. При этом нигде не шла речь о качестве, примером чего является тот же хваленый Беломорско-Балтийский канал, который сразу же после сдачи в эксплуатацию был признан непригодным для экономического или военного использования.

Сокрыто от населения было и то, что успехи первой пятилетки основывались не только на магнитках и днепрогэсах, но и в большинстве своем на восстановленных предприятиях дореволюционной промышленности. И те же текстильная и легкая отрасли промышленности были обязаны своему возрождению именно таким предприятиям.

Ну и, конечно, ко всему этому необходимо прибавить те заводы, артели и фабрики, которые большевики отобрали у нэпманов и иностранных концессионеров. Страна буквально надрывалась на производстве, а Сталин продолжал ее гнать и гнать вперед.

«Нельзя снижать темпы! — говорил он в феврале 1931 года хозяйственникам. — Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочими и крестьянами СССР. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочим классом всего мира. Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оставаться битыми. Нет, не хотим!

История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били японские бароны. Били все — за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно... Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять дет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

И люди чрезмерно трудились, истекая кровью и потом. Буквально на костях возводились тысячи крупных промышленных предприятий, прокладывались тысячи километров новых железных дорог и каналов, строились новые города и поселки. «В Магнитогорске я был вовлечен в битву, — писал в своей знаменитой книге «За Уралом» Джон Скотт. — Я сражался на стальном и чугунном фронте. Десятки тысяч людей строили доменные печи в самых тяжелых условиях, и многие из них делали это с охотой, с безграничным энтузиазмом, который заразил меня со дня моего приезда туда. Я мог бы держать пари, что только в битве за победу черной металлургии в России погибло больше людей, чем в длительной бойне на Марне в Первую мировую войну».

Так шла третья, теперь уже сталинская революция, и Сталин на самом деле сделал то, что не удалось Ленину. Он победил на «второй гражданской», и уже в 1932 году основными производителями зерна стали колхозы, которые дали 84,1% товарного хлеба, а единоличные хозяйства — всего лишь 15,9%.

И не проведи он свою так обильно политую народной кровью и слезами коллективизацию, страна никогда не победила бы в Великой Отечественной войне. Так, во всяком случае, многие ученые считают и по сей день. В 1989 году было проведено моделирование варианта Бухарина современными математическими методами. Расчеты ученых показали, что при продолжении нэпа был возможен рост основных производственных фондов в интервале 1—2% в год.

При этом нарастало бы отставание не только от Запада, но и от роста населения СССР (2% в год). Что, в свою очередь, предопределяло поражение при первом же военном конфликте из-за нарастающего обеднения населения.

Вместе с товарным хлебом появились деньги на форсированную индустриализацию, и, несмотря ни на какие издержки, Сталин мог с чистой совестью сказать: «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она теперь есть. У нас не было тракторной промышленности. У нас она теперь есть. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьезной современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест».

Что ж, все правильно, сделано было много, и если уж говорить откровенно, то надо было удивляться не тому, что были завышены какие-то там цифры, а тому, что они смогли вообще появиться.

Да, Сталин давал нереальные планы и требовал их исполнения. Но и в этом, при желании, можно увидеть определенную политику. Он успел хорошо познать Россию и прекрасно понимал, что именно таким путем и надо чего-то добиваться. И если от людей надо было требовать, то требовать невозможного.

Верил ли он сам в 17 миллионов тонн чугуна уже в конце первой пятилетки? Может быть, и верил, поскольку сам толком не понимал, за что брался. Зато ему было прекрасно известно другое. Стоило ему только затребовать реальные цифры, как он не получил бы их. А люди, по его глубочайшему убеждению, должны были и на работу ходить так, как совсем еще недавно ходили на Перекоп.

Конечно, надо было «лучше меньше, да лучше», чтобы раз и навсегда заложить стремление в первую очередь не к количеству, а качеству. Но... не надо забывать, что Сталин постоянно находился в жесточайшем цейтноте, и, по большому счету, ему было не до качества. Да и кто это качество мог дать? Не было ни достаточного количества квалифицированных инженеров, ни мощного среднего звена техников, ни квалифицированных рабочих. А если вспомнить, что на многих стройках трудились заключенные, то... чему удивляться.

Несмотря на многие просчеты и ошибки, Сталин умел делать правильные выводы и освободил ведущих хозяйственных руководителей от бессмысленной и по большей части вредной «опеки» партийных органов и профсоюзных деятелей. И теперь за все отвечало руководство.

Более того, при необходимости Сталин выдвигал на ответственные посты беспартийных, среди которых было немало вышедших из тюрем и лагерей. Со временем он изменил свое мнение и о буржуазных специалистах, большинство из которых и не думало заниматься вредительством. Впрочем, вряд ли он руководствовался любовью к «бывшим». Скорее это было велением времени. Да и как можно поднимать экономику без специалистов? Потому Сталин и говорил на конференции хозяйственников в июне 1931 года:

«Должна измениться и наша политика в отношении старой технической интеллигенции». И теперь, по словам того самого Сталина, с чьей подачи был организован «шахтинский процесс», «было бы глупо и неразумно рассматривать... чуть ли не каждого специалиста и инженера старой школы как непойманного преступника и предателя». Что же касается объявленного им самим «спецеедства», то, как теперь оказывалось, оно «всегда считалось и остается у нас вредным и позорным явлением».

Да и какой смысл был всем «бывшим» становиться в позу? Времена менялись, в стране появились собственные кадры из рядов рабочего класса, которые по своим знаниям и таланту мало в чем уступали «бывшим». Что-что, а давать способных людей российская земля еще не потеряла способности.

• Предыдущая
• 168/309
• Следующая