Сталин. По ту сторону добра и зла - Ушаков Александр Геннадьевич - Страница 43
- Предыдущая
- 43/309
- Следующая
Потом будут говорить, что этот приказ касался лишь тыловых частей, но... было уже поздно. Солдатня поняла все как надо, и армия трещала по всем швам. Офицеров в лучшем случае никто не слушал, в худшем — их просто убивали. И именно это революционное творение Петросовета привело к переходу военной власти к солдатским комитетам, к выборному началу, смене солдатами своих начальников и в конечном счете к развалу армии.
«После его (приказа № 1. — Прим. авт.) прочтения, — вспоминал очевидец этого события князь В.Н. Львов, — Гучков (будущий военный министр) немедленно заявил, что приказ... немыслим, и вышел из комнаты. Милюков (будущий министр иностранных дел) стал убеждать Соколова в совершенной невозможности опубликования этого приказа... Наконец, и Милюков в изнеможении встал и отошел от стола... Я вскочил со стула и со свойственной мне горячностью закричал Соколову, что эта бумага, принесенная им, есть преступление перед Родиной... Керенский (министр юстиции) подбежал ко мне и закричал: «Владимир Николаевич, молчите, молчите!», затем схватил Соколова за руку, увел его быстро в другую комнату и запер за собой дверь...»
Правда, Шульгин дает совершенно иную версию появления приказа, и, по его словам, в думский комитет его принесли уже отпечатанным. Интересно, не так ли? Преступный, по своей сути, приказ, подготовленный ЦИК Петроградского Совета во Временном правительстве защищает Керенский! Тот самый Керенский, который уже очень скоро в свойственной ему трагической манере заявит, что отдал бы десять лет жизни, чтобы приказ не был подписан... Кому был выгоден этот приказ, который могли подписать только сумасшедшие люди? Прежде всего Германии, кровно заинтересованной в развале российской армии, чтобы перебросить свои войска на Западный фронт. И, как знать, не тянулась ли и сюда, в Петросовет, ниточка из германского генерального штаба?
Впрочем, существует и еще одна версия появления приказа № 1, согласно которой он появился после того, как военная группа Думы заговорила о наведении порядка среди восставших солдат. И, надо полагать, что этого самого порядка Петросовет боялся куда больше, нежели разложения армии. Потому и принял этот самый печальный приказ. Ну а заодно и предупредил: любой, кто только попытается разоружить солдат, будет предан суду.
По злой иронии судьбы, один из авторов приказа Соколов сам стал его жертвой, и когда в июне 1917 года он отправился в составе правительственной делегации на фронт и принялся уговаривать им же самим распущенных из армии солдат соблюдать дисциплину, те до полусмерти избили своего благодетеля.
Остается только добавить, что этот самый адвокат Соколов являлся одним из руководителей российского масонства. И именно он положил начало стремительной карьере другого масона — молодого адвоката Керенского, которого пригласил на громкий процесс прибалтийских террористов.
Временное правительство было образовано 2 марта, и сделано это было далеко не самым лучшим образом. Министров выбирали так, словно это были не люди, от которых зависит судьба России, а дежурные по какой-то провинциальной станции. Да и не тянули, как было уже сказано выше, все эти люди на правителей России. И дело заключалось вовсе не в каких-то там непонятных народу либеральных ценностях, а в недооценке своего собственного.
И если это было бы не так, то вряд ли Временное правительство начало бы свою деятельность с уничтожения губернаторов, полиции и жандармерии. То есть всего того, на чем держалось государство. Именно здесь сказались взгляды пришедших к власти политиков, которые желали продемонстрировать стране свою революционность и безжалостно рубили сучья, на которых они еще могли сидеть.
И трижды прав В. Шамбаров, когда утверждает, что «к февралю 1917-го страна имела все демократические права и свободы примерно в том объеме, в котором это может себе позволить любое цивилизованное государство». «Но ведь либеральная оппозиция, — продолжает он, — только и жила лозунгами этих прав и свобод, только в их провозглашении видела свою программу-максимум! А то, что Россия получила при царе, было, конечно же, вовсе не свободами. Значит, придя к власти, надо было провозгласить что-то еще, более полное, более широкое.
А что? И в бездумном «торжестве демократии» снимались последние ограничения — то есть те, которые диктовались обычными здравыми соображениями государственной целесообразности и безопасности. К свободе партий добавлялась свобода экстремистских партий, к свободе слова — полная свобода, вплоть до вражеской пропаганды, к свободе печати — отмена даже военной цензуры, без которой ни одно воюющее государство никогда не обходилось, к гражданским правам — фактическое отрицание гражданских обязанностей...»
Так что разрушение государства только началось «снизу», а вот продолжилось оно уже «сверху», уничтожением «плохого своего». После избрания правительства трагикомедия продолжилась. На этот раз она выразилась в назначении «комиссаров» — представителей Думы, которые должны были осуществлять власть на местах. «Мы, — вспоминал Шульгин, — назначали такого-то туда-то, Родзянко подписывал — и человек ехал».
Ничего не скажешь, хорошая процедура! И после этого надо ли удивляться тому, что власть в конце концов прибрали к рукам большевики? Кстати, о большевиках. Да, их вожди революцию проморгали, но ведь кто-то кричал в Таврическом про социалистическую революцию. И как тут не вспомнить о тех агентах, которых готовил Ганецкий в Дании, и о том, что платили большевики за день, проведенный на демонстрации, больше, чем за полный рабочий, за выкрикивание лозунгов — по 70 рублей, а за каждый выстрел — по 120. Деньги по тем временам немалые... Вот так и образовалось нечто такое, что нельзя было назвать ни республикой, ни монархией... Государственное образование без названия...
Потом полный провал Временного правительства многие исследователи будут объяснять тем, что русский народ был не готов к восприятию западных форм парламентаризма, демократии и либеральным ценностям. И если им верить, то вырисовывается довольно странная картина: не готовый к западной демократии русский народ оказался тем не менее прекрасно подготовленным к сталинскому концлагерю. Да и о какой там столь страшной для русского человека западной демократии может идти речь, если практически все демократические свободы Россия получила еще при царе, а Временное правительство так толком ничего и не сделало.
А если уж быть до конца точным, то западный вариант страна получит уже после Октября, когда будет создан Совнарком, который и являл собой правительство «парламентского» большинства.
Многие историки считают, что истинными творцами Февральской революции явились русские масоны. Те самые, которые еще в 1910 году основали Ассоциацию лож «Великий Восток народов России» в целях замены самодержавия на парламентскую республику. Были они и в Думе, и в партиях, и в Советах, и во всех составах Временного правительства, и даже среди большевиков. Особенно много масонов было в кадетской фракции в Думе и в ЦК кадетской партии.
Осенью 1916 года наиболее радикальная часть ассоциации принялась за подготовку дворцового переворота, а князь Львов вел переговоры со своим собратом по ложе генералом Алексеевым об аресте царя. И если верить известному исследователю русского масонства Н.Н. Яковлеву, то именно заправилы Февральской революции «способствовали созданию к началу 1917 года серьезного продовольственного кризиса».
Но если это и на самом деле было так и российскому масонству удалось покончить с самодержавием, то почему работавшие в правительстве и в том же Петроградском Совете братья по ложе так и не смогли договориться между собой и, покончив с самодержавием, принялись за разрушение самого государства? Получается так, что это были либо совершенно разные масоны, либо... и не масоны вовсе. И, честно говоря, не очень-то верится во всю эту мифологию. Не хватает еще только завязанных глаз, пистолета и клятвы на крови. Да и что смогли бы сделать все эти масоны, вместе взятые, если бы во главе государства стоял не мягкий Николай II, а сильный и волевой правитель. И далеко не случайно А.И. Деникин писал, что «русская революция, в своем зарождении и начале, была явлением, без сомнения, национальным, как результат всеобщего протеста против старого строя».
- Предыдущая
- 43/309
- Следующая
