Стриптиз - Сименон Жорж - Страница 18

• Предыдущая
• 18/40
• Следующая

Именно этого он добивался, когда, занимаясь любовью, был грубым и даже злым, а в глазах вспыхивали огоньки жестокости.

Селита вела с ним сражение, в какой-то степени нескончаемое сражение, в котором она так и не была полностью побеждена, и мужчина должен был всякий раз доказывать свою власть.

— Ты просто стерва! — нередко повторял он ей, причем в такие моменты, когда, казалось, он мог быть полностью доволен собой.

Он расспрашивал ее, пристально глядя в глаза, почти прижимаясь к ее лицу:

— Ты это делаешь нарочно? Признайся, что ты это делаешь нарочно!

Она говорила «да» специально, чтобы позлить его.

— Ты меня ненавидишь? — спрашивал он.

— Я не знаю.

И это было правдой, ибо она в конце концов сама увлеклась игрой. Он был самец, он был враг. Ей нужно во что бы то ни стало выиграть эту партию.

Дело было совсем не в том, что она стремилась найти опору и защиту или цеплялась за него из страха оказаться продавщицей универмага или уличной проституткой.

Жизнь постоянно пробовала ее утопить всякий раз, когда она ценой мучительных усилий высовывала голову из воды, всегда возникало что-нибудь (или кто-нибудь), чтобы снова погрузить ее в воду.

Ради нее самой и ее представления о себе она должна, просто обязана победить, выиграть хотя бы эту партию.

Она не располагала больше временем для новых партий. С каждым разом ее шансы уменьшались. А в эту борьбу она за последние шесть месяцев вложила весь свой пыл, всю свою волю.

Флоранс тоже разыгрывала последнюю карту. У нее было еще меньше надежды.

Ей уже было почти сорок, и она плохо себя чувствовала.

Каждая из них защищала то, что считала своим добром. Ни та, ни другая не взывали к жалости.

Позиция была совершенно ясной, разве не так?

Некоторое время тому назад Селита чуть было не дрогнула из-за истории с туфлей потому, что почувствовала себя униженной. Она, конечно, никуда бы не уехала, поскольку это невозможно, но всерьез подумывала броситься на шею этому дешевому спасителю, который был еще в придачу графом.

Теперь она злилась на себя за то, что хоть ненадолго, но позволила себе вынашивать такой замысел.

Мадо пожала ей руку. Ее рука была бледной, со следами от иголок на пальцах, а в ней самой проглядывало что-то незавершенное и нездоровое. Через несколько минут, еще бледная от пережитого страха, она будет выступать, устремив взгляд на Джианини, который поддерживает ее музыкой столь же эффективно, как если бы держал ее за плечи.

А может, она не так уж наивна, как кажется? Смогла же она совершенно самостоятельно принять решение там, в Бержераке, и ринулась в неведомый мир с деньгами, которых едва хватило на неделю. В Марселе она знала, что нужно было делать, и переспала с владельцем бара, которого даже Леон, кажется, считает чудовищем. Затем украла, не задумываясь, сумку в магазине, а при встрече с инспектором полиции сумела растрогать его своими слезами.

Что касается того, что происходило во время ее выступления, от чего у всех перехватило дыхание, Селита все больше убеждалась, что это был просто ловкий трюк.

Во всяком случае, Мадо зря вмешивается в их борьбу, напрасно собирается подняться на ринг и встать как бы между Флоранс и Селитой.

Не той она весовой категории!

— А теперь, дамы и господа, мы имеем удовольствие представить вам мадмуазель Селиту, известную испанскую танцовщицу Ей аплодировали в самых знаменитых кабаре Европы…

Она иронически улыбнулась, глядя через окошечко в двери. Задев ее, мимо пронеслась к лестнице Мари-Лу, распространяя вокруг сильный запах пота.

Через пять минут все узнают, что Селита запросила мира.

В этот вечер произошло еще одно небольшое и незаметное столкновение, но совсем другого рода. А до того, как бы подтверждая предположение Наташи, дантист в картонной ковбойской шляпе, отплясывая в одиночестве на танцплощадке, вдруг рухнул, зацепив при падении какой-то столик, который перевернулся вместе с шампанским в ведерке и стаканами…

Хозяин помог Людо выволочь его. Жюль быстро восстановил порядок в зале, а оркестр заиграл румбу, тем временем Мадо, которой аплодировали меньше, чем накануне, уселась в своем углу все с тем же видом чуть неуклюжей и застенчивой девушки.

Селита сознательно не стала возвращаться к графу. Она видела, что он расплатился с барменом, а затем вместо того, чтобы потребовать верхнюю одежду, пошел и сел рядом с новенькой.

Мадо, должно быть, еще верила в правила игры или делала вид, что верит.

Поэтому, зная, что с ее новым кавалером прежде была Селита, она вопросительно посмотрела на нее, как бы спрашивая разрешения.

«Валяй, девочка, не стесняйся!»

Таков был смысл мимики Селиты. Но любопытно отметить, что хозяин сразу же принял недовольный и обеспокоенный вид. Не испугался ли он часом, что кто-то заинтересуется Мадо, прежде чем он успеет ею воспользоваться?

Мари-Лу, узнавшая о примирении, подошла к Селите, чтобы шепнуть, трогая за плечо:

— Ты правильно поступила.

— Спасибо.

Она, конечно, вообразила, что это ее советы принесли плоды. Бедная толстая дурочка!

Ее пригласили танцевать, и неожиданно прибыло серьезное пополнение посетителей — сразу четыре пары, которые, вероятно, возвращались с гала концерта в казино, ибо все были в вечерних туалетах. Пришлось сдвигать столы, чтобы освободить для них место.

Граф не танцевал. Склонившись к Мадо, он с серьезным видом что-то говорил ей, возможно, давал советы, как человек старше ее по возрасту и имеющий жизненный опыт. Интересно, вручил ли он уже девушке свою визитную карточку?

Во время перерыва между танцами, когда Селита подошла к стойке, чтобы выпить, Людо ей сообщил:

— Я прочел его визитную карточку. Теперь я знаю, о ком идет речь. Я уже слышал о нем, но не знал, что это именно он. Его жена-американка, на двадцать лет его старше, и держит его в ежовых рукавицах…

Теперь настал черед Селиты с насмешливой улыбкой наблюдать за кавалером Мадо. Проститутка!

— Альфонс! — тихо прошептала она.

Подумать только, что она собиралась было мериться с ним силой!

Она поискала глазами Леона, нашла его беседующим с одним завсегдатаем, коммерсантом с Антибской улицы, который приходил в «Монико» только тогда, когда его жена уезжала в гости к своей матери в Гренобль. Хозяин издалека моргнул ей, как бы говоря:

• Предыдущая
• 18/40
• Следующая