Автокатастрофа - Баллард Джеймс Грэм - Страница 23

• Предыдущая
• 23/41
• Следующая

Кэтрин ухватила нить своей фантазии. Кого она представляла рядом с Воаном, себя или меня?

– …Ты знаешь вкус спермы? Ты когда-нибудь пробовал сперму? Она бывает более и менее соленая. У Воана должна быть очень соленая сперма…

Я смотрел на упавшие ей на лицо светлые волосы, на ее бедра, вздрагивающие на пути к оргазму. Это был один из первых случаев, когда она представляла меня в гомосексуальном акте, и меня удивило богатство ее воображения. Она проталкивалась сквозь оргазм, ее тело охватила дрожь наслаждения. Прежде чем я потянулся, чтобы обнять ее, она перевернулась и легла вниз лицом, позволяя сперме вытечь из влагалища, потом сползла с кровати и быстренько пошла в ванную.

В продолжение следующей недели Кэтрин как обычно курсировала по залам аэропорта. Наблюдая за ней из машины и ощущая, что Воан тоже ловит ее блуждающим взглядом, я чувствовал, как мой член наливается и прижимается к кромке руля.

– Ты кончил?

Елена Ремингтон неуверенным жестом прикоснулась к моему плечу, словно я был пациентом, над оживлением которого ей пришлось хорошо потрудиться. Я лежал на заднем сиденье, а она резкими движениями одевалась, поправляла юбку на бедрах. И в этот момент она была похожа оформительницу витрины супермаркета, которая одергивает одежду на манекене.

По дороге в лабораторию дорожных исследований я предложил ей остановиться где-нибудь среди резервуаров к западу от аэропорта. В течение предыдущей недели интерес Елены ко мне значительно поугас, словно она поместила меня и автокатастрофу куда-то в прошлую жизнь, реальности которой она уже не признавала. Я знал, что она вот-вот вступит в период бездумной неразборчивости, через который проходит большинство овдовевших людей. Столкновение наших автомобилей и смерть ее мужа стали для нее ключом к новой сексуальной страсти. В первые месяцы после его смерти она прошла через ряд быстротечных связей, словно принимая половые органы всех этих мужчин в свои руки и свое влагалище, она каким-то образом снова оживляла мужа, словно вся эта сперма, смешанная в ее лоне, как-то воссоздавала в ее сознании блекнущий образ умершего.

На следующий день после первого соития со мной она приняла нового любовника, младшего патологоанатома Эшфордской больницы. От него она перешла еще к нескольким мужчинам: муж приятельницы-врача, радиолог-практикант, менеджер обслуживающего персонала гаража. И я заметил, что во вcex этих связях, которые она описывала без вся-кого смущения в голосе, неизменным атрибутом был автомобиль. Все это происходило в машине либо на многоэтажной автостоянке аэропорта, либо вечером в районном гараже, либо на автостоянке возле окружной дороги, словно присутствие машины резонировало с неким элементом, без которого половой акт терял всякий смысл. Машина, предположил я, каким-то образом вновь и вновь исполняет роль убийцы ее мужа, роль, необходимую для раскрытия новых возможностей ее тела. Она могла достичь оргазма только в машине. И все-таки однажды вечером, лежа рядом с ней в своей машине на крыше многоэтажной автостоянки в Нортхолте, я почувствовал, как враждебно и разочарованно напряглось ее тело. Я положил руку на темный треугольник ее лобка, серебрящийся в темноте от влаги.

Она убрала от меня руки и оглядела интерьер кабины, словно собираясь изорвать свои набухшие груди об этот капкан из стеклянных и металлических лезвий.

Вокруг нас в свете солнца лежали заброшенные резервуары – невидимый подводный мир. Елена подняла окно, отгораживаясь от шума взлетающих самолетов.

– Мы сюда больше не вернемся. Тебе придется подыскать другое место.

Я тоже чувствовал спад возбуждения. Когда за нами не наблюдал Воан, не записывал наши позы и части тела на фотопленку, мой оргазм казался пустым и стерильным, просто выбросом лишней органической ткани.

В своем воображении я видел, как машина Елены, с жестким хромом и пластиком, оживляется силой моего семени, превращаясь в будуар из экзотических цветов и вьющихся растений, едва пропускающих солнечный свет; сквозь пол и сиденья прорастает сочная влажная трава.

Глядя на Елену, набирающую скорость на прямом участке шоссе, я внезапно задумался о том, как я мог бы встряхнуть ее. А не провезти ли ее опять по маршруту смерти мужа? Возможно, это освежило бы ее сексуальную потребность во мне, вновь воспламенило бы эту эротическую враждебность, которую она испытывала ко мне и к умершему.

Когда нас пропускали через ворота лаборатории, Елена склонилась над рулем, странно ухватившись за него тонкими руками. Ее тело складывалось в неуклюжие геометрические сочетания со стойками лобового стекла и рулевой колонки, словно она сознательно повторяла позы покалеченной девушки Габриэль.

Мы шли с автостоянки к месту испытания. С поприветствовавшими нас учеными-исследователями Елена обсудила очередной проект норм министерства путей сообщения. На бетоне в два ряда были составлены поврежденные машины. В смятых корпусах сидели пластиковые манекены, их лица и грудные клетки расколоты в столкновениях, зоны повреждения отмечены разноцветным пятнами на черепах и животах. Елена разглядывала их через выбитые лобовые стекла, словно они были пациентами, за которыми она хотела бы ухаживать. Мы бродили среди прибывающих посетителей – почти все в опрятных костюмах и украшенных цветами шляпах, а Елена просовывала руку между осколков разбитых окон и ласкала пластиковые руки и головы.

Остаток дня прошел, подчиняясь логике сновидения. Освещенные ярким послеполуденным светом несколько сот зрителей были похожи на манекенов, выглядели не более реально, чем пластиковые фигуры, которые должны были играть роль водителя и пассажиров в лобовом столкновении седана с мотоциклом.

Чувство развоплощения, нереальности моих собственных мышц и костей усилилось, когда появился Воан. Механики закрепляли мотоцикл в механизме, который будет запущен по стальным рельсам в стоящий в семидесяти ярдах седан. Провода датчиков тянулись от обеих машин к фиксирующим приборам, закрепленным на длинных подмостках. Были подготовлены две кинокамеры – одна установлена возле дороги, с направленным на точку столкновения объективом, вторая смотрела вниз с подвесной рамы. Видеооборудование уже воспроизвело на небольшом экране кадры с механиками, устанавливающими датчики в двигателе машины, в которой сидели четыре манекена, представляющие семью: муж, жена и двое детей. К их головам, телам и ногам тянулись провода. На телах уже были отмечены предполагаемые травмы, на лицах и грудных клетках – сложные красные и фиолетовые геометрические формы. Механик в последний раз поправил водителя за рулем, располагая его руки в соответствующем положении. Руководитель научных исследований поприветствовал через систему громкоговорителей гостей этой экспериментальной катастрофы и шутливо представил тех, кто находился в машине:

– Чарли и Грета, представьте себе, что они решили проехаться с детьми, Шоном и Брид жит…

В дальнем конце площадки небольшая группа работников занималась подготовкой мотоцикла, защищая камеру, установленную в механизме катапульты, которая отправится в путешествие по рельсам. Посетители – работники министерства путей сообщения, инженер безопасности дорожного движения, специалисты-автодорожники и их жены – собрались у точки столкновения, словно болельщики на скачках.

Когда появился Воан, прошествовав со стороны автостоянки на своих длинных кривых ногах, все как-то с опаской оглянулись, чтобы посмотреть на эту фигуру в черной куртке, направляющуюся к мотоциклу. Мне самому показалось, что он готов оседлать эту машину и двинуть ее вниз по рельсам прямо на нас. Рубцы на его лбу и губах отблескивали, как лезвия сабель. Он постоял, глядя, как механики поднимают пластикового мотоциклиста – Элвиса – на сиденье, а затем направился к нам, поприветствовав жестом Елену Ремингтон и меня. Он оглядел посетителей несколько вызывающим взглядом. И снова меня удивило, как он сочетал в себе личную притягательность, полную замкнутость в своей панической вселенной и в то же время открытость для любого опыта во внешнем мире. Воан проталкивался через толпу посетителей. В правой руке он нес стопку рекламных проспектов и материалов лаборатории дорожных исследований. Он склонился над плечом. Я восстановил равновесие, непроизвольно схватив Воана за плечо, когда мотоцикл и его водитель пролетели над капотом машины и ударились в лобовое стекло, затем по крыше косо прогрохотала черная масса обломков, машину отнесло футов на десять назад, вдоль направляющих, где она и застыла, перевернувшись крышей на рельсы. Капот, лобовое стекло и крыша были смяты ударом. Члены семьи в кабине завалились друг на друга, обезглавленный торс женщины на переднем сиденье впечатался в растрескавшееся лобовое стекло.

• Предыдущая
• 23/41
• Следующая