Уйти, чтобы вернуться - Леви Марк - Страница 13

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая

Он торжественно вручил ей блузку, Вэлери спросила, почему она такая ледяная, Эндрю объяснил, и Вэлери пообещала, что больше никогда не будет упрекать его за рассеянность. Он слышал это обещание уже во второй раз: впервые оно прозвучало при тех же обстоятельствах двумя месяцами раньше.

— А кстати, зачем тебе понадобилось сегодня ко мне на работу? — спросила она, хватая свою сумочку.

— Просто так, соскучился.

Она чмокнула его в лоб и убежала. На бегу напомнила ему пожелать ей удачи и предупредила, что может задержаться дольше обычного.

Эндрю уже знал, что никакой санинспекции с проверкой не будет: как раз в этот момент инспектор угодил в автомобильную аварию на мосту Квинсборо.

В половине седьмого вечера Вэлери позвонит ему на работу и предложит сходить в кино. Они опоздают на сеанс по его вине — он задержится в редакции и, чтобы загладить вину, пригласит ее в ресторан.

У Эндрю была отличная память. Он всегда этим гордился и никогда не подумал бы, что из-за этого своего достоинства однажды впадет в такую панику.

Сидя в квартире один и обдумывая немыслимое, Эндрю понял, что в его распоряжении есть шестьдесят два дня, чтобы выяснить, кто его убил и почему.

Главное было успеть до того, как убийца осуществит свой замысел…

В редакции Эндрю решил ничего не менять в своем привычном расписании. Необходимо было взглянуть на ситуацию со стороны и хорошенько поразмыслить, прежде чем что-либо предпринимать. К тому же он читал в молодости фантастические романы о путешествиях в прошлое и помнил, что вмешательство в ход событий чревато катастрофическими последствиями.

Он посвятил весь рабочий день подготовке ко второй командировке в Аргентину, уже состоявшейся в его прошлой жизни. Правда, он не избежал соблазна поменять отель в Буэнос-Айресе: тот, где он останавливался в первый раз, оставил у него плохие воспоминания.

С Фредди Олсоном, соседом по кабинету, у него вышла короткая перепалка. Тот от зависти постоянно нападал на него на редакционных летучках, а то и пытался воровать у него сюжеты.

Эндрю хорошо помнил причину их конфликта, ведь он уже произошел. Тем хуже для мирового равновесия: он взял на себя инициативу, чтобы положить конец ссоре. Он просто выгнал Олсона вон, предотвратил появление главного редактора из ее стеклянной клетки и необходимость извиняться по ее требованию перед этим кретином в присутствии всех коллег.

Садясь за стол, Эндрю успокаивал себя: все равно ему не повторить каждый свой шаг двухмесячной давности. Может статься, он даже раздавит несколько букашек, не попавшихся ему на пути при пробежках по лужайкам Ривер-парка за последние два месяца… то есть в два предстоящих месяца, мысленно поправился он.

Идея бросить вызов сложившемуся ходу вещей пришлась ему по душе. Он еще не просил руки Вэлери — это должно было случиться через три дня после ее напоминания о новой поездке в Буэнос-Айрес, он еще не разбил ей сердце, следовательно, не из-за чего молить ее о прощении. Если бы не вероятность того, что все кончится через два месяца в луже крови, это возвращение вспять несло одно только благо.

В 18.30, отвечая на звонок Вэлери, он совершил оплошность: не дожидаясь ее предложения сходить в кино, заявил, что будет ждать ее в кинотеатре.

— Откуда ты знал, что я собираюсь предложить сходить в кино? — удивленно спросила она.

— Я не знал, — промямлил он, терзая карандаш. — А мысль хорошая, правда? Или ты предпочитаешь ужин в ресторане?

Подумав, Вэлери выбрала ресторан.

— Тогда я заказываю столик в «Омен».

— Ты сегодня на высоте! Я о нем и подумала.

Эндрю так напрягся, что сломал карандаш.

— Бывает, — сказал он и спросил, как прошла инспекция, хотя знал, что она ответит.

— Никакой инспекции не было, — ответила Вэлери. — Инспектор по дороге к нам попал в аварию. Я расскажу тебе все за ужином.

Эндрю повесил трубку и произнес вслух:

— В предстоящие месяцы тебе придется быть осторожнее, иначе подозрений не избежать.

— Каких подозрений? — спросил Фредди Олсон, высунувшись из-за перегородки, отделявшей его рабочее место от закутка Эндрю.

— Скажи, Олсон, мать тебя не учила, что подслушивать под дверью невежливо?

— Не вижу никакой двери, Стилмен. Ты такой наблюдательный, неужели ты не заметил, что у нас тут одно пространство на всех? Изволь говорить тише. Думаешь, мне доставляет радость слушать твои разговоры?

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Так о чем же речь, мистер Карьерный Взлет?

— Что ты, собственно, имеешь в виду?

— Брось, Стилмен, здесь все знают, что ты заделался любимчиком Стерн. Что поделать, корпоративная система, куда от нее денешься?

— Да, Олсон, твои журналистские таланты так велики, что заставляют тебя сомневаться, а действительно ли ты журналист, поэтому я не брошу в тебя камень. Будь я таким же пустым местом, как ты, тоже мучился бы сомнениями.

— Очень смешно! Но я не об этом, Стилмен. Не старайся выглядеть еще хуже, чем ты есть.

— Тогда о чем ты, Олсон?

— Стилмен-Штильман, Стерн-Штерн… У вас ведь общее происхождение, так?

Эндрю молча разглядывал Фредди. До него дошло, что в прошлой жизни — он еще не освоился с этим абсурдом — эта его ссора с Олсоном вспыхнула гораздо раньше, еще прежде, чем Оливия Стерн ушла домой. Она уже полчаса как удалилась вместе с остальными коллегами, покидавшими рабочие места около шести вечера. Под влиянием поступков Эндрю ход событий менялся, и он сделал вывод, что напрасно этим не пользуется. Он отвесил Фредди Олсону звонкую пощечину, тот едва устоял на ногах и надолго застыл, удивленно разинув рот.

— Черт, Стилмен, я могу вчинить тебе иск, — пригрозил он, растирая пострадавшую щеку. — Тут всюду понатыканы камеры.

— Действуй! А я объясню, почему дал тебе пощечину. Уверен, этот ролик будет иметь большой успех в Сети.

— Не воображай, что легко отделаешься!

— Напрасные угрозы! Лучше отвяжись. У меня встреча, я и так потерял из-за тебя время.

Забрав свой пиджак, Эндрю заспешил к лифтам, на бегу показывая средний палец Фредди, все еще державшемуся за пылающую щеку.

В кабине, спускаясь вниз, он сначала негодовал на коллегу, а потом решил успокоиться, чтобы Вэлери не заметила, как он взбудоражен: о том, чтобы объяснить ей, что к чему, нечего было и думать.

Сидя в японском ресторанчике в Сохо, Эндрю никак не мог сосредоточиться на рассказе Вэлери. Стыда он не испытывал: весь их разговор он знал заранее. Пока она рассказывала, как прошел день, он обдумывал, как бы получше использовать ту тяжелую — это если выражаться мягко — ситуацию, в которой он оказался.

Он горько сожалел о том, что всегда пренебрегал новостями о состоянии мировых финансов. Достаточно было бы хотя бы немного ими интересоваться, чтобы сколотить теперь неплохое состояние. Если бы он запомнил биржевые курсы предстоящих — для него прошлых — недель, то манипуляции со своими сбережениями могли бы его озолотить. Однако ничто не вызывало у него такой смертельной скуки, как Уолл-стрит со всеми ее злоупотреблениями.

— Ты меня совершенно не слушаешь.

Можно поинтересоваться, о чем ты все время думаешь?

— Ты только что говорила о Ликорисе, одном из твоих любимых жеребцов. У него тяжелое воспаление сухожилия, ты даже боишься, как бы его не уволили с полицейской службы. Один полицейский — черт, забыл фамилию! — в общем, тот, который на нем скачет, не переживет разлуку со своей верной клячей.

Вэлери уставилась на Эндрю, не в силах вымолвить ни слова.

— В чем дело? Разве ты не об этом рассказывала?

— Нет, я только собиралась все это тебе рассказать! Что с тобой сегодня творится? Похоже, на завтрак ты слопал магический кристалл.

Эндрю принужденно рассмеялся:

— Наверное, ты рассеяннее, чем тебе кажется. Я всего лишь повторил твои слова. Иначе откуда бы я все это взял?

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая