Уйти, чтобы вернуться - Леви Марк - Страница 45

• Предыдущая
• 45/54
• Следующая

Ортега с ужасом косился на пылающее у него над головой пламя.

— Ортис, меня зовут Фелипе Ортис, потушите, умоляю! У меня семья, не делайте этого!

Мариса отшвырнула горящий коробок и плюнула майору Ортису в лицо.

Эндрю не на шутку рассвирепел. Мариса нашарила под водительским креслом рычаг и сумела сдвинуть кресло. Эндрю вытащил Ортиса из машины и потащил прочь от машины.

— Теперь — водителя, — приказал он Марисе.

Он уже возвращался, когда под капотом заискрило, и машина разом вспыхнула. Тело водителя объяло пламя, его лицо исказилось, а потом весь этот кошмар заволокло дымом.

Эндрю сжал руками виски и рухнул на колени. Его вырвало. Когда рвотные спазмы прошли, он подошел к лежавшему на обочине Ортису. Мариса сидела рядом с ним на корточках и курила.

— Отвезем его в больницу — его и того, второго, — сказал Эндрю.

— Нет! — отрезала Мариса, крутя ключ зажигания от их универсала. — Подойдешь — выброшу в поле.

— Тебе мало одного убитого?

— Один за тридцать тысяч? Нет, этого мне мало. Сыграем второй тайм. Теперь перевес на моей стороне. Если эта мразь хочет жить, пусть говорит. Доставай блокнот и ручку, сеньор журналист, настал твой звездный час!

— Мне плохо, — простонал Ортис, — отвезите меня в больницу. В пути я скажу вам все, что захотите.

Мариса выпрямилась, подошла к «пежо» и открыла бардачок. Вернулась она с револьвером Альберто в руке.

Приставив дуло к виску Ортиса, она взвела боек.

— Стенографистка готова. Начинаем интервью? У тебя из ноги хлещет кровь, так что тянуть не советую.

— Ты и в меня выстрелишь, если я откажусь участвовать в этом паскудстве? — спросил Эндрю.

— Нет, ты мне слишком нравишься. Но с ним я сведу счеты без всякого колебания, а может, и не без удовольствия.

Эндрю опустился на колени рядом с Ортисом.

— Побыстрее с этим покончим, чтобы я мог доставить вас к докторам. Мне очень жаль, я хотел совсем другого…

— Думаешь, ему тоже было жаль, когда он приказывал испортить тормоза в машине Антонио или когда отправлял своих церберов в твой гостиничный номер?

— Вы заявились на мою территорию, всем задавали вопросы. Мы хотели вас припугнуть, а не устраивать вам аварию.

— Как же! — прошипела Мариса. — Объясни это Антонио, он как раз в больнице. Мы тоже хотели просто тебя припугнуть, теперь мы квиты, да? Хотя нет, не совсем. Посмотри на моего друга, полюбуйся, как над ним потрудились твои люди!

— Мне смотреть не на что, я понятия не имею, кто он такой.

Эндрю был склонен поверить в искренность Ортиса: тот, похоже, действительно не знал, кто перед ним.

— Я Эндрю Стилмен, журналист «Нью-Йорк таймс». Я расследую деятельность одного летчика при последней диктатуре. Вы — тот майор Ортис, который служил с 1977 по 1983 год летчиком в береговой охране?

— Только до 29 ноября 1979 года. После я ни разу не командовал экипажами самолетов.

— Потому что больше не мог выполнять приказы, которые мне давали.

— В чем состояли ваши задания, майор Ортис?

Ортис тяжело вздохнул:

— Давненько меня не называли майором…

Мариса вдавила ему в щеку дуло револьвера:

— Нам нет дела до твоего душевного состояния. Отвечай на вопросы!

— Я совершал наблюдательные полеты вдоль уругвайской границы.

Мариса проехалась дулом от щеки Ортиса до ноги, коснулась края рваной раны, в глубине которой виднелась кость. Ортис заорал от боли, и Эндрю пришлось ее оттолкнуть.

— Еще раз так сделаете, и я брошу вас здесь одну, потащитесь в Буэнос-Айрес пешком, понятно?

— Мы теперь на «вы»? — Мариса кокетливо покосилась на него.

— Отвезите меня в больницу! — взмолился Ортис.

Эндрю опять взял блокнот и ручку.

— Вы участвовали в «рейсах смерти», майор Ортис?

— Да… — пролепетал он.

— Сколько таких рейсов вы в общей сложности совершили?

— Тридцать семь.

— Если считать, что в каждом рейсе было по двадцать пассажиров, эта падаль сбросила в Ла-Плату более семисот пленников!

— Из кабины летчика не видно, что происходит сзади, но я знал. Когда вес самолета уменьшался так резко, что он даже терял устойчивость, хотя я не прикасался ни к каким рычагам, я знал, в чем причина. Но я только подчинялся приказам. Если бы я отказался, меня отдали бы под трибунал. Как бы поступили на моем месте вы?

— Я бы пожертвовала жизнью, лишь бы не участвовать в таком кошмаре!

— Ты просто девчонка и не знаешь, о чем говоришь, ты не представляешь, что такое приказ. Я был кадровым военным, запрограммированным на повиновение, на службу родине без лишних вопросов. Тебя в те времена на свете не было.

— Я как раз тогда родилась, слышишь, подонок, мои настоящие родители были среди тех, кого вы сначала пытали, а потом убивали.

— Я никогда никого не пытал. Те, кого грузили ко мне в самолет, уже были мертвы — ну, почти… Захоти я поиграть в героя, меня бы расстреляли, родных схватили, а мое место занял бы другой летчик.

— Тогда почему вы перестали летать в 1979 году?

— Потому что больше не мог. Я был простым солдатом, человеком без истории, не храбрее других. Открыто взбунтоваться против начальства я не мог. Я слишком боялся последствий для моих родных. Однажды вечером — это было в ноябре — я попытался утопить самолет в реке вместе с грузом и тремя офицерами на борту, делавшими самую грязную работу. Мы летели на очень малой высоте, в темноте, с потушенными огнями. Мне было достаточно резко налечь на рычаг. Но второй пилот выровнял самолет. После возвращения на базу он на меня донес. Меня арестовали и отдали под военно-полевой суд. От расстрела меня спас военный врач. Он сделал заключение, что я спятил и не могу впредь отвечать за свои поступки. Фебресу я тоже обязан жизнью. Не я один дрогнул. Он испугался, что если меня расстрелять, то это приведет к массовому дезертирству, а если помиловать офицера, честного служаку, то это вызовет сочувствие подчиненных. Меня уволили из армии и отправили на гражданку.

— Ты участвовал в убийстве семисот невинных людей, а теперь ждешь, что мы всплакнем над твоей судьбой? — с усмешкой проговорила Мариса.

— Этого я у вас не прошу. Я никогда не видел наяву их лиц, но они уже тридцать лет преследуют меня в ночных кошмарах.

— Как вам удалось выдать себя за другого человека? Как вы сумели столько лет сохранять инкогнито? — задал свой вопрос Эндрю.

— Защищая тех, кто нес службу, армия защищалась сама. В конце «грязной войны» нам помог Фебрес: он раздал нам новые документы, снабдил безупречным прошлым, одним дал немного земли, другим — бизнес, чтобы можно было начать жить заново.

— Земли и бизнес своих жертв! — крикнула Мариса.

— Ты ведь племянница Альберто? — обратился к ней Ортис.

— Возможно, вы стали жить как штатские люди, но ваша разведка по-прежнему отлично работает.

— Не преувеличивай мое влияние. Ни с какой разведкой я не связан. Я просто мелкий коммерсант, у меня кожевенное производство. Я догадался, кто ты, как только увидел тебя в Думесниле. Ты на него похожа, ты и говоришь, как этот старый лис, который все время меня выслеживал. Но теперь он для этого слишком стар.

— На сегодня хватит, — сказал Эндрю, убирая блокнот. — Ступай за машиной, Мариса, погрузим в нее Ортиса и второго раненого — надеюсь, он еще жив. И побыстрее, иначе получишь пинка!

Мариса пожала плечами, убрала револьвер и не спеша пошла к «пежо», засунув руки в карманы.

— Людей к вам в отель послал не я, — сказал Ортис Эндрю, оставшись с ним наедине. — Это наверняка Альберто. Он совсем не так прост, как может показаться, он с самого начала вами манипулирует, чтобы сделать вашими руками то, что уже не под силу ему самому. Это ведь он организовал засаду? Вы — просто пешка в его игре.

— Замолчите, Ортис, что вы несете? Альберто не имеет отношения к моему приезду в Аргентину. Я иду по вашему следу давно, с тех пор, как мне поручили это расследование.

— Почему именно по моему следу?

• Предыдущая
• 45/54
• Следующая